Какая-то огромная птица, у которой перья переливались всеми цветами радуги, мощными взмахами широких крыльев поднималась над проломленной полыньёй, а в лапах у неё была Лиззи. Видно было, что девочка закрыла глаза и не шевелится. Скорее всего, потеряла сознание от испуга.
А птица поднималась всё выше. Надо было что-то делать… Тогда дети, не сговариваясь, стали громко кричать и махать руками, надеясь, что птица, испугавшись их криков, выпустит Лиззи из своих лап. Но та, не выпуская ребёнка, подняла голову, увенчанную короной золотисто-жёлтых перьев, и посмотрела на ребят. И Саше с Аней показалось, что птица улыбнулась. Они тоже смотрели на неё и не знали, что дальше делать. Трудно было поверить, что такая красивая птица унесёт их подругу. Но с другой стороны… Лиззи была в её когтях.
Но вот ещё один взмах горевших на солнце крыльев, и птица, подлетев поближе, опустила Лиззи на землю перед ребятами. А сама сделала всего лишь три мощных взмаха – создалось впечатление, что воздух вокруг неё вспыхнул от её могучих крыльев – и поднялась высоко над рекой, оставив после себя удивительный звук. Это было даже не пение в привычном смысле, а скорее что-то похожее на серебристый звон множества весенних ручейков, бегущих по начинающей зеленеть лужайке к проснувшейся от зимнего сна речке.
В голосе птицы слышалось торжество весеннего солнца над тающими силами зимы. Её пение вселяло уверенность в торжестве доброты и справедливости, любви и счастья на белом свете. Хотелось вслед за ней подняться в воздух и с высоты увидеть пробуждающийся от зимней спячки мир, вдохнуть в себя ароматы распускающихся садов и вместе с птицей искупаться в тёплых и нежных лучах весеннего солнца.
Но вот ещё взмах огненных крыльев, последняя россыпь удивительных звуков, и птица исчезла за кромкой леса. Только тогда Саша вместе с Аней смогли отвлечься от завораживающего чуда и повернуться к своей подруге. Но та уже пришла в себя и тоже смотрела на верхушки деревьев, в которых растворилась удивительная птица.
– Лиззи, ты в порядке? – закричала Аня, бросаясь к своей подружке и осматривая её со всех сторон. – Эта птица не поранила тебя своими когтями?
– Когтями? – переспросила Лиззи. – Но у неё, по-моему, когтей не было вовсе. Да, я сначала испугалась – и оттого, что лёд проломился, и от огромных крыльев надо мной. Но потом как будто мамины руки подняли бережно меня над рекой и перенесли сюда. А ещё этот её удивительный голос! Хотелось, чтобы её пение никогда не прекращалось…
– Смотрите! – оборвал её рассказ Саша. – Вон там, на пригорке, уже зеленеет трава! Да и лес здесь какой-то другой, как будто добрее.
– Интересно, – сказала Аня, – а в какую сторону нам идти, чтобы попасть в замок к Госпоже Весне?
– А по-моему, слышно запах дыма, – Лиззи покрутила носом. – И какого-то кушанья.
– И запах это идёт вон с той стороны, – махнул рукой Саша.
– Почему ты так думаешь? – спросила сестра.
– Всё очень просто – с той стороны ветер дует, – ответил брат. – А раз там что-то готовят на огне, то это уже не волки и не медведи. Звери не любят огня и не умеют им пользоваться. Поэтому предлагаю пойти в ту сторону. Если немножко повезёт, то там нас и накормят, и дорогу нам укажут.
Лиззи и Аня согласились с Сашей, и ребята пошли на запах. Приятно и интересно было идти по распускающемуся лесу, на каждом шагу встречая незнакомые травы или цветы. А через полторы сотни шагов они увидели и дымок, поднимающийся над деревьями и оставляющий клочки на их ветках. Потом ещё немного, и лес расступился, открывая их глазам небольшую деревушку.
Её домики, не больше двух десятков, располагались вокруг небольшого озерца, воды которого светились изумрудной зеленью и были удивительно чисты. В своём мире ребятам не приходилось видеть ничего похожего. А здесь каждый камешек на дне, каждый завиток местных ярко-жёлтых водорослей был виден необыкновенно чётко. Как будто не было между ними и глазами ребят разделяющей толщи воды.
