Они снова помчались по ледяной дороге. Огни впереди становились все ярче, уже трудно стало на них смотреть, не щурясь. И вдруг великое скольжение завершилось необъятной кучей снега, в которую Джордж и Джейн влипли по самые уши, потому что не успели затормозить.

Когда они с трудом выкарабкались из снега, отряхнули друг друга и протерли глаза, то увидели прямо перед собой чудо из чудес — Северный Полюс, громадный, белый, переливающийся как гигантский дворец, весь целиком из чистого льда. Чтобы увидеть его вершину, надо было закинуть голову до самых лопаток, даже еще больше.

Взрослые напридумывали всяких научных теорий насчет Северного Полюса, и не исключено, что когда вы сами станете взрослыми и образованными (мало ли, как в жизни повернется), вы тоже станете рассуждать на эту тему строго по-научному. Но в глубине-то души у вас все равно останется убеждение, что Северный Полюс сделан из прозрачного чистого льда, и кто бы что ни доказывал, он не может быть сделан ни из чего другого.

Вокруг полюса были разложены сотни маленьких огней, их пламя не колыхалось, не дрожало, а ровно поднималось вверх, будто синие, зеленые, розовые стебли цветущих лилий. Так сказала Джейн, а Джордж возразил, что они похожи на прутья ограды. Эти холодные огненные стебли и были тем самым Северным Сиянием, которое дети увидели со своего Лесного Холма.

Полюс возвышался над снежной долиной, снег искрился как корочка домашнего именинного пирога, покрытая самодельной сахарной глазурью. (Покупная глазурь никогда так не искрится, потому что в нее не досыпают сахарной пудры.)

— Прямо как во сне, — сказала Джейн.

— Ничего не во сне, — возразил Джордж, — а это и есть самый настоящий Северный Полюс. И подумать только, как много людей мечтают достичь его, а оказывается, это не так уж трудно.

— Достичь-то его, может, и не трудно, — задумчиво сказала Джейн, — а вот как мы обратно вернемся?

— Как-нибудь! — ответил Джордж. — Главное, что мы уже тут. Сейчас попробую взобраться на вершину и водрузить британский флаг — думаю, мой носовой платок вполне подойдет. Между прочим, надо еще проверить, настоящий ли это Северный Полюс. Если стрелка компаса будет все время крутиться, значит, настоящий. Сейчас поглядим.

Они подошли совсем близко к ярким стеблям огоньков и тут заметили громадную, странных очертаний ледяную глыбу, которая словно кольцом обвивала все подножье полюса. В толстой своей части она была голубоватая как берлинская лазурь, а в тонких частях смешались все цвета радуги и чудесно поблескивали, как хрустальная люстра у бабушки в Лондоне.

— Какие странные очертания у этой фигуры, — сказала Джейн, отступая на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть. — Она похожа… Она точь-в-точь дракон!

— А по-моему, она больше похожа на дамбу вдоль Темзы, — возразил Джордж, обратив, однако, внимание на что-то извилистое, вроде хвоста, обвившего Северный Полюс.

— И все-таки это дракон! — настаивала Джейн. — Смотри, вон крылья! Какой красивый!

И правда, это был самый настоящий дракон — громадный, сверкающий, крылатый, чешуйчатый, когтистый, зубастый — и весь из чистого льда. Он, вероятно, когда-то уснул, свернувшись вокруг того отверстия, откуда в незапамятные времена выходил столб горячего пара из Центра Земли, а потом, когда в этом месте образовалась Арктика и столб горячего воздуха замерз, превратившись в Северный Полюс, дракон примерз к нему во сне, да так крепко, что не мог оторваться. Так и остался. И хотя вид у него был устрашающий, нельзя не согласиться с Джейн — он был действительно великолепен.

Пока дети стояли, глядя на это чудо из чудес, за их спинами раздались мягкие, вкрадчивые шаги, затем началась суетливая беготня и откуда-то из темноты, куда не попадали отсветы костров, появилась толпа маленьких коричневых существ. Они носились, прыгали, карабкались, падали, толкались, кувыркались, бегали на четвереньках и даже вниз головой. Потом они подошли к ярким стеблям костров и начали танцевать вокруг них, взявшись за лапки.

— Медведи! — прошептала Джейн. — Джордж, я боюсь! Зачем мы ушли из дома! И ботинки у меня промокли!

