Постояв еще пару минут под дверями и не услышав ничего, кроме далекой музыки, — веселье продолжалось, — я поплелся в душ, ощущая, насколько устал за эти два дня. Кстати, кожа моя потемнела везде, а волосы побелели, как у настоящего дроу, только глаза остались прежнего цвета, так что у меня был шанс остаться неузнанным. Выглядело это до жути странно и экзотично, но, чем больше я успокаивался под струями теплой воды, тем быстрее светлел, а к концу водных процедур был уже самим собой, что подтвердило зеркало. Наскоро ополоснувшись, я вытерся и надел длинную футболку, в которой привык спать за последнее время. Теперь можно было спокойно ложиться в кровать, но одна мысль не пожелала отпустить мой разум: как узнать, что значила та комета в черном поле? С этим я и заснул. Не сразу, конечно — поворочавшись немного с боку на бок, перебирая разные варианты, но так ничего и не решив.
На следующий день, приступив к работе, я все ждал, что начнутся разборки на тему несанкционированного прикосновения к магическому шару, но все было тихо, словно мне приснилось мое ночное приключение. Шара, конечно, на прежнем месте уже не оказалось — я утром сбегал и взглянул украдкой, — но он мне был и не нужен. Зато в холле вывесили списки студентов и расписание занятий на первое пятидневье, так что я узнал: в академию принято на обучение сто восемьдесят два существа. Немало.
Ближе к обеду я уже успокоился, и думать позабыв о странном происшествии, тем более что работы было много. А потом случилось еще кое-что странное, не поддающееся объяснению: я вдруг услышал истошный звериный крик-вой, а в голове моей зазвучали слова: «Деточка! Отдайте мою деточку!» И столько в том голосе было отчаяния, что я ринулся на крик, позабыв обо всем. За спиной я слышал топот — кто-то еще бежал следом, — но я не оборачивался — мне нужно было как можно быстрее оказаться там и посмотреть, чем я могу помочь.
Оказавшись снаружи, у главного входа в академию, я увидел директора, держащего за шкирку совсем маленького рыжего котенка. Рядом стоял мужик в кожаных штанах и безрукавке, а позади него находилась клетка, в которой металась и кричала крупная рыжая кошка с черными лапами, коротким хвостом, половина которого также была черной, и черными же ушами с крупными кисточками. Маска на ее морде тоже показалась мне сначала черной, но потом я понял, что это запекшаяся кровь — зверь просто разбил в кровь морду, пытаясь вырваться из клетки, чтобы забрать своего детеныша.
— Каменный кот… — выдохнул остановившийся рядом Акки. — Ну надо же.
— Что за кот? — мне приходилось с трудом сдерживаться — так и тянуло отпихнуть всех и выпустить несчастное животное из клетки.
— Редчайшее сокровище для любого мага, если, конечно, удастся раздобыть слепого котенка. Как только он откроет глаза, то первый, кого он увидит, станет для него хозяином. Этот зверь не только телохранитель, он еще и магическая подпитка для мага. Правда, этот котенок еще слишком мал: вот когда чернота на лапах начнет проступать, тогда можно отнимать его от матери, а пока рано — он без нее погибнет.
— И что теперь?
— Ну, скорее всего, директор оставит их пока обоих — котенка надо кормить еще пятидневье, а то и больше, — а потом…
— Что потом?
— Кошку придется убить, иначе она не отдаст котенка. Бывали даже случаи, что мать убивала собственное дитя, когда умирала, чтобы только людям не достался.
— Откуда ты столько знаешь? — изумился я, с трудом отрывая взгляд от директора, как раз пропихивающего котенка между прутьями к беснующейся матери.
— Отец был охотником за каменным котами. Дело это опасное, но платили хорошо.
— Ясно, — я понаблюдал за тем, как двое преподавателей утащили клетку куда-то в сад, и повернулся, чтобы идти обратно в столовую, где нас ждала работа.