Крыльцо каждого домика спускалось в воде, и у последней ступени к каждому крыльцу была привязана небольшая резная лодочка с маленькими веслами. А сами домики чем-то напоминали раковины улиток, во много раз увеличенные и положенные набок, острым завитком кверху. Дверей на входах не было, только колыхались в такт сквозняку какие-то занавески из лёгкого и светлого материала.
Когда ребята подошли к ближнему домику, Аня не удержалась и протянула руку, чтобы коснуться удивительно красивой ткани. Но как только рука приблизилась к занавеске, та плавно поползла в сторону, открывая проход. Аня вздрогнула:
– Ой! Что это?
– Наверное, какая-то система на фотоэлементах, – сказал Саша. – Занавеска поползла в сторону после приближения к ней твоей руки…
Ребята так увлеклись обсуждением этой темы, что совершенно не заметили фигуры, появившейся на входе в домик. Это был небольшой человечек – ростом не больше десятилетнего ребёнка, неопределённого возраста, с небольшой, но очень пушистой бородой и удивительно добрыми глазами.
– Я не знаю, что вы называете «фотоэлементами». А то, что закрывает мой порог – живое существо. Вот, смотрите! – говоривший склонился в лёгком поклоне по направлению к дверям. В ответ «занавеска» чуть зашевелилась, как будто её тронул кто-то, и поползла в сторону.
Потом незнакомец повернулся к двери спиной и сделал вид, что уходит, – «занавеска» закрыла собой проход и замерла.
– Она никогда не пустит на порог чужого, если почувствует, что тот желает зла кому-то в доме. При этом она не только перекрывает собой вход, но и начинает издавать резкие громкие звуки, чтобы привлечь внимание. Конечно, в нашей стране никто никогда даже не подумает влазить в чужой дом. Но такова уж природа этих «занавесок» – они защищают дом и живущих в нём.
– А у них имя есть? – спросила Аня.
– Им не нужны имена, – ответил хозяин дома. – Но они обязательно должны чувствовать тепло, исходящее от хозяина. Когда я прихожу домой, моя занавеска обязательно прильнёт ко мне. И не знаешь даже, чего тут больше – то ли она греется в моём тепле, то ли отдаёт мне своё.
– А сейчас прикоснуться к ней можно? – спросила Аня.
– Да, пожалуйста, – улыбнулся незнакомец.
Тогда Аня легонько прикоснулась своими ладошками к занавеске. В ответ та как будто замерла вначале, не решаясь – что сделать. А потом Аня почувствовала, что занавеска плотнее прижимается к её ладоням и по ним начинает струиться какое-то особенное тепло.
– Здорово! – только и сказала она.
– Идёмте, я познакомлю вас с остальными жителями, – сделал приглашающий жест рукой незнакомец.
– А как же вы будете знакомить нас с другими, если мы и с вами не знакомы? – резонно спросил Саша. – Как вас зовут?
– Ну, если вам это так необходимо, зовите меня просто – Трипп.
– Трипп, а что вы все тут делаете? – спросила Лиззи.
– Да ничего особенного, просто живём и помогаем друг другу. А иногда и вот таким пришельцам, как вы, – ответил их новый приятель.
– Какие ж мы пришельцы? – рассмеялась Аня.
– Как это «какие»?! – возмутился Трипп. – Вы пришли в наш мир. Значит вы – пришельцы. Самые настоящие! И мы должны вам помочь.
– И чем же вы можете нам помочь? – вздохнул Саша. – Если мы и сами не знаем, что надо делать.
– А ты не спеши, – ответил Трипп. – Потому что вот в этом, к примеру, домике живет Вилберн – когда он выходит из своего домика, вокруг распускаются цветы и начинают петь птицы. А там живет Вудроу – он понимает язык птиц, растений и животных. Ещё дальше находится домик Траффорда – он слышит и понимает язык рыб.
– Так ведь рыбы не умеют разговаривать! – удивилась Аня.
– Это только так кажется тем, кто не понимает их языка, – добродушно пробурчал Трипп. – Ладно, идёмте дальше. Вот здесь живёт Тейдж. Когда он начинает рассказывать свои стихи, все слушают только его… А здесь живёт Кит – нет здесь никого более благочестивого, чем он.
