Но Эол взмахнул рукой, и видение исчезло.

— Так выглядит Астипалея, — произнес он спокойно. — Раньше Астипалея находилась на границе Критского и Эгейского морей. Но с тех пор остров постоянно перемещался, поэтому никто из искавших найти его не мог. С той поры утекло много времени. Больше никто не ищет Астипалею, и остров вернулся в свое исходное положение. Следуй за рассветом. Всегда ориентируйся только на рассвет. Туда, где встает солнце, — на восток. Как только отчалишь от берега, будешь плыть ровно неделю. На исходе седьмого дня, когда Гелиос ¹ пронесется по небу и взойдет солнце, ты увидишь на горизонте этот остров. Но будь осторожен, я очень тебя прошу, ибо охраняют тот остров сирены ². Также твой корабль может навечно остаться на кладбище погибших кораблей, что раскинулось вдоль острова. Остерегайся их острых остовов. Там оживают даже мертвецы.

Келей вздохнул.

— Я знаю, что надо делать. Я только одного боюсь… Я не знаю, что скажу Ладону при встрече.

Эол улыбнулся своей лучезарной светлой улыбкой.

— Я думаю, что сердце тебе подскажет, сын мой.

Было странно слышать от этого молодого красавца «сын мой», но Келей не забывал, что Эол был не таким уж и юным…

Меж тем бог ветров посмотрел на него с легкой грустью и сказал:

— Будь осторожен, Келей.

И исчез.

Юноша ощутил только легкое дуновение свежего ветра, словно Эол обратился в ветерок и улетучился в окно.

Комментарий к Глава 3

**¹ Гелиос, Гелий** (др. греч. Ηλιοζ или Ηέλιος) — в самом имени которого заключено сияние, блеск, полыхание солнечного огня, принадлежал поколению титанов, считаясь сыном титанов Гипериона и Тейи, братом богини Луны Селены и утренней зари — Эос. Эллинский бог солнца — это древнейшее доолимпийское божество, своей стихийной силой дарующее жизнь и наказывающее слепотой преступников. Находясь высоко в небе, Гелиос видит дела богов и людей, чаще всего дурные. Гелиоса «всевидящего» призывают в свидетели и мстители. Это он сообщил Деметре, что Персефону похитил Аид.

**² Сирены** — в греческой мифологии полудевы-полуптицы, хищные красавицы с головой и телом прекрасной женщины и с когтистыми птичьими лапами, унаследовавшие от матери-музы (Мельпомены или Терпсихоры) божественный голос, а от отца (Ахелоя, бога пресных вод) дикий и злобный нрав. Число их колеблется от двух-трех до целого множества. Они обитают на скалах, усеянных костями и высохшей кожей их жертв, которых Сирены заманивают пением, сводящим всех живых существ с ума.

========== Глава 4 ==========

Келей загорелся отправиться в путь сейчас же. Он прибежал во дворец, в спальню матери, и уселся подле ее ног. Лавритиона запустила пальцы в густые каштановые волосы сына и улыбнулась. У нее глаза радовались, когда она смотрела на него. Он был так красив, что просто дух захватывало. И вместе с тем он был таким хорошим и достойным сыном, что лучше она себе и пожелать бы не могла.

— Что случилось, сын мой? — ласково вопросила она.

— Мама, я только что разговаривал со своим отцом! — выпалил Келей, сияя от счастья. Он просто светился энтузиазмом.

— Что? — Пальцы Лавритионы замерли в его волосах. — С Эолом?

— Да! Он сказал мне… что я могу отправиться на Астипалею и поговорить с Ладоном…

— Келей! — оборвала его женщина. — Что ты такое говоришь? Какая Астипалея? Все это миф, легенда, как ты не понимаешь?

Юноша вскочил на ноги. Его нефритовые глаза горели от нетерпения.

— Нет, это все правда, мама, как ты не понимаешь? Я знаю… Я сам видел Астипалею! Эол показал мне! И я так хочу… Так хочу поговорить с Ладоном и вымолить у него прощение! И тогда Сифнос не погрузится под воду! Нет, я не допущу, чтобы его постигла та же участь, что и остальные острова до него!

Лавритиона царственно подняла руку, пресекая поток его слов.

