- Садитесь, господа офицеры, - не без улыбки кивнул нам генерал-фельдмаршал. - Видите, статский советник, - сказал он Зитцеру, - у меня весьма дисциплинированные офицеры.
Тот мрачно поглядел на нас, но предпочел промолчать. Интересно, осознавал ли он всю меру нашей дисциплинированности, которая, как минимум, не дала нам вызвать его или просто зацепить неудачно плечом. В исполнении Фермора этот приемчик мог закончиться для довольно хлипкого Зитцера переломами. И если что, не придерешься, несчастный случай, с кем не бывает.
После этой реплики генерал-фельдмаршала совет сам собой сошел на нет. Мы разошлись по опостылевшим каютам, просто потому, что заняться было больше нечем.
В каюте Фермор тут же вытащил гитару и ударил по струнам, чуть не сильней, чем когда его накрыло во время перелета. Но теперь полковник вымещал на не в чем неповинном музыкальном инструменте.
- Дай-ка, - положил я ему руку на плечо Фермору. Тот отпустил гитару и передал мне.
Я взял пару аккордов и запел одну старинную песню, которую слышал, кажется, еще от отца.
Отзвенели песни нашего полка.
Отбренчали звонкие копыта.
Пулями пробито днище котелка.
Маркитантка юная убита.
Когда мне бывало особенно тоскливо, я вспоминал ее. И сидя в траншее, и когда просто за окном шел дождь и на душе скребли кошки. От грустных слов этой "Старой солдатской песни" мне становилось не так тоскливо. Выходит у кого-то все может быть еще хуже.
Нас осталось мало, мы да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы покуда - фронтовая голь,
А погибнем - райская дорога.
Руки на затворе, голова в тоске.
А душа уже взлетела вроде.
Для чего мы пишем кровью на песке?
Наши письма не нужны природе.
И сейчас настроение, как нельзя лучше подходило для нее. Ведь действия, предпринимаемые нами, очень многим в нашем посольстве казалось бессмысленным. Либо демоны прикончат нас сразу же, либо все закончится еще хуже, ибо что может быть хуже союза с демонами в войне против людей.
Спите себе братцы, все придет опять.
Новые родятся командиры.
Новые солдаты будут получать
Вечные казенные квартиры.
Спите себе братцы, все вернется вновь
Все должно в природе повториться.
И слова и пули, и любовь и кровь.
Времени не будет помириться.
Я отложил гитару. Провел рукой по лицу, будто стирая отвратительный налет, после совещания мучительно хотелось помыться. И не в корабельный, ультразвуковой, который не дает настоящего чувства красоты, а в нормальный, чтобы простоять под струями пусть даже и час, если не больше, чтобы смыть с себя всю грязь. Не окопную, а ту, что перемазывает с ног до головы после речей таких вот статских советников, вроде Зитцера. И ведь они думают о том, что по-настоящему борются за нашу родину, отстаивают ее интересы, а мы - тупые вояки - ни на что подобное не способны в принципе, и я являемся, по сути, балластом, который годен лишь в качестве пресловутого последнего довода.
- Если бы ты спел ее во время перелета, - совершенно серьезно заявил Фермор, - я бы, наверное, руки на себя наложил. Такая тоска...
Я не нашел что сказать ему в ответ.
О том, что наш корабль встретила эскадра демонских крейсеров и проводила до самой орбиты Пангеи, я узнал уже на поверхности планеты. Там "Бреслау" что называется взяли в оборот. Легкий крейсер был этак ненавязчиво заблокирован двумя линкорами, которые могли уничтожить наш космолет одним залпом главного калибра.
Но все это я узнал уже на первом совещании в особняке, выделенном нам демонами. Это, конечно, ничего не изменило бы, обычная предусмотрительность, которая, конечно же, свойственна и демонам.
Приземление на поверхность в этот раз было не столь впечатляющим, как прошлое. Мы расселись в достаточно комфортных челноках, загруженных на борт "Бреслау" по требованию фон Люке. Капитан крейсера был против, но глава дипломатического ведомства надавил своим авторитетом и челноки были погружены. Никаких иллюминаторов в них не имелось, так что мы глядели на резные панели, которыми были прикрыты стены, ибо смотреть было больше не на что. Не на опостылевшие ж за время перелета лица пялиться.
Со мной вместе летел Фермор и два штабных офицера, имен которых я никак не мог запомнить. Вот в бостонской армии на парадной форме каждый обер-офицер носит на кармане кителя металлическую табличку с фамилией и кодировкой звания. Когда-то мы, еще кадетами, проходя армии вероятного противника, потешались над этим, говорили, что они слишком глупы, чтобы запомнить товарищей в лицо. Однако сейчас это показалось мне не столь уж глупым. Конечно, в драгунском полку с его мизерным количеством обер-офицеров такой нужды нет, да в строевом, собственно, тоже, но вот сейчас я бы не отказался прочесть имя штабного на кармане его кителя. Обращаться просто по званию, когда вроде как говорить решили без чинов, не слишком удобно. Видимо, подобные проблемы и у Фермора, а возможно и у штабных чинов, поэтому полет до космопорта Пангеи прошел в полном молчании.
Я ожидал увидеть, что угодно на Пангее, захваченной демонами. Белых небес и черного солнца, багровых туч, среди которых мечутся отвратительные твари, а то и вовсе грязного ледяного купола. О последнем читал где-то, но не помню уже, где именно, кажется в какой-то книге о войне с демонами на Земле или что-то в этом роде. Но картина, открывшаяся моему взгляду, когда опустился трап челнока, совершенно не отвечала моим ожиданиям.
Здания космопорта я, конечно, не видел раньше - садились-то мы сразу на линии Студенецкого - но вряд ли оно сильно изменилось. Выстроенное с поистине имперским размахом, украшенное мрамором во всюду, где это к месту и не очень, вот только со стен скололи двуглавых орлов со звездами, с постаментов сняли изображения кайзера и выдающих деятелей, имеющих хотя бы смутное отношение к Пангее. Их заменили переплетением тройных спиралей, причем те, что были на постаментах еще и вращались. Глядеть на них долго не получалось, начитала кружиться голова.
В просторном и почти пустом приемном зале нас ждала небольшая делегация демонов под предводительством смутно знакомого мне воина в синих доспехах, будто приросших к телу, правда, без оружия, головы которого украшали два рога разного размера. Рядом с ним стояли трое обычных демонов, без кольчуг и брони, без оружия, но и формой их одежду назвать было нельзя. Ибо они ограничились только набедренными повязками, прикрывающими чресла, выставив на показ свою впечатляющую мускулатуру. Правда, имелся и конвой, и он меня совсем не порадовал. Потому что состоял из шести оживленных солдат, причем в наших мундирах. С лучевыми винтовками за плечами. В свете ламп поблескивали примкнутые штыки. Самым неприятным лично для меня было то, что форму они носили драгунскую.
- Я приветствую вас на нашей земле, господа, - приложив руку к груди, произнес главный демон, сразу задавая тон переговорам.
- От имени кайзера Доппельштернрейха, - ответил на это с легким поклоном Литтенхайм, - я имею честь приветствовать вас. Я - генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Литтенхайм, глава посольства. С кем имею честь?
- Мое имя Евронимус, - представился демон. - Я буду вести переговоры с вами, относительно нашего грядущего союза.
