Гейдрих передал эти деньги в распоряжение соответствующего отдела своей службы. И уже вскоре трое немецких агентов, попытавшихся за что-то расплатиться в Москве этими купюрами, были арестованы и бесследно исчезли. По всей видимости, они были либо фальшивыми, либо имели какие-то специальные пометки. Естественно, выдача этих денег немецким агентам была сразу же прекращена. Такая оплата его «труда» привела Гейдриха в бешенство.

Вскоре Тухачевский вместе со своими приближенными были арестованы. Судебный процесс против них занял всего один день — 10 июня с десяти часов утра до девяти часов вечера. Процедура началась с выступления Ворошилова, бывшего тогда наркомом обороны, продолжилась допросом обвиняемых и закончилась речью Вышинского[37], которая длилась более двадцати минут. Он потребовал «вышвырнуть обвиняемых из рядов Красной Армии и вынести им самое строгое наказание». Приговор обсуждался всего пять минут и гласил: смертная казнь. С обвиняемых были прямо в зале суда сорваны знаки отличия и награды, а через двенадцать часов они были расстреляны[38].

Гейдрих был горд результатами своей работы и до самой своей смерти был убежден в важности им содеянного.

Существует, однако, и другая версия этих событий, по которой утверждается, что инициатором возбуждения фальсифицированного процесса против Тухачевского являлась советская секретная служба, а Гейдрих был просто инструментом в руках ГПУ.

5 ноября 1937 года Гитлер провел совещание в имперской канцелярии с главнокомандующими всех трех видов вооруженных сил — генерал-полковником фон Фричем[39] (сухопутные войска), адмиралом Рёдером (ВМФ) и рейхсмаршалом Герингом (ВВС). На этом совещании присутствовали военный министр генерал-фельдмаршал фон Бломберг[40] и министр иностранных дел барон фон Нойрат.

На совещании Гитлер высказал свои самые сокровенные мысли о будущем Германии. Квинтэссенцией его заявления была мысль о неизбежности войны. Самое позднее к 1943 году Германия должна была расширить свое жизненное пространство даже с применением силы за счет присоединения Австрии и Чехословакии.

Совещание принесло фюреру большое разочарование: все присутствовавшие, кроме Геринга, были против его концепции и намерений, да и Геринг был весьма сдержан в своих высказываниях. Фрич и Бломберг выразили сомнения чисто военного характера: чешские укрепления на границе взять будет нелегко, да и следует считаться с сильной французской армией.

Гитлеру стало ясно: Фрич и Бломберг будут только тормозить выполнение его планов и с ними он не сможет достичь своей цели — превращения Германии в великую державу с помощью войны. Следовательно, от обоих необходимо было избавляться, но так, чтобы истинная причина — их политика мира — осталась неназванной. И Гейдрих приступил к работе.

Одним из его излюбленных приемов в целях избавления от нежелательных лиц было обвинение их в порочных действиях. Неженатому и постоянно державшемуся обособленно генералу Фричу легко было приклеить извращенство. Собирая компромат на всех видных личностей рейха, Гейдрих купил еще ранее у берлинских уличных подростков информацию, что Фрич являлся «клиентом» определенной группы извращенцев.

Гейдрих приказал вызвать к себе информатора — парня по фамилии Шмидт, имевшего более десятка судимостей за различные проступки, в том числе и шантаж. После беседы Шмидт был определен как основной свидетель против генерала Фрича по обвинению того в гомосексуализме. Парень заявил, что он с товарищами выявил это пристрастие генерала еще в 1934 году и с тех пор постоянно его шантажировал.

Сотрудник Гейдриха Майзингер столь успешно подготовил Шмидта в качестве свидетеля, что Гейдрих не преминул представить его самому Гитлеру, хотя тот обычно с такой публикой не общался.

Однако на очной ставке в имперской канцелярии Фрич полностью владел ситуацией и отверг все обвинения.

