— Один раз, Си-и-ин, — томно протянула Смерть, насмехаясь над ним. — Посмотри, как бедолага мучается… Ну дай же ты ему, что он хочет. Видишь, он даже снизу быть согласен! Какие самопожертвования ради любви к тебе, неприступный капитан… Учитывая характер Лойта…
Себастьян чуть было не прорычал. Сейчас он был готов удушить Смерть собственными руками, если такое возможно.
— Невозможно, — поцокал языком Айлин, перекладывая ногу на ногу и снова беря в руки бокал с вином.
Синдарилл глубоко вдохнул, беря себя в руки. А он считал, что уже давно научился держать свои эмоции под контролем. Но… проклятье, этому томному блондинчику удалось его вывести из себя! Правда, не стоило забывать, что этот блондинчик был самой Смертью. Он чувствовал, что медленно, но верно теряет свой железный контроль под этим насмешливым взглядом сапфировых глаз.
— Лойт… — Голос его охрип от гнева и раздражения. — Не сейчас… ладно?
Рыжий отлепился от стены, шагнув к нему.
— То есть будет еще потом? — с насмешкой и в то же время надеждой спросил он.
— Просто не сейчас, — ровно ответил Себастьян, глядя в сторону. — Я устал.
Лойт кивнул. В его ярко-зеленых глазах мелькнуло понимание. Неожиданно взял его правую руку и мягко поцеловал. Золотисто-карие глаза Себастьяна удивленно расширились, а Лойт, шутливо отдав честь, направился к двери.
— Выздоравливай, капитан. — Он открыл дверь и вышел, но за порогом обернулся. — И, капитан…
— Да, Лойт?
— Я запомнил твои слова. — Хмыкнув, матрос закрыл за собой дверь, и Себастьян услышал его гулкие шаги в коридоре.
========== Признание ==========
На следующее же утро Себастьян поднялся по колоколу. Хотя ему, как буквально воскресшему, можно было бы и поваляться в постели чуток… Часиков до семи утра. Но он встал вместе со всеми в пять и, умывшись, отправился в столовую — огромную залу с четырьмя длинными столами. За каждым из них сидели солдаты из Южной, Восточной, Северной и Западной баз. Себастьян прошел к столу Восточной базы и уселся с краю. Он никогда не занимал место во главе, хотя ему, как капитану, полагалось. Солдаты смотрели на него так, словно он был восьмым чудом света. После чудесного воскрешения, после того, как все видели, какие раны Синдарилл получил в морском бою с шамасскими тиграми, ни у кого не оставалось иллюзий относительно шансов на его на выживание. Но вот он, живее всех живых, сидит за их столом и снова как ни в чем не бывало ест молча их простую пищу, запивая ее холодным чаем. Кажется, их капитан, благородный лорд по происхождению, был единственным, кто ел эту дрянь без кривляний и брезгливости на лице, сохраняя свою привычную каменную маску. Могло ли хоть что-то пробить его ледяную броню?
Переждав бурный восторг и дружеские похлопывания со стороны своих бойцов, Себастьян наконец уселся на свое место, чтобы позавтракать. Никто не думал, что капитан оклемается так скоро, но причину его чудесного выздоровления приняли на ура, какой бы она ни была. Как и следовало ожидать, Лойт, зашедший почти сразу же после него, занял свое место рядом. Матросы давно уже отчаялись пробить сердце своего неприступного капитана. Тут даже на поцелуйчик-то надеяться не смеешь… А Лойт сразу дал всем понять, что Синдарилла занял основательно. Связываться со здоровяком никто не хотел. Стали даже заключать пари на тему, сможет ли Рыжий добиться своего. Так что место рядом с капитаном всегда пустовало, оно принадлежало Лойту. И оспаривать это право никто не осмеливался.
— С добрым утром, капитан, — весело хлопнув его по плечу, поздоровался Рыжий.
Себастьян едва не поморщился.
— С добрым, — буркнул он.
— Что-то ты неважно выглядишь, если отбросить тот факт, что недавно чуть ноги не протянул, — хмыкнул Лойт, усаживаясь рядом. — Не выспался, капитан? Может, еще немного полежать?