Весь оставшийся день я не мог успокоиться — все кошка с котенком из головы не выходила. Я даже отвечал невпопад, когда у меня что-нибудь спрашивали. В результате я вышел из академии, когда стемнело, и направился в сад, надеясь отыскать оставленную где-то клетку. Можно было, конечно, спросить о кошке Тима с Димом, но мне не хотелось, чтобы кто-то связал меня с исчезновением зверя, ведь я с самого начала знал, что покоя мне не будет, пока не выпущу ее на волю. Отойдя достаточно далеко, чтобы меня нельзя было разглядеть из окон, я затаился, прислушиваясь. Убедившись, что, кроме мелкой живности, рядом никого нет, попытался «перекраситься» в дроу. Для этого мне пришлось вспомнить то состояние, в котором я крался к магическому шару. Поначалу ничего не получалось, но через полчаса я все же смог потемнеть. Вот теперь можно было начинать поиски, главное, не попасться никому на глаза.
Клетка нашлась в увитой плющом беседке. Когда я тихо подкрался, изнутри раздалось предупреждающее рычание. В слабом отсвете луны, едва пробивающемся сквозь листья плюща, я увидел скалящую зубы кошку, лежащую в дальнем углу клетки, а детеныш копошился возле нее и тихо попискивал.
— Тихо ты, не рычи, — прошептал я, и кошка запнулась, только глаза ее заблестели в темноте. Вот голову готов дать на отсечение, что она меня прекрасно понимала. — Слушай, если я отпущу тебя, сможешь убраться с острова?
Кошка тихо рыкнула, и я четко понял: да, она сможет пройти по магическому мосту, поскольку сама являлась частично магическим зверем.
— Вот и хорошо, — я внимательно всмотрелся в клетку, отыскивая дверцу: замок там отсутствовал, но защелка как-то странно светилась. — Магией заперто? Возможно.
Пока я бормотал себе под нос, едва прикасаясь к замку, он вдруг щелкнул, и мне в палец впилась искра, больно ужалив. Как я не заорал — сам удивляюсь, настолько больно было, зато свечение погасло, так что я смог открыть клетку. Кошка тотчас же подхватила своего малыша зубами за шкирку, выскользнула наружу плавным, текучим, словно вода, движением и скрылась в темноте, будто и не было ее. Зато в голове моей промелькнули слова благодарности, и еще, когда я уже выходил из беседки, услышал: «Сочтемся».
В голове отчего-то сразу всплыла сказка об Иванушке, которому вот так же оказались должны медведь, заяц, сокол и щука. Совершенно не понятно, почему я не помнил лиц родных, зато сказки, что они мне рассказывали на ночь, мог вспомнить от слова до слова. И так на душе тепло от этих воспоминаний становилось, словно по голове кто-то очень близкий и любимый погладил.
Так, мечтательно улыбаясь, я и стоял, пока не услышал чьи-то шаги. Скользнув за беседку, я затаился, пытаясь рассмотреть, кому это не спится. Каково же было мое удивление, когда рядом выскользнул из кустов песчаный эльф, укутанный во что-то темное. Он замер ненадолго перед входом в беседку, потом зашел, остановился у клетки, тихо хмыкнул, провел ладонью над замком, рассмеялся, обозвал кого-то глупышом, а потом… Я едва сдержался, чтобы не вскрикнуть: он вдруг опалил клетку пламенем, причем огонь был бледно-голубой. Эльф покивал сам себе, пока это пламя горело, а когда огонь погас — еще раз провел рукой по дверце и ушел, растворившись в тенях так же тихо, как и кошка перед ним. Почему же тогда, приближаясь, он топал так, что я его услышал? Специально? И что это все должно было означать? Ответов у меня не было — только вопросы, но задавать их этому эльфу я не рискну. Мне вообще лучше держаться от него подальше. А ведь я еще не знал, кого вчера нокаутировал у магического шара.
— Н-да-а, дела.
В свою комнату я добрался без приключений, а вот заснуть еще долго не мог: все прокручивал и прокручивал в голове разные события последних двух дней. Ясно было только одно: создавший это тело маг навертел что-то такое, что теперь другие понять ничего не могли. С одной стороны, магии во мне нет — это уже несколько люд… э-э… разумных существ подтвердило. С другой — что-то во мне точно было, только что — совершенно не понятно. Во-первых, я смог усыпить Сельку при побеге — просто пожелал, и она заснула. Во-вторых, я слышал чувства, а в случае с кошкой и мысли, всяких странных животных. В-третьих, магический шар на меня явно среагировал, подтверждая мои подозрения. А в-четвертых, я мог изменяться, внешне превращаясь в дроу. Даже волосы белели. Мне было очень интересно, смогу ли я скопировать внешность еще кого-нибудь, но как провести этот эксперимент — пока не очень понимал.
