И только близняшки Картошкины остались стоять с разинутыми ртами посреди зала. Они так и не отведали чудесного торта.

— Кто-нибудь видел, на какой машине они уехали? В какую машину они сели? Какого она была цвета?! — перекрикивались охранники.

— Это происки моих конкурентов! — уверенно твердил папа Милы, названивая в полицию, скорую и пожарные службы одновременно. — Опрашивайте очевидцев! Всех уволю!

— Я! Я очевидец! А похитители — скелет и большая обезьяна! — Рыжик пытался поймать хоть кого-нибудь за рукав и объяснить, что знает все планы злодеев, но мальчика с его сказками только отталкивали в суматохе — пока не вытолкали за дверь окончательно:

— Всё! Праздник закончился! А тебе бы только в игры играть! Ступай к мамочке!

А злоумышленники тем временем ни в какую машину не садились. Они спокойно отправились обратно на любимом красном трамвае. Правда, для порядка они его угнали — что ещё было делать, когда водитель сам выпрыгнул из кабины с криком:

— Говорил мне сменщик, что на нашем маршруте чудеса творятся! Но чтоб такое! Гномики, тортики, скелетики!

Вслед за ним, причитая «чур, чур!», из вагона высыпали все старички и старушки с сумками и тележками. И за руль пришлось сесть питекантропу.

— У-ху-ху! Вот это да, — потирал он лапы, сдвинув на лоб гномью маску. — Какие ручечки! Какие кнопочки! Какие хорошенькие рычажки! Дзынь — и поехали! Кто говорил, что я неразумный?! Обезьяна взялась за руль! У-ха-ха-ха!! Обезьяна ведёт трамвай!

— Чтобы угнать трамвай, много ума не надобно. Он всё равно по рельсам едет, дурачина! — пробубнил обиженный скелет. — Гони давай! Я чуть не рассыпался на мелкие косточки, пока проталкивал сюда этот глупый слоёный пирог с девчонкой! Ой…

— Чего ещё?

— Мы впопыхах козла забыли!

И точно — козёл, развив небывалую скорость, скакал по рельсам вслед за трамваем. Трудно было сказать, устал он или нет, потому что морды у козла, понятное дело, не было, и не было никакого на ней выражения. Пока козёл скакал вполне себе бодро — цок-цок-цок.

— Авось не отстанет! Йииииху! С ветерком по шпалам! Без остановок!

Рыжик всхлипывал у дверей «Шоколадного гнома». Он всё провалил. И какой он после этого рыцарь, и какой он после этого принц, когда, имея на руках все карты и везение, не смог спасти свою принцессу! Сглупил, как малявка. Каково сейчас Миле сидеть внутри тёмного липкого торта! Больше всего она, наверное, переживает из-за того, что перепачкала праздничное платье жирным кремом!

— Подвезти не надо? — услышал он вдруг справа знакомый голос.

Рыжик не поверил своим глазам:

— Караул?! Ты? А где твой велик?

Рядом с ним стоял лохматый парень в блестящем шлеме. Он гордо опирался на мощный мотоцикл.

— Почему караул? Какой велик? Ты меня с кем-то путаешь! Я из другой задачки и как раз еду из пункта Б в пункт А со скоростью пятьдесят километров в час.

— А как похожи… Так будем знакомы. Я Толик, а тебя как?

— Никак! Говорю же, я мотоциклист, еду из пункта Б в пункт А со скоростью пятьдесят километров в час… Нет у нас в задачнике имён! Так подбросить? У меня запасной шлем есть.

— Понял, понял. Тогда пусть ты будешь Никак! Гони, Никак!

— Никак — не могу гнать. Могу гнать со скоростью пятьдесят километров в час!

— Так и я о том же! Гони в школу! Сей же час!

«Я знаю про них все, а они про меня — ничего! — крутились у Рыжика в голове слова скелета, которые он слышал ночью в кабинете биологии. — И я знаю, куда они побегут и где они её спрячут — в школе, конечно же! В эти выходные там никого, кроме охранника, а он только и делает, что спит или смотрит телик! Больше им некуда бежать! Значит, ещё не всё потеряно!»

Мотоциклист по прозвищу Никак умело лавировал в потоке машин, ветер свистел в ушах. Они мчались в пункт А. Со скоростью 50 километров в час, и не меньше.

