Восьмого мая после работы мужики решили попить пивка с соленой рыбкой. Устроились возле керноразборочной во дворе, и просидели с разговорами до темноты. К концу посиделок появился Слава, прилично выпивший. Молча сел, пил пиво и слушал что там говорил развеселый окружающий народ. Вначале его не трогали – видно, что парень не в радости, но потом кто-то поинтересовался как у них дела, то-есть у Славы и Веры. Слава еще больше нахмурился, махнул рукой и сказал то, о чем мы уже догадывались:

"Все, любовь кончилась. Расстались мы."

Никто к нему с расспросами приставать не стал, и так человеку не по себе. И вскоре разошлись по домам.

Проснулся от громкого стука в дверь. "Кого черт несет в такую рань?" – успел подумать, пока жена, переворачиваясь на другой бок, не пробормотала сердито:

"Открывай, это точно не ко мне."

Стук продолжался, пришлось вставать и идти дверь открывать. На пороге стоял Паша, напряженный, с бледным лицом и широко раскрытыми глазами:

"Славу убили!" – только и смог вымолвить.

"Как убили?" – вырвалось непроизвольно.

"Дома, прямо в кровати. Мы с Колькой пошли его проведать, а он в кровати и не дышит!" – в явном состоянии стресса Паша говорил непривычно, с неким подзаикиваиием.

В голове мгновенно понеслись мысли: почему это Паша шел с Колькой, если тот должен ночью быть рядом со Славой, раз занимают они одну комнату; как давно Паша Кольку встретил и где, ну и так далее. Но сказал другое:

"Подожди минуту, я оденусь."

Залезал в брюки с такой скоростью, что показалось жене подозрительным. Из соседней комнаты донеслось:

"Ты куда?"

Не стал говорить страшную новость, еще успеет узнать; сейчас лучше для нее полежать спокойно:

"Спи, скоро вернусь," – и вышел из дома.

В темпе ноги понесли нас к месту трагедии, в другой конец поселка. Паша молчать не мог и посвящал меня в приключения со вчерашнего вечера, с того момента, когда народ начал расходиться после "мальчишника" возле керноразбсрочной. Вдвоем с Колей они отвели пьяненького Славу домой, уложили в кровать. Потом показалось, что пива маловато. Вер-нулись к Паше в его закуток, где за бутылочкой просидели сколь могли. После чего уже хорошенькие умостились на диван немного отдохнуть. Часа через три-четыре Паша проснулся, разбудил Коляна – похмелиться. Тот не против, но предложил пойти к нему – Слава-то вчера был очень "хороший", наверное и у него головка «болит». И пошли, по начавшему просыпаться поселку.

"Слава богу," – в мыслях попытался себя успокоить, – "ночь Коля и Паша вдвоем провели. Хоть какое алиби у них есть!"

Заходили они в комнату с уверенностью, что Славу обрадуют. А тот на кровати в крови, и явно не живой. Конечно, перепугались, но сообразили ничего не трогать, и побежали: Паша ко мне, Коля к начальнику Павлу Петровичу, его информировать и в милицию позвонить.

Возле дома, в котором лежал мертвый товарищ, пока никого. Само здание типично для поселка разделено на две половины, каждая с отдельным входом с противоположных сторон. Одну половину – большую изолированную комнату занимали Слава и Коля, вторую – две маленькие комнаты – молодые ребята, вчерашние школьники, пожелавшие побегать радиометристами в маршрутах.

Заходить в помещение не стали. По опыту совместной с милицией работы в прошлом году, когда искали украденную в партии золотосодержащую руду, прекрасно знал, что этого делать нельзя. Поэтому у крыльца остановились и смотрели сейчас по сторонам, с намерением не пускать никого до появления милиции или нашего начальника, Павла Петровича.

Через минуту его и увидели – вместе с Колей в темпе шагал сюда. Коля, не останавливаясь побежал дальше к проходящей рядом дороге в поселок Мирный, откуда должна появиться милицейская машина, а Павел Петрович подошел к нам, хмуро поздоровался и так же хмуро высказался:

"Доигрались в любовь, сукины дети! Себе жизнь поломали и другим нагадили выше некуда!"

