Иногда Клип скучала по давно минувшим дням, когда ее дар не действовал ни с кем, кроме Лили. Они тогда думали, будто это некая разновидность близнецовой магии, как их общий язык, на котором они болтали младенцами. И когда Клип начала видеть глазами всех прочих людей, она себя чувствовала чуть ли не предательницей.

– Таким образом, ты ощущаешь себя частью семьи?

Клип вздохнула. Опять док принялся за свое!

А она ведь каждую пятницу таскается в кабинет Бриджеса и отвечает на его бессмысленные вопросы!

Какие же у нее невротичные родители! Натуральные перфекционисты!

И она разрешила себе подглядеть, уже не чувствуя никакой вины. Почерк у доктора Бриджеса оказался кошмарным, но он таращился в свой блокнот, не отрываясь. Док написал крупными буквами «семейный нарратив», и теперь его ручка обводила скучные слова кругами, медленно и лениво, как акула.

Что еще за ерунда? Какой «семейный нарратив»? Это про то, что им с сестрой нравилось рассказывать друг дружке всякие истории? Или доктор Бриджес думает, будто Клип вечно сочиняет и витает в облаках?

Док поднял взгляд от блокнота, и Клип увидела себя – в ярко-оранжевом летнем платье (чтобы быть заметнее в толпе), с каштановыми волосами, рассыпавшимися по кожаной кушетке.

Она улыбнулась – просто чтобы понаблюдать за собой со стороны.

– Что здесь смешного? – поинтересовался доктор Бриджес.

– Лили в любом случае является частью меня, читает она мне или нет.

– А-а!

Доктор поймался на удочку и снова уставился в блокнот, и его ручка торопливо выводила «связь близнецов». Весьма предсказуемый тип! Ему все не давал покоя тот факт, что они с Лили девять месяцев провели в одной матке.

– А что, если бы ты научилась читать самостоятельно? Как бы это повлияло на отношения между тобой и сестрой?

– Я и так… – Клип прикусила язык и осеклась на полуслове.

Это была вечная тема – оттого, собственно, родители и отправили ее к мозгоправу. Почему она бросила разбирать шрифт Брайля? Почему она предпочитает зависеть от сестры? Как могли родители, с тремя учеными степенями на двоих, вырастить столь безграмотную дочь?

Естественно, многочисленные вопросы исходили из глупейших предпосылок. В наше время максимум один из десяти слепых детей пробует «расшифровать» допотопного Брайля! Ни мать, ни отец не понимают, что шрифт Брайля – это огромные громоздкие книжки, которые сразу бросаются в глаза окружающим и выделяют тебя как «иного». Зато аудиокниги спокойно хранятся у тебя в телефоне, а благодаря программам, озвучивающим тексты, в твоем распоряжении вообще весь Интернет!

Кроме того, Клип прекрасно умела читать. Но не своими глазами.

Но когда сестра читала ей вслух, происходило действительно нечто из ряда вон выходящее. Истории становились и реальными, и волшебными одновременно. Они просто обретали плоть и кровь и делались настоящими. Клип не забыла, что в раннем детстве, когда вообще ничего не видела, они были именно такими.

– Что «ты и так»? – уточнил доктор Бриджес.

Клип напряглась, пытаясь разглядеть таймер на столе, находящийся на краю поля зрения доктора. Отлично! Ее пятьдесят минут почти истекли.

– За полминуты не объяснишь, – произнесла она.

Его глаза устремились на таймер и слегка расширились.

– До сих пор вообразить не могу, как это тебе удается!

Она поняла, что док улыбается.

– У слепых – свои способности.

Он записал ее реплику, потом поводил левой рукой, как будто пытался придумать, что бы такое сказать на прощание.

– Я по голосу все слышу, – заметила Клип. – Имейте в виду, что наша сессия почти закончена.

– Тебе незачем волноваться, Райли. Это же твое время.

Клип тихо вздохнула – больше из-за своего официального имени, чем из-за чего-то еще. Такие имена звучат отвратительно, особенно когда у тебя есть другое, которое дали тебе друзья. Настоящее, осмысленное.

Клип молчала, пока не раздался нежный звон таймера.

Доктор Бриджес распрямился в своем скрипучем кресле.

– В следующий раз я хотел бы побеседовать с тобой о независимости, Райли.

