Казалось, прошло несколько часов, прежде чем на аэродроме снова стало светло. И было давно уже не утро, солнце близилось к полудню.

Их заметили рано, такую армаду не скрыть даже от космической разведки. Собственно с орбиты первыми и сообщили о ней. Даже радарная служба доложила только через несколько минут, когда аэродромы уже были подняты по тревоге.

Суета ничем не отличалась от той, что недавно царила у альбионцев. Носились, как угорелые, техники. Ругались на двух языках пилоты, грозя подогнать их кулаками и пинками. Кто-то даже замахивался, но дальше, конечно, дело не шло. И точно также искрили под ногами зарядные кабели, грозя неосторожному током.

- Без ведомого летаешь? - спросил у Кулеши Штернберг, практически на бегу остановившийся у выкрашенного красным самолета генерал-майора.

В небо поднимались все, вне зависимости от званий и должностей. Генерал-лейтенанту подготовили штурмовик, самый тяжелый, что был в составе воздушных сил армии Литтенхайма. Он был более-менее привычен старому летчику бомбардировочной авиации Штернбергу. За штурвал истребителя генерал-лейтенант бы сесть не решился.

- Не люблю, когда кто-то на хвосте сидит, - усмехнулся Кулеша.

- Прикроешь меня, если что, - протянул ему руку Штернберг.

- Договорились, - хлопнул его по подставленной ладони Кулеша.

Истребитель забрался в свой самолет, а генерал-лейтенант поспешил дальше, к своей машине. У тяжелого штурмовика его уже ждал второй номер, он же стрелок задней аппарели. Он отдал честь Штернбергу, тот козырнул в ответ и нетерпеливо махнул рукой. Столько бы генерал-лейтенант не обвинял Кулешу в мальчишестве, ему самому не терпелось подняться в небо.

Первыми армаду встретили зенитчики на линии фронта у Серых гор. Но их калибра явно не хватало, чтобы достать до летящих слишком высоко стратегических бомбардировщиков. Зенитки ведь были рассчитаны на оборону от пикировщиков и штурмовиков. Однако артиллеристы все же не смогли удержаться от стрельбы, когда небо над их головами почернело от крыльев. Снаряды рвались, оставляя в воздухе серые облака висящего какое-то время дыма, но повредить армаде не могли. Пулеметчики хотели подключиться к этой бесполезной потехе, однако их вовремя остановили. Палить им смысла не было вообще, только без толку пули тратить.

Но ни одной бомбы не упало на позиции штернов, что удивляло и пугало куда сильней самой армады. Когда небо очистилось от вражеских самолетов, зенитчики прекратили огонь. Солдаты и офицеры в траншеях опустили головы, как и техники на альбионском аэродроме, почти все они стояли, уставившись на чудовищную армаду, закрывшую солнце, казалось, на несколько часов.

- И куда они полетели? - спросил у меня майор Штайнметц.

- Сам хотел бы это знать, - ответил я.

- Подняться до потолка, - скомандовал Штернберг. - Всем держаться на максимальной высоте.

Самолеты летели друг другу навстречу. Два громадных воздушных флота сближались. Пройдут минуты - и начнется жестокая битва, которой еще не ведало небо Эрины. Радиостанции уже начали ловить переговоры противников, и вдруг генерал-лейтенант, услышавший знакомую по Пангее альбионскую речь, спросил на общем канале, понимая, что его слышат враги.

- Вызывает Орел-Один, генерал-лейтенант Штернберг, - сказал он, коверкая альбионские слова, - кто командует флотом Королевских воздушных сил?

- Бригадир Гилмур, - раздалось в ответ на языке Доппельштерна. - Снова споем, Штернберг? - поинтересовался он.

- Теперь тебе бомбить, - невесело усмехнулся Штернберг, - значит, и петь тоже.

- Я - спою, - произнес Гилмур. - Обязательно спою. Для меня честь сражаться с тобой, Штернберг.

- Для меня честь сражаться с тобой, Гилмур, - ответил Штернберг.

Воздушные флоты столкнулись, будто две кавалерийские лавы, обрушив друг на друга тысячи пуль. Экономить никто не собирался. Встретившиеся на предельной высоте истребители поливали друг друга длинными очередями, сверкая трассирующими пулями. В небе стало тесно от самолетов, бывало, они даже цеплялись крыльям во время особенно лихих маневров, а то и сталкивались, не успевая выйти из виража.

