...На их участке фронта демоны сумели интенсивным обстрелом основательно разнести бруствер, уничтожив почти все выдвинутые на него пулеметы. Несколько шаров, сверкающих черными молниями попали в траншеи, убив почти сотню гвардейцев и стоявших вместе с ними рыцарей. От странного вещества, из которого состояли эти шары, не спасали и самые тяжелые доспехи. И потому демонам удалось ворваться на первую линию обороны.

Они взбегали на остатки бруствера, швыряли диски, заменяющими им гранаты, и тут же открывали огонь из своих автоматов и штурмовых винтовок. В ответ их закидывали гранатами и стреляли в ответ из лучевых винтовок. В первый раз даже до рукопашной не дошло. Слишком мало демонов добралось до траншей, а тех, кто взобрался-таки на бруствер, быстро перестреляли. Во второй волне шла в основном тяжелая пехота - и тут гвардейцам и рыцарям пришлось очень туго.

Именно тогда фон Готт увидел Марка Антония Калатраву в рукопашной схватке. От траншей и прочих укреплений после обстрела мало что осталось, а потому места было вполне достаточно. И для сабли лейб-гвардии полковника, и даже для двуручного меча великого магистра. А именно этим оружием орудовал Марк Антония с невероятным для столь громоздкого клинка изяществом.

Быстрым ударом он валит с ног закованного в сталь демона и добивает его, пронзая насквозь. Освобождает меч, упершись ногой в грудь врагу, и тут же прокручивает над головой, будто тот и не весит ничего, и сносит голову следующему врагу. Крепкая броня не спасает демона. Третий кидается на него слева, но Калатрава встречает его клинком. Враг буквально сам насаживает себя на него. Кажется, что магистр обречен. Его оружие плотно засело в теле врага, а сзади уже наседает новый, вскидывая штурмовую винтовку с примкнутым штыком. Но собирался демон стрелять или бить неизвестно. Потому что Калатрава каким-то чудом успевает раньше освободить меч и бьет его рукояткой по шлему, ломая пару рогов. Демон отступает на полшага, рука его машинально поднимается к сломанным рогам. Этого вполне достаточно Калатраве. Демон падает замертво.

Рядом с ним дерется фон Блюхер, как будто соревнуясь с магистром. Но капитан сражается в совсем иной манере. Кажется, он живет этим боем, не останавливается ни на мгновение. Тяжелые доспехи совсем не стесняют его движений. Блюхер - виртуоз фехтовального дела. Его сабля, конечно, не может пробить прочной брони тяжелых пехотинцев врага, а потому он целит в сочленения и зрительные щели. Часто противники его в считанные секунды превращаются в залитые собственной кровью тела, покрытые десятком не смертельных ранений. Они очень быстро выходят из строя, становясь жертвой других гвардейцев или рыцарей Братства.

Рыцари сражаются своими ружьями и в рукопашной, используя их как блинные алебарды, сокрушая черепа демонов широкими лезвиями. Тех не спасали даже крепкие шлемы тяжелых пехотинцев.

А вот гвардейцам приходилось куда тяжелее. У них не было ростовых щитов и длинных ружей с тяжелыми лезвиями, и в рукопашной приходилось полагаться на примкнутые штыки, приклады и траншейные тесаки. Последние были далеко не у всех, потому что многие лейб-гвардейцы откровенно брезговали ими даже после сражения у "Единорогов". И потому потери Тевтонский полк нес очень тяжелые.

Однако дальше первой линии траншей врага пропускать было нельзя. Потому что, не смотря на глубоко эшелонированную оборону, отступать некуда. Фронт был слишком растянут, скоординировать действия несколько сот дивизий практически невозможно - и прорыв даже на одном участке мог обернуться катастрофой для всей линии обороны. Поэтому надо было держаться в этих разбитых траншеях, без брустверов и проволочных заграждений. И тевтоны будут держаться, потому что они - лучший полк во всей армии Доппельштерна. А это значит, во всем обитаемом космосе!

