Контрабас держала в лапах большая лохматая горилла, которая управлялась со струнами инструмента без смычка и сосредоточенно кивала при этом головой. Глаза её были прикрыты от удовольствия, а нижняя губа самозабвенно оттопырилась и подёргивалась в одном ритме с движениями обезьяны.

Скрипками в оркестре владели мартышки. На месте им не сиделось, и они постоянно перемещались по всей площади балкона. Отчего подсчитать общее их количество было практически невозможно. При этом скрипку, вместе со смычком, они поочерёдно держали во всех четырёх лапах, и без устали всячески кривлялись друг другу, не забывая строить рожи и другим оркестрантам.

Духовыми инструментами уверенно заправляло семейство слонов: во главе был папа-слон с тромбоном, рядом мама-слониха вторила ему на трубе, две маленькие сестренки-близняшки в мини-юбках своими хоботами держали флейту и гобой, а самый маленький слонёнок мастерски управлялся с валторной.

Ростом здесь, конечно же, выделялся жираф. Его невозможно было охватить взглядом целиком и оттого создавалось впечатление, что их двое. Голова одного покачивается в такт этой какофонии где-то на уровне амфитеатра, а второй внизу лихо управляется с… да-да, с арфой! И у него это замечательно получалось, несмотря на кажущееся несообразие.

Ударными в оркестре заправлял, конечно же, заяц! И его лапки иногда выдавали такие громкие звуки, что перекрывали остальные инструменты. Но зайца это не смущало, и он продолжал вдохновенно выстукивать одному ему известные мелодии. Рядом, на барабанах помельче, самозабвенно выстукивали бешеный ритм десять зайчат…

Всего в оркестре было около сотни музыкантов, но для описания каждого в отдельности потребовалось бы слишком много времени. А оно, как известно – деньги. Да и внимание на себя обращали прежде всего самые яркие участники.

Поэтому, наконец-то насытившись общей пестротой красок и звуков, Саша и Аня обратили внимание на дирижёра – взлёты и падения этого музыкального вихря пыталась направлять крыльями очень красивая птица, белизной своих перьев слепящая глаза.

– Смотри, Саша – павлин! – прошептала Аня, которая от всего увиденного уже с большим трудом сдерживалась, чтобы не захлопать в ладоши. Такого концерта она никогда ещё не слышала. Да и музыкантов таких видеть не приходилось.

– А почему он белый? – спросил брат.

– Не знаю, наверное потому, что живёт во владениях Госпожи Зимы, – ответила Аня. – Посмотри, здесь все музыканты белые…

– Или седые, – поддакнул Саша.

– Нет, павлин не седой – он просто очень белый. На него днём, наверное, и смотреть-то больно…

Тут оркестр закончил одну из своих пьес и зал вздрогнул от аплодисментов и криков: «Браво, месье Горлопан!»

– Так это Горлопан, оказывается! – толкнул сестру Саша. – Помнишь, мы слышали его, когда были у Антонио?

– Ещё бы, – кивнула Аня. – Такой голосок не забудешь! Надеюсь, здесь он не будет петь, иначе все оглохнут от его криков. И уж точно не станут аплодировать.

Но месье Горлопан, похоже, и не думал петь. Он важно расхаживал по краю оркестрового балкончика, учтиво кланяясь публике и поворачивая к залу то одну, то другую сторону своей высоко задранной головы. Видно было, что дирижёр очень доволен таким вниманием со стороны публики. Ещё бы – отовсюду слышны были крики: «Браво!», «Такой музыкант, должно быть, чудно поёт!» Он пытался управлять своими эмоциями, но в конце концов не выдержал – распушив свой действительно очень красивый хвост, Горлопан высоко задрал голову и… запел!

Саша и Аня закрыли ладонями уши, чтобы не оглохнуть от этого крика, но овации не умолкали, как ни странно. Казалось, что присутствующим такое пение показалось верхом совершенства.