О чем? Она, между прочим, самостоятельно добралась сюда, в центр, что давно проделывала еженедельно. Никаких родителей, ожидающих в машине. Никакой собаки-поводыря. Но для того, чтобы использовать свой талант, ей требовались люди.

Клип вполне устраивал подобный расклад.

Она спустила ноги с кушетки и встала. Быстро шагнула к двери и ловко нашла ручку – без помощи доктора Бриджеса.

– Подумай об этом на неделе, хорошо, Райли? – донесся до Клип голос дока. – Поразмышляй о том, что ты, к примеру, можешь сделать для своей независимости, ладно?

Клип обернулась и переключилась на его взгляд, дабы оценить выражение своего лица. Обескураживающая улыбка. Вежливая и милая мордашка, но правая бровь насмешливо вскинута поверх оправы темных очков.

– Конечно, док!

Выйдя на крыльцо, Клип включила телефон, и тот разразился раздраженным чириканьем. Кабинет мозгоправа являлся своеобразной черной дырой. Использование мобильников было запрещено даже в приемной, чтобы пациенты могли «сосредоточиться на себе» перед сессией.

Что за чушь!

А самые интересные сообщения за неделю приходили именно в эти пятьдесят минут – такой уж закон природы…

Клип пошла вперед, одной рукой ведя вдоль металлических перил на фасаде клиники и тыча большим пальцем другой руки в выпуклые клавиши мобильника. Через пару минут голос Нэта заверещал ей прямо в ухо: «Клип, у нас такие новости! Сегодня утром ограбили банк! Жулик сейчас в полиции, в Центральном управлении».

Клип замерла как вкопанная, несмотря на то, что ее обтекала толпа людей, вышедших на обеденный перерыв.

Жулик… Услышав эту кличку, у нее вновь противно засосало под ложечкой.

«Я позвоню остальным, – продолжал тарахтеть Нэт, – но… это ведь Жулик. Может, никто не придет! Сечешь?»

Еще бы! Клип взмахом кисти разложила свою трость. Здесь, на многолюдных улицах, трость была ей ни к чему. Но красно-белая палка заставляла людей расступаться.

«Позвони мне, когда получишь сообщение, – закончил Нэт. – И давай в центр!»

Клип стремительно шагала по тротуару, нащупывая путь тросточкой. Она пока что предпочитала оставаться слепой. Так проще думать, а от клиники мозгоправа до Центрального полицейского управления всего-то три квартала. Торопиться незачем.

Ради Жулика она торопиться не станет.

Какое ограбление? И зачем Жулику понадобилось устраивать налет на банк?

Парень же способен выманивать деньги у людей пустопорожней болтовней! Клип нажала клавишу голосового набора.

– Великий Вождь, – произнесла она.

Клип по-прежнему его так называла – вслух, когда он ее слишком раздражал, а про себя – постоянно. И это лишь отчасти было иронией: имя подходило ему идеально.

– Клип! – отозвался он. – Ты у мозгоправа была, верно? Ты уже в центре, да?

– Как всегда по пятницам. Слушай, а чего Жулик банк-то ограбил?

– Он? Как же! – рассмеялся Нэт. – Детектив заявил, что он у них «важный свидетель». Небось, опять парня язык до беды довел.

Что-то приближалось к ней сзади по тротуару – металлическое пощелкиванье велосипеда, на котором едут, не крутя педали. Клип переключилась на зрение велосипедиста в тот самый миг, когда мужчина заметил ее тросточку. Взгляд свернул в сторону, велосипед подпрыгнул на бордюре и съехал на мостовую.

Клип позволила себе ослепнуть.

– И что, он позвонил тебе?!

– Сколько у него вообще друзей-то? Он им наврал, что я его адвокат, но детектив не дал мне с ним поговорить. Не знаю, что у них творится в участке, но они, похоже, в чем-то его подозревают!

– Странно. Голос его подводит.

– Дар Жулика всегда был… ненадежный. Клип, обещай, что придешь!

Она вздохнула.

– Куда я денусь! Где встречаемся?

– Я буду подальше держаться. У копов есть мой номер телефона. Я не хочу оказаться поблизости, да и вдруг Авария решит помочь?.. А она-то способна наворотить дел в полицейском участке!