Через две недели Кириллу снова предстояло отправляться домой. Показатели, пересылаемые сестрой, были стабильными. Вирус успешно купировался. Хотя еще четыре года назад, врачи предсказали ей развитие синдрома отмирания, который начнется с кожного покрова. Но этого не происходило. И в том была заслуга лекарств, привозимых Кириллом. Прошло пять лет, и все чего он добился это должность извозчика. Он поставлял зелья да снадобья. И больше ничего. Медленные шаги в работе над лекарством от ВиНИ и отчеты, и анализы, которые присылали из дома, все чаще подводили Кирилла к выводу о том, что подавление вируса скоро прекратится. Он чувствовал, что уткнулся в невидимую стену, которую неспособен пробить. И это заставляло его чувствовать себя ничтожеством. Он надеялся на лучшее, продолжая ощущать себя отбросом научного мира.

Такую жизнь Кирилл ненавидел и презирал. Каждый раз, возвращаясь домой, он с ненавистью смотрел на свою халупу и ее холодный пол. В этой квартирке все было ему противно: разваливающаяся кровать, единственная тумбочка, покосившийся деревянный шкаф, дверцы которого не закрывались. Они скрипели каждый раз, стоило к ним прикоснуться слабому сквозняку. Даже сам себе Кирилл становился противен, стоило ему войти в эту конуру. Единственное что он любил - это окно. В него он часто смотрел по вечерам, когда приходил с работы. Далеко на горизонте сияла его мечта - Петрополис. Каждую ночь город накидывал огромную мантию из сотен тысяч драгоценных камней, святящихся в ночи. Кирилл смотрел и представлял себя надевающего эту мантию. Он когда-нибудь войдет в этот город и скажет: «Я твой хозяин!» Но сейчас лишь голые стены окружали его. Он сделал свой выбор - остался в маленьком научном городе для того, чтобы спасти близкого и дорогого человека. Ему было здесь душно, но именно БиоНИЦ мог помочь ему в этом и стать дорогой на Олимп. В заначке у Кирилла были деньги лишь на ближайший месяц. В течение шести месяцев он может учиться, не вспоминая об оплате, но потом из деканата придет извещение об оплате последнего курса. Судьба играет с ним. То дает надежду, то снова ее отбирает, словно леденец у малыша. Только, в отличие от ребенка, Кирилл не рыдал. Он даже удивлялся себе порой, но еще ни разу слезы не уронили чести немого страдальца.

Кирилл стоял и смотрел в окно. Туда, куда зовут его мечты. Там, в самом центре маленького ученого города, среди самых ярких и притягательных огней, проходил научный съезд, на который съехались все крупные мужи научного мира. Там: куча фотографов, толпа журналистов от крупных научных изданий, деньги инвесторов, - все, что так желал Кирилл. И все это он собирался получить в самое ближайшее время. У него были годы исследований и работы. Некоторые ученые, профессора, ее даже хвалили и удивлялись, почему Данилевский не продвигает Кирилла. У него в распоряжении шесть месяцев. Он не просто должен был что-то сделать, но и придумать как ему быть. Кирилл бросил последний взгляд на горизонт и стал укладываться в кровать, стараясь ее не раскачивать, чтобы она не развалилась, как два дня назад. Он натянул на себя одеяло. Укрылся с головой и закрыл глаза. Нужно выспаться. Завтра ответственный день. «Завтра ты купишь себе билет в будущее», - приободрял себя Кирилл. Хотя эти слова были столь знакомы ему, что они стали для него ночной традицией, так часто он их себе повторял.

И сегодня Кириллу нельзя было опаздывать. Он хотел прийти раньше всех. Взглянув на себя в последний раз в зеркало, Кирилл вышел вон.

На часах было шесть часов утра. По расчетам Кирилла, в институте кроме вахтера и охраны никого не должно быть. Он подошел к стеклянным дверям массивного фасада института и, постучав три раза, стал ждать. Через минуту к двери подошел охранник-вахтер. Он спросонья протер глаза и посмотрел сонным взглядом на того, кто потревожил его покой. Дверь пропищала и распахнулась.

- Кирилл? - вахтер узнал младшего сотрудника.

