«Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета.

Библейские общества.» (В этой книге ни года, ни места издания не указано, лишь в конце, как и в предыдущей, стоит какой-то щифр – СЕРF 30М-7019–043Х – прямо-таки шпионская какая-то библия!);

«Пятикнижие. Издательство Якоба Брандайса, Прага, 1893 г.(На древнееврейском и немецком языках.);

«Пятикнижие Моисеево с дословным русским переводом С.К.Штейнберга, Инспектора Виленского Еврейского учительского института. Приспособлено к самоизучению и обучению в еврейских учебных заведениях. «Фонд призыва к совести, Нью-Йорк». Раввин Артур Шнайер, президент. 1977. Вильна. Типография И.Й.Пирожникова. Завальная улица, дом № 1147. (На древнееврейском и русском языках).

«Молитвенник. Имакёныв. Издательство Йозефа Шлезингера, Будапешт, 1908 г.» (На древнееврейском и венгерском языках.)…

– Пожалуйста, – предложил мне Боб Кавендиш, – ищите здесь свое «предисловие», но поверьте мне на слово, ни в одной из этих книг вы подобной нелепости не найдете! И если вы не устанете от поисков, я могу вам тут же предоставить еще множество книг, хоть всю свою библиотеку, только тщета сего занятия столь же очевидна, как скажем, возня с вечным двигателем… Откуда вы вообще вытащили это свое «предисловие»?

– Да из Библии же, ей богу из Библии!

– Из какого же издания, позволю я поинтересоваться…

– Да из московского же, из московского!

– Помилуйте! Да нет там ничего подобного и быть не может! Вот она, на третьей полке слева – возьмите-ка и убедитесь сами.

– Послушайте, что за наваждение! – я даже глазам своим не поверил – «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова» есть, а предисловия к ней как не бывало!

– Да вы не тому, коллега, и удивляетесь-то – тут ведь по доброму и самой этой книги быть не должно, она тут вроде бы как незаконная, потому что к каноническим книгам она не относится, и хотя не числится и среди книг отреченных, в хорошей, до конца правоверной Библии ей, поверьте мне, совсем не место! Это еще добрых две с половиной тысячи лет назад было определено учеными евреями, да не какими-нибудь скоромниками из диаспоры, а первосвященниками – самыми, что ни на есть исконниками из законников – чуть ли не доуходными палестинскими иерусалимцами. А они знали, что признать, а чего не признавать – тогда все ближе к корню было. И они ясно сказали – в Ветхом завете положено быть только каноническим Книгам, которых числом тридцать девять, и ни одной больше! А в этой московской Библии их целых пятьдесят! Значит одиннадцать самозванцев в нее затесалось… Ну, да Москва вечно славилась своим вольнодумством и пренебрежением к тому, что первоверцами установлено и указано…

Тут, надо признаться, я вконец растерялся. Заподозрить Боба Кавендиша в необъективности и преклонении перед теми еще евреями, которые канонизацию проводили, никак невозможно, потому что это именно о нем во всей округе частушка ходит:

Так что в этом смысле Боб Кавендиш, можно сказать, в полном порядке, и не поверить ему никак нельзя… Опять листаю эту его Библию и радостно кричу:

– Да это же не та!

– Как не та? – удивляется Боб Кавендиш.

– Ну, абсолютно не та! Читайте, что здесь на титуле написано: «Библия. Книги Ветхого и Нового завета. От Московскаго духовнаго цензурнаго Комитета печатать дозволяется. Москва, марта 30 дня, 1885 г. Цензоръ протоиерей Михаилъ Боголюбский. Типография Л.Ф.Снегирева. Остоженка, Савеловский переулокъ, дом Снигеревой.» И к ней самой-то, ко всей этой Библии предисловие имеется!

Что вы такое говорить себе позволяете! – взвился Боб Кавендиш. – Какое еще предисловие?! Дайте-ка сюда! Ну, конечно, какое же это предисловие, когда это всего-навсего вступление и безо всякого к нему озаглавления – видите, тут просто написано: «К читателям Слова Божия» – и всё, и всё в каноне! Если не считать, что в этом наставлении, разъясняющем, как читать Библию, тринадцать пунктов – чертова дюжина!

А вы-то какую Библию хоть в виду имеете, на какое ее издание опирались, исследование свое проводивши?

