Хоаххин разлегся в капсуле компенсатора, вспоминая, как когда-то, желторотым юнгой, взошел на борт «Длинного Копья», как мичман гонял его на тренировках, как прикрыл его собственным телом в том, последнем для его сослуживцев бою… Он не хотел спать, но нужно было попробовать сделать это именно сейчас, возможно, это будет последняя возможность увидеть «сон», ну или хотя бы понять, сохранился ли для его второго «я» этот путь отхода, или это десантирование все же станет последним в их насыщенных смертями карьерах…
* * * Альтернативное русло * * *
– Аааа! Кто здесь?
Хоаххин услышал в темноте лаборатории, как тело профессора брякнулось на пол, перевернув раскладушку. Как заскрипели растянутые металлические пружины. Как за звуконепроницаемой стеной завыла сирена баззера экстренного оповещения и в бронированную дверь замолотили чем-то тяжелым. Потом эта дверь распахнулась, и прямоугольник яркого искусственного света ворвался внутрь помещения.
– Ну-ка, ну-ка. Дай пройти! Ну, дай же пройти!
Прихрамывающая фигура Смотрящего на Два Мира копошилась за освещенным порогом. Баззеры замолкли, и казалось, весь мир погрузился в звенящую в мозгах тишину. Лаборатория начала наполняться мягким светом встроенных в панели потолка белых квадратов.
– Когда?
– Да вот, только что!
– А это что за хрень?
– Это не хрень! Это моя постель. Я не могу использовать здесь источники посторонних электромагнитных излучений!
Профессор в полосатых трусах содрал «покрывало» из биопленки и наклонился над кушеткой. Хоаххин посмотрел на свое синеватое лицо, и его передернуло от неприятного ощущения присутствия на собственных похоронах. В углу пульсировало белое облако голограммы дальней связи.
– Вон на ту кнопочку нажми.
– Сам нажми. У меня руки заняты.
Смотрящий дотянулся до пульта активации закрытого канала, и облачко быстро приобрело очертания Черного Ярла.
– Когда?
– Да отстаньте вы все от меня! У меня тут пациент! Живой!
Голограмма молча уставилась на двух совершающих хаотические телодвижения гуманоидов, больше похожих на шаманов, обкурившихся конопли и впавших в священный транс. Казалось, глаза Черного Ярла искали бубен, которого так не хватало этим двум и который спокойно лежал на своей кушетке.
– Господа! Хватит суетиться. И не задушите только что воскресшего.
Жесткий холодный голос, словно струя ледяной воды, окатившая двух резвящихся щенков, восстановил эмоциональное равновесие присутствующих.
Хоаххин не чувствовал своего тела, наверное, так бывает с душой, готовящейся к дальнему путешествию. Смотришь на себя откуда-то сбоку, видишь собственный труп, все вроде понятно, но как-то так далеко и безразлично…
– Что с ним?
– Он точно здесь, но… какой-то неживой.
– Так живой или не живой?! Профессор, внесите ясность, наконец!
Хоаххин попробовал пошевелить рукой, нет, руки как будто онемели. Неужели вот так все и закончится? Ему было холодно и неудобно перед мечущимися над его телом друзьями, как он мог их так подвести?!
– Пульс стабилизировался, давление поднимается, лежит, молчит, что я еще могу сказать? Может, опять засыпает?
– Хватит!
Смотрящий недоуменно подпрыгнул и уставился на «тело».
– Что хватит?!
– Хватит спать. Не могу больше. Может, у кого найдется чашечка горячего кофе?
Герцог крикнул что-то за неплотно прикрытую лабораторную дверь и, вернувшись обратно, устало покачал седой лысеющей головой:
– А, я-то, старый дурак, уже думал, все, наш десантник сдулся. Профессор, скажите Ярлу, что пациент попросил кофе. Я бы, конечно, лучше залил в него поллитра рома, но думаю, что вы меня не поймете.
Голограмма Ива с кем-то быстро перекинулась парой фраз и сообщила, что прибудет лично через четыре часа. Когда же он взошел на корабль, дожидающийся его у шлюза офицер охраны сообщил, что гостя ожидают в каюте Смотрящего.
– Ты к нам надолго?
– Навсегда.
Ив присел рядом с бледным учеником, закутанным в одеяло, и положил ему руку на плечо.