– Пойдём отсюда! Смотреть противно на такое совершенное безвкусие! – Саша взял сестру за руку и они уже повернулись, чтобы уйти, когда на другом конце зала заметили отливавший серебром трон, а на нём строгого вида седую старуху в белом, холодным взглядом изучавшую присутствующих. Вокруг неё кольцом стояли волки из ледяной стражи, готовые схватить любого, кто рискнёт подойти поближе к царице. И ни на одной из волчьих морд не было ничего, похожего на улыбку или хотя бы оскал. Наоборот – они строго смотрели в зал холодными глазами, отыскивая среди присутствующих малейший непорядок, с готовностью тут же его исправить ради спокойствия своей госпожи.

– Это Госпожа Зима, наверное, – прошептала Аня, глядя в сторону трона со строгого вида женщиной в белом.

– Очень милая старушка, – ответил Саша. – Но лучше давай держаться от неё подальше! – С этими словами он повернул сестру к выходу. И Аня нехотя подчинилась. Хотя она с таким удовольствием осталась бы среди этой сказочной красоты. Вот если б только тут было немного теплее. Но с этим здесь были проблемы. Которые никого, похоже, особенно не волновали – все привыкли жить в холоде…

Вдруг у строгой дамы в белом возникла в руках резная тросточка, которой она трижды звонко стукнула в пол. Освещение в зале полностью погасло, сквозь купол отчетливее стали видны звёзды, пёстрым ковром раскинувшиеся над головами. Лица присутствующих стали загадочнее, а Аня с Сашей, прятавшиеся около дверей, и вовсе растворились в тени.

Все притихли и как будто даже не шевелились. В установившейся тишине легко можно было бы расслышать даже комара под потолком, сумей он выжить в таком холоде. Но комаров здесь не было. Тем не менее присутствующие дружно смотрели вверх. Подняли головы и брат с сестрой.

И вдруг – оглушительный хлопок! После которого в небо помчалась светлая искорка, взорвавшаяся в вышине яркой вспышкой и просыпавшаяся на землю миллионами ослепительно-розовых снежинок. Ещё хлопок – и наверху, как будто в огромном зеркале, сложенное из множества огней, появилось изображение замка, в котором проходил бал. Хрусталики льда, из которых оно складывалось, переливались над куполом всеми оттенками синего.

После очередного хлопка наверху вдруг возник, выложенный мельчайшими льдинками, портрет Госпожи Зимы на троне. Зал взорвался криками: «Да здравствует Госпожа Зима!»

– Пошли скорей отсюда, – шепнул брат своей маленькой сестренке, и они поспешили удалиться подальше от этого места, пока на них не обратила внимание ледяная стража.

Повернувшись в противоположную от дверей зала сторону, они снова попали в тёмный коридор, где Саша взял Аню за руку и повёл обратной дорогой, стараясь по дороге отвлечь и успокоить разговором:

– Не бойся, сейчас мы найдём, где тут свет включается. Танцевать нас никто не приглашал, но в помещении, даже таком ледяном, нам будет намного теплее, чем в заснеженном лесу. Здесь по крайней мере нет ветра.

– А кто здесь живёт? – тихонько спросила Аня, с опаской озираясь по сторонам. С каждой минутой это помещение нравилось девочке всё меньше. Она уже готова была вернуться в лес.

– Скорее всего, та строгая старая царица в белом, которую мы с тобой видели сейчас в зале, – сказал Саша. – Мне тоже, Аня, не очень нравится здешняя обстановка, но не в лес же идти на ночь глядя?!

На пути им снова попался дверной проём с распахнутыми дверями. Они зашли внутрь. Благодаря тусклому освещению, ещё проникавшему сюда сквозь замороженные окна, был виден уходящий вглубь замка очередной коридор. Стены и потолок которого были покрыты равномерным и пушистым слоем инея. А ледяной пол отполирован до блеска. Казалось, только стань на него – и тебя в мгновение ока унесёт в другой конец коридора.

Но если на потолке иней лежал однородным голубоватым слоем, то на стенах он образовывал замысловатые узоры, покрывавшие всю длину коридора.