Несчастный собачник, который уже убедил себя, что ночное видение было страшным сном, очень расстроился, когда днём мимо него по улице пробежали два большеголовых гнома. Гномы тащили громадный, изрядно помятый торт. Торт пищал и подпрыгивал на ходу.

Пёс остался стоять с раскрытой пастью, позабыв тявкнуть. Зато хозяин тявкнул и ущипнул себя за щёку. А потом ещё и ещё раз.

Тем временем гномы подёргали ручку двери с чёрного хода. Через пост дяди Николая им хватило ума — одного на двоих — с таким ценным грузом не идти.

— Проклятье на мои косточки! Заперто! — проскрипел первый.

— Не беда! — ухнул второй. — Так пройду.

И, надавив лбом, он легко высадил дверь. Питекантропы обладают огромной лобовой силой. И чем меньше у них ума, тем крепче лоб. Злоумышленники пропихнули торт в дверной проём и аккуратно поставили дверь на место. И только тут сняли и забросили в угол огромные маски гномов, от которых порядком устали.

— Ай, чуть не поцарапал хорошую дверь! Имущество надо беречь, — погрозил пальцем скелет, стаскивая и костюм — он был ему великоват. — Скоро всё здесь будет наше!

— Жалко, козёл отстал! — вздохнул обезьян. — Не увидит, как я стану этим… амом.

— Замом! Замом! Он бы и так не увидел, без глаз-то! А ты переставай лопать крем, лучше держи крышку. Девчонка вырывается! Она ещё в трамвае удрать хотела, пришлось навалиться сверху. Чуть ребро мне не выбила.

— Слушай, костлявый! Но мы не можем держать начинку в пирожке вечно! — питекантроп почесал затылок одной лапищей, а вторую положил на крышку. — Она же там задохнётся!

— Чего? — переспросил скелет. — Задох… чего?

— А ещё в кабинете биологии живёшь. Ну как рыбка без воды! Пшик — и не дышит! — обезьян шумно подышал для убедительности, а потом задержал воздух и выпучил глаза. Это было страшное зрелище.

— Я вообще не дышу никогда! — всплеснул руками скелет. — Почём мне было знать?! Давай тогда подхватили торт и тащим в кабинет труда! Там сколотим клетку и пересадим туда девчонку!

В школьной мастерской хранились самые разные инструменты: пилы, молотки, рубанки и гвоздодёры — всё это были чрезвычайно полезные вещи. Но только для тех, кто умел ими пользоваться. Для прочих же — не только бесполезные, но и опасные.

— На-ка! — скелет выхватил из кучи инструментов ручной лобзик и вручил его питекантропу. — Сколоти нам клеточку!

Обезьяночеловек задумчиво повертел в лапах приспособление, потрогал пальцем лезвие, дёрнул его, и раздался звук разжавшейся пружины — тр-рынь!

— По-моему, на этом играют!

— Играют в кабинете музыки! — прошипел скелет. — А тут колотят. Вот и колоти!

— А почему я? — возмутился первобытный. — Это ты у нас скелет человека разумного! А я так, из пещеры погулять вышел. Дремучий я, не умею. Сам колоти!

— Ох ты, ах ты! Какие мы нежные! — скелет выхватил у приятеля лобзик, хорошенько размахнулся и саданул им по верстаку — вжик! Железка погнулась. — Странно… Чего это с ним? Ты что-нибудь понял? Я сейчас забил гвоздь или нет?

— Ха-ха-ха! — питекантроп утробно захохотал. — Сдаётся, брат, мы с тобой оба неразумные! У меня мозгов ещё нет, а у тебя уже нет! Ха-ха-ха!

— Но-но, разговор…

Скелет хотел сказать «разговорчики!», но не успел, потому что в этот миг откинулась крышка торта — пленнице наконец удалось с ней совладать. И из отверстия в верхнем ярусе показалась растрепанная и заплаканная именинница — Мила Стрижова.

— Вырвалась, птичка! — питекантроп злобно ухмыльнулся и закатал рукава гномьей куртки. Из-под них торчали рукава синего халата уборщицы, которые он тоже закатал, обнажив волосатые лапы. — Ну сейчас я ей ухи-то пририсую… Большие-большие ухи… Будет знать, как портить школьное имущество!