Они отбивали одну атаку за другой. Теперь уже некоторые тевтоны вооружались щитами и длинными ружьями, которые оставались после убитых рыцарей. К тому же, достаточно большую партию привезли с десантного корабля Братства. Однако заведующий снабжением брат-кастелян сообщил, что - это последние и больше нет. Потому пришлось обходиться тем, что имелось. Да и обращались с незнакомым для себя вооружением тевтоны не слишком умело. Щиты были громоздкими, а винтовки совсем не походили на лучевые, причем приходилось бороться с мощной отдачей, бьющей в плечо. От нее не спасали даже тяжелые доспехи тевтонов, к тому же не особенно хорошо предназначенные для подобной стрельбы. Их наплечники были очень неудобны, пристроить к нему приклад ружья было сложно, а после выстрела у некоторых оружие едва из рук не вылетало. Непривычные к обращению с длинным оружием гвардейцы редко успевали вовремя поражать демонов широкими лезвиями, чаще падая под пулями и ударами штыков врага.

Вскоре от укреплений не осталось почти ничего. Тевтоны и рыцари вынуждены занимать оборону едва ли не в воронках от взрывов вражеских шаров. Дно их оплавлено почти до каменной твердости, так что ноги скользят, не давая закрепиться. Но на их краях устанавливают притащенные из тыла новые пулеметы - и огонь становится снова насколько плотным, что демоны не доходят до позиций. Но без бруствера сложно укрываться от огня вражеских орудий, и потому тевтоны и рыцари скатываются на дно, часто оставляя наверху пулеметы. Новая волна демонов буквально захлестывает их позиции. Оставшиеся пулеметы не могут остановить врага.

Выстрелы звучат редко. Лучи сверкают еще реже. Рукопашная свалка в воронках - это форменное безумие. Демоны вскарабкиваются на их край, но не могут удержаться и катятся вниз, где их встречают разъяренные люди. Рыцари принимают их на щиты, валят наземь. Их товарищи или тевтоны добивают демонов, уж с этим-то лейб-гвардейцы справиться могут. Те демоны, что сумели удержаться на краю, открывают огонь из автоматов и штурмовых винтовок. Пули рикошетят от щитов, лишь некоторые пробивают тяжелую броню. Им отвечают из длинных ружей и лучевых винтовок. Паутина лучей сверкает в воронках, срезая демонов одного за другим. Но в рукопашную они больше ввязываться не спешат. И потому отступают, ожидая подкрепления.

Кажется, именно тогда к фон Готту и подошел великий магистр. Калатрава был с ног до головы залит кровью демонов, меч его был выщерблен, лезвие его больше напоминало скверную пилу. Шлем магистр где-то потерял, длинные седые волосы рассыпались по плечам.

- Эвакуация почти закончена, - сообщил он полковнику лейб-гвардии, - скоро и нам придет пора покинуть позиции.

- Отлично, - устало кивнул фон Готт, опираясь на саблю. - Нас слишком мало осталось, чтобы удерживать эти жалкие руины.

- Только ваш десантный корабль слишком далеко отсюда, - сообщил Калатрава. - Я распорядился переносить раненных гвардейцев на "Нуэво Калатраву". Самых тяжелых могли и не донести до "Мариенбурга" под таким-то огнем врага.

- Это предложение? - мгновенно оценил слова магистра фон Готт.

- Вроде того, - не стал отрицать Калатрава. - По первому требованию мы высадим вас в любом мире Доппельштернрейха.

- Времени на обдумывание вашего щедрого предложения все равно нет, - усмехнулся фон Готт, который давно уже прикидывал так и этак, но понять не мог - каким образом он выведет своих людей к десантному кораблю. - А потому я просто вынужден принять его.

... Следующая беседа между магистром и полковником состоялась уже на борту "Нуэво Калатравы". Они сидели в просторной, но аскетично обставленной каюте, занимаемой магистром. Оба занимали кресла, обитые кожей, правда, не слишком удобные, с высокими спинками, заставляющими держать спину прямо.

- Насколько хорошо, полковник, вы знаете историю? - озадачил магистр фон Гота вопросом.

- На уровне выпускника военной академии, - пожал плечами тот. - Древнюю, не слишком хорошо, а вот последние войны - куда лучше. Тем более, - как бы и не оправдываясь, добавил он, - что после Побега осталось очень мало данных. Все ведь считали Землю потерянной окончательно. А вы, - как бы и не осуждающий кивок Калатраве, - не спешите делиться со всеми ею.