- Доброе утро Анатолий Сергеевич, извините, я сегодня рано, - учтиво поздоровался Кирилл.

Анатолий Сергеевич давно работал в БиоНИЦ. Сначала он был простым охранником, потом стал главой отдела безопасности центра. Когда же возраст стал давать о себе знать, Анатолий Сергеевич попросился на работу менее сложную и ответственную. А так как его любили и знали многие в руководстве, ему пошли навстречу и дали право выбирать. Он выбрал быть охранником на вахте. Многие не могли понять, как начальнику отдела безопасности пришло в голову сесть на место вахтера. Однако многие с этим примирились, узнав, что это понижение Анатолий Сергеевич выбрал для себя сам.

- Решил все же доработать? - поинтересовался вахтер.

- Надумал, пока Кирилл Иванович не пришел.

- Ну, давай, проходи. У меня еще полчаса было, а ты тут...

- Простите еще раз...

- Да ладно...- Анатолий Сергеевич осмотрел Кирилла. У Кирилла в руках был небольшой кейс. - Порядок знаешь... - Иди уж. А то этот ирод с тебя не слезет, - покровительственно добавил старый охранник.

Кирилл довольно кивнул и прошел внутрь, мимо высоких вертикальных парных колон по три справа и слева. С улицы они были почти неприметными. Служили они первой линией внутренней обороны. Они считывали посетителя: сканировали и просвечивали.

Кирилла встретил холод просторного, в четыре этажа высотой, главного холла. Покрытый синим мрамором пол всегда жадно впитывал тепло и никак не мог согреться. Даже в самую жаркую погоду внутри главного холла стояла приятная прохлада. И огромные панорамные панели фасада никак не помогали редкому солнцу Химграда с обогревом. И если летом это было скорее плюсом, то зимой тепла в просторном и пафосном парадном холле было всегда мало.

По правую руку от входящих, на почтительном удалении, за толстым стеклом, находилось помещение охраны. Где до недавнего времени досматривал сны вахтер Анатолий Сергеевич. В рабочее время за окном и главным пультом всегда находятся два охранника. Напротив, слева от Кирилла, находилась небольшая автогардеробная. Она была предназначена для редких гражданских визитеров. Обычно это были чьи-то родственники или посетители, которым запрещалось перемещаться в верхней одежде. Почти в центре холла стоял полукругом пост регистрации посетителей. От него вправо и влево через равные промежутки тянулись невысокие колонны высотой до пояса, напоминавшие те что у входа. Они зрительно делили холл на две неравные части и больше напоминали границу, переходя через которую ты попадал в другой, научный мир.

Справа и слева находились большие зоны для приветствия гостей. Правая отличалась тем, что плавно перетекала в уютное кафе. Что было немного удивительным, ведь уют и ученость - редкие соседи. Левая гостевая зона выходила окнами на красивый зимний сад. Между иссиня-черными диванчиками и креслами как-то незаметно вписывались все те же колонны, которые вообще были повсюду, стоило лишь обратить на них внимание. Через час с небольшим здесь будет неспешно работать персонал и охрана, лениво бдящая за размеренным течением жизни в прославленном биоцентре.

В противоположной к выходу стене находились четыре лифта. Их изящно обрамлял огромный белый барельеф, расползшийся на всю огромную стену. На нем были изображены выдающиеся русские ученые-биохимики. Всего фигур было 27. В руках семи из них находились семь постулатов Министерства науки, ставшие догматами российской современной науки. Они сложились из практики видных ученых-первооткрывателей и были приняты и утверждены более ста двадцати лет назад. У каждого постулата есть своя история. У некоторых настолько кровавая, что возникало много споров о включении такого подхода в главный документ Министерства. Но как бы то ни было, сформированные много десятилетий назад семь постулатов звучат так: истина - наука, наука - истина; развитие невозможно без совершенства; пути познания и их цели не связаны моралью; ученый связан лишь одной этической нормой - служением обществу; научное доказательство - закон Федерации; научное исследование, поиски и опыты не могут ограничиваться; науке не следует быть статичной, ее надлежит развивать, продвигать и дополнять, являя эволюцию существования человечества.