— Келей, ты несешь чепуху. Даже если морской дракон существует, он не станет тебя слушать, а сразу же сожрет. Это чудовище! Одно из детей Посейдона! Дети богов не бывают человечными, если они не рождены от смертных! А Ладон — дракон!

— Откуда тебе знать, каков он на самом деле? Он не может быть злым, я в это верю! — пылко возразил юноша со всей свойственной его возрасту непосредственностью и твердой, непоколебимой уверенностью в своих словах.

— Келей! — Лавритиона повысила голос. — Я никуда тебя не отпущу. Ты просто безрассудно погибнешь.

— Я знаю, что смогу! Сам бог ветров напутствовал меня, мама! Я знаю, отец не даст меня в обиду и будет помогать мне в пути.

Тогда царица попробовала другую тактику:

— Келей, ну подумай, мой мальчик, сколько славных героев погибло, пытаясь найти этот проклятый остров! — Она встала со своего высокого массивного кресла и подошла к сыну, взяв его лицо в свои ладони. — А ты ведь совсем юн, ты погибнешь в самом начале пути!

— Мой отец — бог, а они полубогами не были! — возразил Келей.

— Ах, Келей, Келей! — Мать зарыдала. — Пощади мои материнские чувства! Я знаю, ты погибнешь, если отправишься в это путешествие! Останься лучше дома…

Келей обхватил ее за плечи и пристально заглянул в ее карие глаза.

— Мама, ты что, не понимаешь? Не будет скоро дома! Ты ведь знаешь это! Я хочу добиться хотя бы одного-единственного шанса, чтобы наше государство смогло выжить! Ты же сама видишь, что жители покидают остров один за другим! Ты должна отпустить меня. Это наш единственный шанс.

— Но почему ты так уверен, что сможешь уговорить Ладона и что вообще найдешь этот проклятый остров?

— Я знаю, как до него добраться. Отец рассказал мне. А когда я доберусь… Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Ладон выслушал меня, — произнес Келей так, что не поверить ему было сложно.

И Лавритиона вынуждена была сдаться под напором его аргументов.

Отчим Келея, Форкий, снарядил для пасынка корабль. Небольшой, рассчитанный на быстроту и маневренность. Корабль, который явно не годился для войны. Но Келей не жаловался. Именно такой ему и нужен был. Он отобрал всего десять человек. Самых отчаянных, тех, кому жить уже было не для чего, тех, у кого не было родных, тех, кто сам вызвался. Десять добровольцев.

Вместе с ними Келей поднял паруса и отчалил от берега через несколько дней. Его мать Лавритиона стояла на берегу в черном платье, зловеще развевающемся на ветру, и махала ему таким же черным платком. Словно уже надела по сыну траур.

Келей вздохнул и отошел на корму корабля. Он сел у борта и вытащил из заплечного походного мешка свою миниатюрную золотую двенадцатиструнную арфу. Чем дальше отплывали они от берега, тем громче раздавалась быстрая веселая мелодия. Келей хотел взбодрить свою команду в начале их неизвестного и опасного пути. Он запел, и морской ветер подхватил его звонкий, сильный, уверенный голос, разнося его далеко над морем. Гребля пошла дружнее, и люди на веслах подхватили его песню.

Кто-то верно подметил, что похож сейчас сын Эола на Орфея ¹. Только улыбнулся на это замечание Келей и продолжил играть на своей арфе.

Они плыли два дня без каких-либо препятствий, но чем дальше удалялись от родного берега, тем сильнее бушевало грозное море. Корабль вступил во владения Посейдона, и морскому богу это не нравилось. В это Темное Время ни один корабль не отваживался заплыть так далеко в море. И никакие жертвоприношения не помогали обрести удачу в темных морских водах, пока гневался владыка Посейдон.

На третий день море разбушевалось так, что они едва не сбились с курса. Морские воды потемнели. Гроза пронзала небо раз за разом, и день превратился в ночь. Гремел гром, сотрясая землю и воду. Гигантские волны накрывали легкий корабль, грозя потопить его. Отважные моряки намокли с ног до головы, а Келей все продолжал наигрывать на арфе, поддерживая их дух. И мелодия, льющаяся из-под его пальцев, становилась все громче, перекрывая даже вой ветра. Песня помогала гребцам, и они не отчаивались, молча гребя на восток. Ветер крепчал, волны неистовствовали, молнии рассекали небо.