Мы с Пашей потупили взоры и прискорбно вздохнули: сами хороши, не могли во-время развести парочку! Павел Петрович вместе с нами потолкался возле крыльца.

"И кто из них это сделал?" – не мог он больше держать в себе мысли по трагедии, – "сама дама или муж ее бывший?"

Паша промолчал, и отвечать пришлось мне:

"Так Вера с ним," – я кивнул в сторону дома, где лежал мертвый Слава, – "уже рассталась, наверное к мужу вернулась. Зачем им-то убивать?"

"Кто их поймет, зачем да почему!" – Павел Петрович не согласился, – "Только сделать это больше в партии некому!"

На дороге из Мирного появился Уазик. Мы смотрели куда он направится – свернет к нам, или проскочит дальше. Забрал Колю, свернул, подъехал, остановился. Кроме Коли вылезли мужчина в штатском с сумкой, которого я знал как фотографа при милиции, шофер, и капитан в форме Михаил Новиков, мой приятель, с которым я на "ты" после совместной и очень плодотворной работы по поискам все той же пропавшей руды.

Михаил подошел, поздоровался со всеми за руку, мне по приятельски улыбнулся и подмигнул.

"В дом не заходили?" – обратился к Павлу Петровичу.

"Нет, не заходили," – ответил тот, а я добавил, кивнув в сторону Паши:

"Он был, когда труп обнаружили."

"Знаю, ваш парень говорил," – Михаил посмотрел в сторону молча стоящего Коли. Потом всех попросил: "Вы здесь чуток побудьте, пока комнату не осмотрим. Поговорить нужно». И вместе с приехавшим в штатском направился к двери.

Минут десять оставшиеся топтались возле крыльца. Наверное каждый придумывал свою версию преступления. У меня пока ничего не получалось. Как убийцу Веру я отмел сразу – она хоть и шустрая, но никак не агрессивная, лишить жизни точно не сможет. Ну если что муху, и то хлопушкой на длинной ручке. И Валера – это муж Веры – вряд ли на убийство способен. Не тот он человек, нет у него ни жесткости, ни жестокости, да и особой любви к жене не замечалось. И если честно, его мужиком нормальным назвать трудно – рохля, размазня сентиментальная. В общем, на преступника не тянул. И кто тогда это сделал?

Если бы Славу убили не в кровати, а где-либо на улице, можно предположить случайность, разборку по пьяному делу. В этом отношении Слава тот еще тип, помахать кулаками любил. Но не с партийскими мужиками, а с приезжими из Мирного, к нашим девчатам. В данном случае разборка отпадала – Славу пьяненьким за полночь домой привели Паща и Костя, в постель положили, и ушли, когда тот заснул. Что-то с версией у меня явно не получалось. Тихонько поинтересовался у Паши:

"Как думаешь, кто убил?"

Тот замялся, затылок почесал и ответил очень неуверенно:

"Кто его знает, дело темное." И после паузы не то вопрос задал, не то мнение высказал: "Неужто Валерка?"

Павел Петрович разговор услышал и в него вклинился:

"А вы что, сомневаетесь? Да сделать такое другому и в голову придти не могло! Это же надо – в кровати зарезать!"И тоном поспокойней предупредил: "Смотрите, пока никому ни слова, и в дом никого не пускать. Вон уже любопытные появились!"

Действительно, к крыльцу, возле которого маячил милицейский Уазик и толкалось четыре человека во главе с начальником партии, подбирались первые зеваки. А еще через пять минут, когда сюда подъехал из Мирного Рафик скорой помощи и из него вылезли люди в белых халатах, любопытные потянулись косяками.

Вскоре оперативник Михаил Новиков вышел на крыльцо, обвел приличную толпу взглядом:

"Есть кто из этого дома?"

Два молоденьких паренька откликнулись: "Есть!"

"Давайте сюда," – вместе с ними Михаил пошагал во вторую половину, где обитали вчерашние десятикласники, а ныне радиометристы. Наверное узнать, что слышалось и виделось молодежью прошлой ночью.