- Однако с нами воевать вы все же решились, - заметил я.

- Расширение жизненного пространства, - ответил демон с железной рукой. - Наш мир после войны, продлившейся почти тысячу лет, мало пригоден для проживания. Илиан выбрал путь покорения Земли, видимо, потому что больше никуда порталы открыть не смог. Хур-газ - Круг спиралей, руководящий орган нашего государства, - принял решение не драться с Илианом за одну планету, а попробовать расшириться за счет других планет. Например, Пангеи. Мы же не знали, что вы за нее воюете. - Он пожал плечами.

- Алерот, Илиан, - Фермор как будто пробовал названия на вкус. - Для нас, людей, все вы демоны. Разницы особой нет.

- А между тем она весьма существенная, - заявил демон, чьи родители были учеными. - Мы выбрали сходный с вашим путь развития - технический. Положились на разнообразные машины и механизмы. Илиан же избрал совершенно иную дорогу. Их главным оружием стали модифицированные или выведенные специально для войны животные. Вроде тех тварей, что вы почти поголовно вырезали на Пангее.

- Но вы и сами пользуетесь ими, - сказал я, - не смотря на другой путь развития и все такое.

- А они используют огнестрельное оружие, - парировал демон. - За долгие годы войны мы многому научились друг у друга. Это вполне нормальное явление, думаю, оно свойственно

- Вполне, - кивнул я.

Так, за разговором, прошло время. Дверь в комнату, где велись переговоры, отворилась - и оттуда вышли Евронимус с Литтенхаймом. Мы с демонами подскочили на ноги.

- Сегодня прошел последний раунд наших переговоров, - сообщил на Евронимус.

- Завтра посольство отправляется домой, - добавил Литтенхайм.

Не стану скрывать, что это была лучшая новость за последние месяцы.

Церемония Становления нового рыцарского ордена была достаточно короткой, как большинство действ, что проходили на Земле. Некогда устраивать пышные празднества по этому поводу, война каждый день на пороге. Однако, наверное, благодаря этому зрелищем каждая церемония терранцев была просто великолепным. Отлично срежиссированным и отработанным до мельчайших деталей.

Длинная аллея, выложенная серым камнем. По сторонам невысокие постаменты флагами всех орденов, расквартированных на Земле. Первыми шли штандарты тамплиеров, госпитальеров, рыцарей Сантьяго и Калатравы, Святого Лазаря. Дальше по аллее знамена орденов Монтесы, Гроба Господня, Святого Стефана и Марии Вифлеемской. За ними следовали хоругви тех орденов, которых не существовало в древние времена. Уральского Стального, Черного Монблана, Очищающего пламени, Святого Леонида Фермопильского, Смертных гвоздей. И тех, что Авраам Алекс не знал по названиям.

У каждого знамени стояли два часовых в парадных доспехах и плащах поверх них с вышитыми символами каждого ордена. А перед ними замерли магистры орденов, чьи доспехи и плащи были изукрашены куда богаче. Каждый опирался на громадный двуручный меч с отделанной золотом и драгоценными камнями гардой.

Авраам Алекс шагал между ними в простом стихаре, безоружным. Ледяной ветер пронизывал до костей, отчаянно трепал длинные с проседью волосы, но тот старался не показывать виду. Когда он проходил мимо пары магистров, те поднимали оружие, нацеливая клинки в небо, как будто грозя низким тучам.

Он прошел до свободного постамента, в которое было воткнуто древко со спущенным пока флагом. Рядом с ним были сложены новенькие доспехи, а рядом стояли двое молодых рыцарей. Они уже были облачены в броню и белые плащи с черными крестами. Точно такой же, но богато украшенный, лежал на руках у одного из них. Второй сноровисто помог Аврааму Алексу облачиться в доспехи. Затем на плечи его лег плащ и в руки магистру подали двуручный меч - символ его статуса.

- Возрадуйся Земля! - прогремел голос Гнея Иеремии Лазаря. - Новый Орден, что будет защищать тебя, родился!