- Штернберг, - выкрикнул Кулеша, в бою не до званий, - уводи свои штурмовики вниз! Атакуй бомбардировщики! На этой высоте мои ястребки справятся!

- Есть! - ответил, не чинясь, генерал-лейтенант. - Штурмовики, за мной!

Эскадрильи штурмовиков начали падать на летящие несколькими десятками метров ниже бомбардировщики. Те ответили длинными очередями из спаренных пулеметов верхних турелей.

- Держись, - крикнул Штернберг своему второму номеру.

Его штурмовик закрутился в безумном штопоре, увертываясь от вражеских пуль. Зашел на цель - и утопил красную кнопку до упора, вдавив ее в штурвал. Трассирующие пули прошлись по фюзеляжу "Летающей крепости", вспыхивая при попадании. Сбить такую махину сходу не удалось даже тяжелому штурмовику, уничтожавшему танки с одного захода. Хотя, наверное, эти самолеты можно было сравнить с "Бобрами" или другой подобной техникой Доппельштерна. Правда, удалось заставить замолчать одну турель и наделать дыр в фюзеляже и крыльях, что было не так плохо.

Штурмовик нырнул вниз, пройдя меж двух бомбардировщиков, хотя пришлось едва ли не протискиваться, расстояние было исключительно маленьким. По меркам воздушного боя, конечно. Едва крыльями не чиркнули.

Выровняв машину, Штернберг потянул штурвал на себя, задирая нос. Сейчас вражеские самолеты были особенно уязвимы, что бы не говорила тактика воздушного боя. И пусть днища бомбардировщиков ощетинились стволами пулеметов, но противостоять заходящему штурмовику они не могли. Слишком уж неудобно стрелять в цель, когда она болтается где-то у тебя под ногами. Хищно оскалившись, будто дикий зверь, Штернберг снова надавил на гашетку. Авиапушки и пулеметы выплюнули длинные очереди. Теперь пули и снаряды вспороли брюхо "Летающей крепости". Вспыхнула задняя турель. Но самый большой урон был нанесен двигателям. Левое крыло получило самую длинную очередь из авиапушки. Громадный самолет закачался, словно пьяный и начал валиться на сторону. Двигатели заискрили, пропеллеры остановились, замерев.

Первая победа на счету генерал-лейтенанта Штернберга в этом бою.

Что бы он там не говорил уоренту Кржижу, капитан Беднарж искал красный самолет. Он словно безумец носился над полем боя, вступал в короткие перестрелки, но настоящих схваток избегал. Когда помогал товарищам, когда давал короткую очередь по врагу, когда подставлял истребитель с орлами на крыльях под пулеметы ведомого. Молодой Кржиж записал на свой счет три победы, подтвержденных снимками фотопушки, уже один враг рухнул, прошитый длинной очередью. Но победой назвать это язык не поворачивался. Потому что враг, падая, врезался в бомбардировщик - и оба самолета скрылись в пламени взрыва. Осколками посекло и пару соседних "Летающих крепостей", те хоть и удержались в воздухе, но теперь уже не могли выдерживать общую скорость. Строй бомбардировщиков был нарушен еще в одном месте.

А Беднарж продолжал свою охоту. Не он, отчаявшись, выкрикивал в открытый эфир оскорбления пилоту красного истребителя на ломаном языке штернов. Но тот либо не мог разобрать его слов в общем гаме, либо попросту игнорировал. Это не имело значения для капитана. Он найдет своего личного врага - и покончит с ним. Чего бы это ему не стоило! И сделать это надо с первой попытки, снова искать его по всему небу возможности уже не будет. Поэтому Беднарж берег патроны, выдавая не больше трех выстрелов одной очередью, да и только лишь с беспроигрышных позиций. За несколько часов сражения на его счету еще не было ни одного сбитого врага. И все же усилия капитана Беднаржа увенчались успехом. Он нашел красного штерна.

- Без ведомого летаешь, - прошипел змеем капитан, сжимая руки на штурвале.

Штерн как раз обрушивался на бомбардировщик, изрешечивая его очередями тяжелых пуль и снарядов. Они буквально вспороли тяжелый самолет - вспыхнула от попаданий трассеров стеклянная кабина, от массы попаданий оторвалось левое крыло, аэроплан завалился и ухнул вниз, закручиваясь в жутком штопоре.