– Да она у меня с собой, вот она, можете полюбоваться… – и, достав из портфеля свою книгу, я вручаю ее Бобу Кавендишу с довольно ехидной улыбочкой.

Боб Кавендиш, как бы примериваясь, взвешивает на ладони тяжеленный синий кирпич, с видимым усилием откидывает толстую переднюю доску, торжественно декламирует: «Библия. Книги Священного писания Ветхого, и Нового завета. Москва, 1968 год.» – и потом вдруг начинает ржать.

– Так вы же, батенька, меня, попросту говоря, во временах запутали. Вы бы так и сказали, что Библия-то у вас совсем новая и от моей боле чем на восемь десятков годков отстоит… Да за это время Москва, вся как есть, вконец веру растеряла, обезверилась, можно сказать, до основания – там же сейчас – на кресте поклянуеь – атеист на атеисте! И слово-то у них стало уже не у Бога, а у любого встречного-поперечного – словом, полная свобода слова и к тому же узаконенная. До веры ли тут?! Я о Боге-то уж и не говорю, Москва не только что в него, она даже и слезам, говорят, не верит. Это, если по-научному характеризовать – высший суператеизм! А вы, милый мой, предисловию к неканонической книге удивляетесь! Да там и не такое теперь издают…

С тем мы и расстались.

Поблагодарим же Боба Кавендиша за его любезную помощь и вернемся к нашим прерванным рассуждениям.

Мы остановились на том, что «преди Слова» ничего не было. Все, что стало, стало уже после Слова, как следствие трудов Божьих, создавших все сущее. Некоторые могут сказать: «Этого не может быть, чтобы все произошло и сделалось от Слова! От «ничего» – от пустоты, сотрясения воздуха? чушь какая-то!» Во-первых, не чушь, а, как говорит опыт человечества, абсолютно нормальный процесс созидания вещей. Ведь в начале всех наших деяний тоже лежит Слово, название всего того, чего может еще не быть, но что тут же может возникнуть. Пример хотите? Пожалуйста! Приходите вы в мастерскую и просите: «Сделайте мне то-то и то-то», и ваш заказ тут же исполняют (мы имеем в виду нормальную, так сказать, идеальную мастерскую). А ведь только что между вами ничего вещественного не было, а было одно только Слово, обозначающее воображаемый предмет. И тут не исключено возражение: «Ну, хорошо, а название откуда взялось, как не от самого того же предмета, вещи или явления? Не сталкиваемся ли мы тут с извечной проблемой «Что раньше возникло – курица или яйцо? «. Возражение это от Лукавого. Вспомним: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть…», и далее: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины…» Плотию же оно стало потому, что оно, Слово – духовное подобие вещи, как бы ее звуковой эскиз, а переложенное на бумагу оно становится эскизом зримым, чем-то вроде чертежа, во всяком случае, для человека, обладающего достаточным воображением. И в этом люди сходны с Богом, ибо Слово как подобие или предтеча вещи и возникло у самого Бога от воображения Его. Он ведь и сам-то до того ничего из им потом созданного не видел и видеть не мог, потому что до Слова просто ничего в мире не было, и каждый предмет или существо созидались Богом не по их подобию, которого еще не существовало, а по замыслу Его, и всех их Он раньше, чем создать, себе вообразил. Может быть, конечно, все в мире создалось не так, и даже не Им, но во всяком случае до сих пор только Он один сознался, что причастен к сотворению этого столь несовершенно созданного мира.

И еще одно разъяснение я бы хотел сделать специально для скептиков: прежде чем сказать «Этого не может быть», хорошенько пораскиньте мозгами, и вы тут же поймете, что заблуждаетесь. Меня, например, на этом деле проучил один из моих друзей, человек приезжий, из дальних краев, который поначалу всему удивлялся и восклицал по каждому поводу: «Этого не может бытьм, на что я ему отвечал с безапелляционностью старожила большого города: «Все может быть!» И, представьте себе, что когда я, в свою очередь очень уж чем-то удивленный, позволял то же сакраментальное восклицание – совсем не потому, что действительно сомневался, а просто чтобы разрядить стресс, то теперь уже этот приятель хитро взглядывал на меня и ехидно улыбался. Так что не сомневайтесь – быть может все.