Авраам Алекс Тевтон вскинул двуручный меч к небесам. А рыцари, вставшие по обе стороны от постамента, подняли флаг с черным крестом.

По возвращении я нашел свой полк в идеальном состоянии. И это не могло не порадовать меня. После долгого перелета, который мы с Фермором провели в совершенно невменяемом состоянии. Мы истребили почти все совместные запасы спиртного, а потому примерно треть перелета прошла в глухом похмелье. Памятуя о драке, за гитару не брались, да, собственно, и шевелиться не особенно хотелось. Оказалось, что не столь уж унылое занятие - лежать на койке и глядеть в потолок.

На это время я возобновил мысленное общение с Еленой. И ничего лучшего придумать не мог. Душа оттаивала за время этих бесед, забывалась Пангея с ее обыденными демонами, свободно владеющими нашим языком. С шагающими по улицам оживленными мертвецами. И, главное, совершенно предательскими по отношению к человечеству в целом переговорами. Как бы ни пытались убедить нас в том, что они так уж похожи на нас, все же они были иными. Слишком отличались от нас. И не только внешностью, привычкой гордиться о боевыми ранами, которая, собственно, была не чужда и многим из нас, отказом от одежды. Нет. Даже недолгого общения с парой офицеров мне хватило, чтобы почувствовать нашу разность, было что-то такое, из-за чего возникает какая-то неприязнь к ним. И вся показная похожесть только раздражает.

Именно поэтому я был только рад по возвращении домой с головой погрузиться в дела полка. Однако их почти не имелось. Штайнметц с Дрезнером справились на отлично. Наверное, и я бы не смог сделать лучше. Оставалось только проверить, хотя и без особой нужды, все сделанное ими и можно выступать хоть завтра.

Очень хотелось позвонить Елене. Просто поговорить, обменяться несколькими репликами, объяснить, почему не могу приехать к ней. Однако я отлично понимал, что от этого станет только хуже. Никакие телефонные разговоры не заменят настоящего общения. И мне слишком сильно захочется сорваться к ней, хотя бы на денек. А этого я себе позволить просто не мог.

Еще и поэтому с полковым смотром я затягивать не стал. Устроил его на следующее утро после возвращения. Меня порадовали ровные ряды драгун, шпалеры унтеров, замерших перед ровными шеренгами офицеров. Легкие орудия и пулеметы были выставлены перед взводами тяжелого вооружения. Рядом с ними глядели в небо малые мортиры. Доспехи сверкали на солнце. Карабины стояли у правого сапога каждого солдата, примкнутые штыки зловеще поблескивали. Погода стояла достаточно жаркая, и потому рядовые драгуны держали шлемы, а офицеры - фуражки на сгибе левой руки.

- Отлично! - достаточно громко произнес я. - Просто отлично! Благодарю вас, - повернулся я к Штайнметцу, снял перчатку и пожал руку майору, а затем и Дрезнеру.

Отпуск я себе больше позволить не мог. Это было бы крайним неуважением к работавшим в поте лица офицерам, которые в мое отсутствие восстанавливали полк практически из руин. Потому я распустил всех их по домам на неопределенный срок, как говориться, до дальнейших распоряжений. Унтера же и ветераны продолжали гонять драгун по полной программе. Каким-то солдатским чутьем я ощущал, что скоро нам придет приказ грузить на корабли. Куда будет направлен удар, конечно, неизвестно, но в том, что нанесен он будет скоро, я не сомневался ни разу.

На смену погибшему на Пангее капитану Семериненко в полк пришел Еремей Вишневецкий, лихой, как все уроженцы Галицийской губернии Саара. Он носил щегольские усы, которые капитанский чин позволял ему отрастить, бравировал легким акцентом, который был слышен как в немецком, так и в русском, форму, доспехи и оружие содержал в идеальном состоянии. Впечатление идеального офицера несколько портил лихо завитой чуб, который он то и дело отбрасывал с лица. Это движение у него было отработано, и, скорее всего, рассчитано было больше на впечатлительных барышень. Вишневецкий, вообще, очень сильно хорошо работал именно над этим образом.