Дальнейшее расследование ничего не прояснило (Фрич дважды являлся на допросы в гестапо), однако дало Гитлеру возможность отстранить Фрича от занимаемой им должности. Официально дело выглядело так, будто бы фюрер удовлетворил прошение генерала об уходе в отставку по состоянию здоровья.

Тем не менее вопрос этот был передан на рассмотрение офицерского суда чести, заседания которого состоялись 17 и 18 марта под председательством Геринга. И суд признал полную невиновность генерала. Сам Геринг загнал Шмидта своими вопросами в тупик, в результате чего было выяснено, что все его показания ложны (обвинение базировалось на однофамильце генерала — ротмистре Фриче).

Решение суда чести в положении генерала Фрича, однако, ничего не изменило: было поздно, и на прежнюю должность он уже не возвратился. Правда, Шмидт был расстрелян, а Майзингер направлен в Польшу.

Шестидесятилетнего Бломберга Гейдрих «достал» на его интимной связи с молодой женщиной по имени Ева Грун, стенографисткой одного из центральных учреждений Берлина. Скоро на столе Гейдриха лежала информация, что мать Евы Грун была владелицей так называемого массажного салона и несколько раз привлекалась к судебной ответственности за сводничество и, по существу, содержание борделя.

12 января 1938 года генерал-фельдмаршал фон Бломберг, вдовец с 1932 года, имевший двух сыновей и трех дочерей, женился на Еве. Их бракосочетание отметил узкий круг друзей и знакомых, а в качестве свидетелей выступили Адольф Гитлер и Герман Геринг. А ведь невестой была женщина не только не из высших кругов общества, но и из семьи, пользовавшейся дурной славой.

Недели через полторы после свадьбы, когда молодожены находились в свадебной поездке, на столе президента полиции Берлина появилось целое досье, содержавшее сведения о том, что молодая жена Бломберга находилась в течение ряда лет под наблюдением полиции и неоднократно нарушала моральные нормы общественного поведения и что на нее заведены дела в пяти крупнейших городах Германии. В досье имелись и другие, порочившие Еву Грун сведения, а также фотографии, отображавшие ее прелюбодеяния.

Судя по официальным высказываниям, досье это оказалось у президента берлинской полиции чисто случайно, поскольку один из инспекторов отдела по нарушениям общественной морали решил якобы проверить появившиеся слухи о молодой жене военного министра и поднял всю имевшуюся у них информацию.

На самом же деле не вызывает никакого сомнения утверждение, что досье было сфабриковано по приказанию Гейдриха. Во всяком случае, досье это видели в руках Майзингера за несколько дней до появления его у президента полиции. Более того, Майзингер вносил в него дополнительные фальсифицированные записи.

Когда эти сведения были представлены Гитлеру, тот в приступе бешенства немедленно отстранил Бломберга от должности.

Удар Гейдриха оказался для Бломберга трагическим, так как он был одним из немногих генералов, бывших действительно преданными Гитлеру, и стремился увязать революционный дух национал-социализма с прусско-германскими солдатскими традициями.

От пережитого шока генерал-фельдмаршал так и не смог оправиться, тем более что к отставке присоединился еще и социальный остракизм.

Единственное, о чем не жалел военный министр, была его женитьба на Еве Грун. Находясь впоследствии вместе с ним в тюрьме в Нюрнберге, генерал Глайзе-Хорстенау сказал ему как-то:

— Господин генерал-фельдмаршал, понимаете ли вы, что ради женщины принесли в жертву вермахт?

Бломберг ответил на это отрывисто:

— Я не мог ничего с собой поделать. Она была самым страстным увлечением в моей жизни.

После смещения Фрича и Бломберга Гитлер принял решение переименовать военное министерство в верховное главнокомандование вермахта и самому его возглавить. 16 генералов были отправлены на пенсию, 44 получили другие назначения. Министра иностранных дел фон Нойрата сменил Иоахим фон Риббентроп. Министерство пропаганды заявило о необходимости «концентрации всех сил». Гитлер же превратился в ничем не ограниченного диктатора.