Танцующий круг внезапно распался, и в следующее мгновение сотни лапок вцепились в Джорджа и Джейн, и дети очутились в центре огромной мягкой возбужденной толпы маленьких толстеньких существ в коричневых пушистых шубках, и белое безмолвие было совершенно разрушено.

— Они боятся, что мы медведи! — раздался пронзительный голос. — Они еще пожалеют, что мы не медведи, когда узнают, кто мы такие!

Это прозвучало так угрожающе, что Джейн расплакалась. До сих пор всё, что видели дети, было или красивым или волшебным, но сейчас они горько пожалели, что не послушались взрослых и сделали то, что им было строго запрещено.

Как только Джейн начала плакать, коричневые существа в изумлении отступили. Они еще никогда не видели никого плачущего, ведь никто не плачет в Арктике из страха обморозиться.

— Ты плачь понарошку! — прошептал Джордж. — А то у тебя сосульки на глазах вырастут. Просто ори погромче, может, они отстанут.

Джейн притворилась, будто плачет, и сейчас же настоящие слезы перестали течь — это всегда бывает, когда притворяешься, что плачешь. Попробуйте — сами убедитесь.

Тогда Джордж очень громко (чтобы перекричать вопли Джейн) обратился к жирным существам:

— Никто вас тут не боится! Мы — Джордж и Джейн, а вы кто такие?

— Мы — котиковые карлики! — ответили существа, вертясь, изгибаясь, перебегая с места на место, прыгая как стеклышки в калейдоскопе. — Мы очень редкостные и драгоценные, потому что сделаны сплошь из самого лучшего котикового меха.

— А для чего горят эти костры? — прокричал Джордж (потому что Джейн вопила очень громко).

— Чтобы разморозить дракона! — загорланили карлики.

— Сейчас он заморожен и спит!

— Но мы разморозим его, и он проснется!

— И съест всех-всех на земле, кроме нас.

И карлики приблизились на шаг к детям.

— Что-что-что? — закричал Джордж. — Не понимаю, зачем вы хотите, чтобы он всех съел?

— Да просто от злости, — ответили карлики беззаботно, как если бы они сказали: «просто для смеха».

Тут Джейн прекратила свои вопли, чтобы сказать:

— Какие же вы бессердечные!

— Ничего подобного! — возразили они. — У нас есть сердца!

— Они сделаны из самого доброкачественного котикового меха!

— Они похожи на маленькие, набитые салом меховые кошельки!

И карлики подошли к детям еще на шаг. Фигурами они напоминали крепких коренастых человечков в котиковых куртках, головы у них были похожи на котиковые муфты, ступни и ладони — на котиковые варежки, а лица были как у тюленей, потому что котики принадлежат к семейству ушастых тюленей.

— Спасибо за информацию, — сказал Джордж. — А теперь — до свидания, мы домой пойдем (а ты продолжай орать, Джейн).

Но карлики подошли еще на шаг, что-то бормоча и перешептываясь. Затем бормотание и перешептывание прекратились и наступило молчание, такое глубокое, что Джейн побоялась нарушить его своими воплями. Это было коричневое безмолвие, и она подумала, что белое безмолвие куда приятнее.

Затем главный карлик подошел к ним вплотную и спросил:

— А что это у тебя на голове?

И тут Джордж понял, что всё кончено, потому что на голове у него была папина котиковая ушанка.

Карлик не стал дожидаться ответа.

— Эта шапка сделана из одного из нас! — взвизгнул он. — Или из какого-нибудь нашего несчастного родственника! Ну, мальчишка, теперь ты разделишь его судьбу!

И, глядя на окружившие их злые тюленьи мордочки, Джордж и Джейн подумали, не ожидает ли их и вправду судьба того, кто стал котиковой шапкой.

Карлики стиснули детей своими меховыми лапами. Джордж упирался, лягался, Джейн орала во все горло, но сопротивление было бесполезно. Карлики втащили детей по драконову боку наверх, усадили их между выступами ледяного позвоночника и прижали спинами к Северному Полюсу. Вы даже не представляете, какой тут был холод. От такого холода они почувствовали себя маленькими ледышками внутри собственной одежды, и у них было одно-единственное желание — закутаться в очень толстую перину и хоть немножко оттаять.