– А знаешь, что сказал мне однажды Черный Страж? Он сказал мне, что вернется. Он сказал, что ты однажды вернешься к нам навсегда…
* * * Основное русло * * *
Их было четверо. Они, словно стая шакалов, сидели вокруг майора кольцом и спокойно дожидались, когда он придет в сознание. Последнее, что помнил Хоаххин, это как капсула бота отделилась от фрегата и буквально через пару секунд корабль, не защищенный силовым полем, вокруг которого уже начинало разгораться зарево атмосферного костра, разорвало на части от точного залпа орудий планетарного оборонительного комплекса Зовроса. Так что в плотные слои атмосферы планеты его бот проследовал в дружной компании разнокалиберных обломков, мчащихся по самым затейливым траекториям. Заснуть в такой обстановке, конечно, не получилось. Тормозные двигатели включились вовремя. Компенсатор капсулы не оторвался от своего штатного посадочного места не благодаря, а скорее вопреки всем конструкторским расчетам. Глиссада бота должна была закончиться в том самом горном озере, откуда майор однажды умудрился удрать с планеты. Опалив макушки раскидистых столетних деревьев, бот поднял шипящую волну, несколько раз кувыркнулся на ней и быстро пошел на дно. Высадку можно было назвать успешной, даже несмотря на пару поломанных ребер и трещину в предплечье левой руки. Последний легкий толчок стального кокона об илистое дно озера, и майор все-таки потерял сознание…
“Мы приветствуем тебя, Хоаххин саа Реста, Дитя Чести второй волны. Ты хотел поговорить с нами? Надеемся, ты не передумаешь, несмотря на то, что за последние несколько часов наши позиции кардинально изменились. Надеемся, ты не станешь противиться и ответишь на наши вопросы. Ты не сможешь не ответить на наши вопросы.”
Голос не принадлежал кому-то конкретному, да и голоса как такового он не слышал. Казалось, все четверо его врагов, окруживших его лежащее на холодной траве тело, думали об одном и том же одновременно, и эти самые мысли легко проникали в голову майору. Причем в мыслях этих не было ни капли индивидуальности…
“– Малое Глобальное Ядро берет инициативу проникновения на себя. Малому Локальному Ядру обеспечить стабильность потока. Малому Локальному Ядру прекратить проникновение…”
Хоаххин почувствовал, что в его голове шевелилось что-то постороннее, враждебное и холодное. Покалывание в висках усилилось, казалось, множество тонких игл проникают в его череп и вот-вот начнут высасывать его жидкие мозги. Он собрал остатки своего сознания и последним усилием воли вылил на «незваных гостей» такую волну испепеляющей ненависти, которая едва не захлестнула его самого. Глаза его были закрыты, но странно, он вдруг увидел очертания серых стен, завешенных гобеленами, и чужие лица с огромными черными глазами. На гобеленах отчетливо прорисовывались очертания изображений и золотые вензеля в углах полотен. Знакомые уже Хоаххину вензеля подземного дворца Тирана. Лица сидящих в кругу существ были напряжены, тонкие подбородки, тонкие, плотно сжатые губы, высокие лбы и вытянутые, совершенно безволосые черепа, все они смотрели на майора. Внезапно боль в висках отступила, как будто кто-то разжал неумолимые тиски и вытащил из его головы стальные иглы.
“– Он смотрит на меня!!! Он видит нас всех!!!”
Видимо, кричала женщина, она отпрянула от центра круга, в котором сидели еще около десятка фигур, и единое «кольцо» Ядра распалось. Хоаххин, освобожденный от боли в голове, открыл глаза. Окружающая его действительность представила ему не менее экзотическое зрелище, нежели действительность удаленная. Все четверо его охранников, неестественно раскидав конечности в разных направлениях, лежали в траве, а вокруг поляны сомкнулось другое, не менее смертоносное кольцо. Сначала Хоаххин подумал, что это какие-то хищные ходячие кусты, наподобие тех узловых деревьев, чьи корявые изголодавшиеся стаи поджидали неосторожных путешественников, возомнивших, что джунгли – это райский сад. Но «кусты» отключили активную мимикрию и предстали перед пленником в виде здоровенных ребят, с ног до головы увешанных разнообразным оружием и оборудованием. Самый здоровенный и грозный на вид «куст» протянул майору руку и, рывком подняв его с земли, плотно пододвинул к себе и тихо произнес:
