«Эх… ты просто еще не понимаешь… Сам все увидишь».

Ладон нахмурился недовольно. Как-то нервно пожал плечами. Было непривычно видеть его таким. Он был весь какой-то настороженный, словно был готов в любую минуту вскочить и куда-то бежать. И почти ни на секунду не отрывал от него золотого немного встревоженного взгляда.

Келей робко коснулся его груди ладонью и от этого прикосновения дракон почему-то вздрогнул.

- Ладон… Ну что с тобой? – пробормотал он, мягко отстраняясь, чтобы заглянуть в его непроницаемое лицо, на котором, казалось, жили одни только золотые глаза. Встревоженные, жадные, нежные, волнительные…

Неужели эта маленькая аметистовая сережка могла изменить все между ними? Так быстро, бесповоротно и резко? Ладон вел себя так, словно в любую минуту на Келея собирались напасть или покуситься. Даже тогда в долине, когда они вернулись несколько часов назад, он загородил его от взглядов своих же нимф. Если это не ревность, то это помешательство. Это могло бы быть страшным, если не было бы таким сладким и опьяняющим. Келей еще раз проанализировал всю сложившуюся ситуацию. Если бы сокровища могли думать, они бы, наверное, были в восторге от того, что обладают такой безграничной властью над своим хозяином. Теперь Келей понял все, что говорила ему Мирра и о чем она его предупреждала. Ревность, ярость и слепая ненависть ко всему, что влияет на сокровище. Становилось понятным настороженное нервное поведение Ладона. Он был похож на волчицу, у которой впервые в жизни появилось потомство, которое она теперь ревностно охраняет даже от их собственного отца.

Келей украдкой приподнял ресницы, глянув на дракона снизу вверх. Власть опьяняет… И эта сережка…

Она дала ему безграничную власть над могущественным драконом. Но ведь он не бездушная груда драгоценных безделушек. Он умеет думать. Неужели Ладон теперь готов на все ради него? Что это, маниакальная одержимость или безграничная любовь? Скорее уж первое, потому что о любви у них и речи не шло. Даже без сережки. Да, пожалуй, все драконы настоящие маньяки, одержимые своим сокровищем.

Вот тут-то юноша даже устыдился своих мыслей. Осознание того, что он теперь значит для Ладона и какую огромную власть имеет над ним – не просто опьяняло. Оно кружило голову так, словно он только что выпил пять кубков вина подряд.

- Может быть, мы выйдем из пещеры? – тихо спросил он. – Я есть хочу.

Похоже, его дракон готов был вот так днем и ночью сидеть, ревниво сжимая его в объятиях и не заботясь о том, что его ненаглядное сокровище хочет есть, пить, спать, купаться и вообще, у него имеется куча банальных человеческих потребностей. Да, в каком-то смысле быть грудой сокровищ в его положении было гораздо выгоднее. В каком-то, но не во всех…

Ладон недовольно поморщился. Мысль о том, чтобы выпустить юношу наружу его, кажется, абсолютно не прельщала. Верно, драконы ведь не привыкли, чтобы их сокровища свободно разгуливали по улице, делая, что им вздумается, и – о, ужас! – разговаривая с кем-то! Келей даже встревожился. А ну как его голодом заморят? Пожалуй, такая ревность временами могла здорово осложнить ему жизнь. Нужно с первых же дней приучить Ладона к другому укладу их… «совместной жизни».

Ладон был сейчас вроде бы и самим собой, вполне себе в своем уме, при здравой памяти, и в то же время, каким-то ненормальным. Он отчетливо осознавал, что Келей человек, живое существо, которое имеет свои потребности и желания. Но при этом, кажется, отнюдь не рвался позволить ему их исполнять.

- Ну пожалуйста, - почти взмолился он. – Давай выйдем наружу? Нимфы уже соскучились по твоим рассказам. Пойдем?

- Ладно, - неохотно согласился дракон.

Келей вздохнул с облегчением.

Только он рано радовался. Когда они вышли, все девушки старались на него не смотреть, потому что это Ладону категорически не нравилось. И если раньше любая из них могла запросто подойти и увлечь его в общий хоровод танцев за руку, то теперь они даже на метр к нему подойти боялись. Более того, они и Ладона старались обходить на таком же расстоянии. Но это было еще не все. Заняв свое место посреди стола напротив сцены, дракон бесцеремонно усадил юношу к себе на колени, ни о чем не спрашивая. Это уже уходило за грани понимания Келея. Он, конечно, все понимал, собственники собственникам – рознь, но не до такой же степени. К тому же сидеть так вот… в некоторой степени развратно, на виду у всех этих девушек, было для него ужасно смущающим.

Недовольно поерзав, чтобы принять удобную позу, он уперся ладонями в горячую грудь дракона, и ровно произнес, заглянув в золотые глаза:

- Ладон, я сам могу сидеть.

- Я знаю. – Последовал невозмутимый ответ.

- Тогда отпусти меня. Я сяду рядом.

И в ответ услышал категорическое:

- Нет.

Келей вздохнул, закусив губу и опустив голову. М-да… Теперь он очень хорошо понимал обреченное Миррино: «Эх… ты просто еще не понимаешь… Сам все увидишь». О да, он отлично понимал. И его, как это ни странно, почти все устраивало. Но все же, Ладона надо от таких собственнических привычек отучать.

- Это всего лишь скамейка, - пробурчал он едва слышно. – Ну а вилку я хотя бы взять могу? Или ты даже к ней меня ревновать теперь будешь?

Казалось Ладон смутился. На секунду он взглянул на юношу более осмысленно и не так жадно. Помедлив, пододвинул к нему тарелку с едой.

- Ешь, - милостиво позволил дракон. Но с коленей так и не спустил.

Келею ничего не оставалось, кроме как снова испустить тяжелый вздох и приняться за еду, пока есть такая возможность.

После сытного ужина ему захотелось искупаться, немного поиграть на арфе и повеселиться с озорницами-дриадами, с которыми он всегда танцевал и играл. Но взглянув на недовольное лицо Ладона, быстренько передумал ради сохранности здоровья некоторых зеленокожих и зеленоволосых особ. Уж к собственным-то нимфам ревновать зачем? Хотя, что уж тут о них говорить, если ему даже на скамейке самостоятельно сидеть не позволено!

Он опять поерзал. Сидеть на коленях у Ладона было очень здорово… Если не слишком долго.

Юноша серьезно призадумался. Нет, так дело не пойдет. Что-то он не видел, чтобы морской дракон в этом отношении слишком уж отличался от огненных, по рассказам Мирры. Надо что-то предпринять, иначе его задница точно не выдержит находиться в таком положении всю ночь напролет.

Келей попытался осторожно соскользнуть с коленей своего «хозяина», пока тот смотрел на сцену, где музы опять что-то играли для него. В мгновение ока руки дракона сжались, водружая его обратно.

Юноша поджал губы. Он не мог отрицать, все происходящее ему ой как нравилось! Как же, как же, столько неугасимого неусыпного внимания от объекта его столь же неугасимого желания и восхищения. Но только так нельзя. Он не игрушка, чтобы его везде с собой таскать и тискать. Хотя он сам виноват, ведь первый попросил Ладона об этом. Правда, он не знал тогда еще, чего просит… Но это уже не имело значения.

Если уж одному ему теперь не позволено нигде ходить, сидеть и что-либо делать, то пусть этот упрямый красавчик-дракон ходит с ним.

- Можно мне встать? – осведомился он вежливо.

- Зачем?

Келей поджал губы еще больше. Тупой вопрос. Может, он в туалет хочет. Нет, так дело точно не пойдет.

- Пусти и узнаешь! – парировал он, пытаясь разжать руки Ладона. Все равно, что гору с места сдвинуть.

Называется, напросился. Какое он имеет право теперь жаловаться, когда сам упрашивал об этом? Ну да ладно. Уж лучше пусть будет так, чем если бы Ладон ходил как зомби, который вот-вот свалится с ног.

Не дождавшись от дракона ровным счетом никакой реакции, юноша посидел еще минуты две, а потом решил действовать хитростью.

- Ладон, - жалобно пробормотал он. – Ну позволь мне встать… У меня и так все болит от долго лежания на холодному полу. Я хочу немного размяться. - Он прижался к нему, прильнув к широкой груди, и прошептал на ухо: - Ты же не думаешь, что я куда-то от тебя денусь?