— Я в порядке, Лойт, — невыразительно отозвался Синдарилл.
Матрос ухмыльнулся, пододвигая к себе тарелку.
— Опять эти помои…
Себастьян его пламенную тираду в протест унижающей солдат пище пропустил мимо ушей, почувствовав на себе чей-то взгляд. Не пристальный, но какой-то… робкий, осторожный. Он медленно поднял голову от тарелки, внимательным взором окидывая всю залу, и наконец наткнулся на парнишку, сидевшего на другом конце стола. Рэм. Снова этот тихоня. Маленький и хрупкий паренек с невзрачной внешностью. Старшие матросы задирали его как могли. Раз ты мелкий, значит, давалка. Негласный закон. Но Себастьян быстро прекратил такие порядки, так что малыша никто не трогал. Во всяком случае, в присутствии капитана. За что Рэм теперь ему был ужасно благодарен. И благодарность эта, к сожалению, переросла в любовь. Себастьян упорно закрывал глаза на чувства паренька, и пока что у него получалось успешно их игнорировать. Но долго так, наверное, продолжаться не могло…
Сегодня Рэм не отвел взгляд, как обычно. Не поспешил уткнуться в тарелку, залившись жарким румянцем. Только взгляд немного опустил, глядя теперь не в глаза Себастьяну, а на его подбородок. Краснел, но взгляда не отводил. Себастьян сделал это первым, небрежно кивнув ему. Не стал смущать еще больше, тактично сделав вид, что не заметил, как краснеет Рэм. Он делал так каждый день. На том конце стола послышались пошлые шуточки — снова малыша дразнили и задирали. На большее не осмеливались — капитан за столом. О безответной любви Рэма к нему знала вся Восточная база. Впрочем, разве можно было судить за это Лойта и Рэма, если наверняка не один солдат по ночам мечтал о пронзительных золотисто-карих глазах и притягивающих, соблазнительных губах капитана? Как ни крути, а выглядел он просто сногсшибательно. В первые дни, узнав, что их капитаном будет какой-то там лорд, высокий господин из дворянчиков, солдаты подумали, что пришлют на их пост кого-то вроде Делека, так его можно будет ночью прищучить втроем, а то и впятером, да и втолковать хорошенько, что к чему. Сам бы ушел, а может быть… понравилось бы, да и остался… Делеку ведь нравится. Все знали, что помощник капитана Южной базы — шлюха, каких поищи. Ложиться под здоровых медведей, вроде Лойта, он просто обожал. Вот и пользовались этим солдаты как хотели, зная, что он, постучись они ночью в его комнату, точно не откажет и, конечно, не нажалуется своему капитану. Вот и подумали они на своего нового капитана, что тот таким же будет. А как увидели, так и вовсе утвердились в своих подозрениях.
Ну видно же, чистая давалка! Узкий в талии, не очень высокий, хотя достаточной широк в плечах, весь жилистый, худощавый, походка легкая, как у танцора, глаза вон какие светлые, янтарем солнечным отливают, одна эта блядская челка, что обрамляет лицо двумя черными шелковыми прядями и скрывает лоб, чего стоила! Тонкие, высокие, искусно вылепленные скулы, а эти губы… Верхняя узкая, а нижняя полная, так и хочется прикусить… И глаза так из-под челки зыркают, что прям хоть тут кончай! А волосы… черт, текучий шелк на вид, а стоят таким ершиком, словно их кто-то так и поставил. Так соблазнительно… Все время хочется запустить руку и провести по ним, чтобы убедиться лично, так ли они мягки, или все же жесткие? Вон как стоят…
Ну что… В первый же вечер решили поставить капитана на колени. Ночью подловили его во дворе, когда он закончил тренировки. Обычно после отбоя, когда на плацу никого не было, он тренировался один, эту его привычку теперь все знали. Вот и вышли… Четверо, на ходу обсуждая эти сладкие губки и смазливое личико, уже предвкушая, как можно будет запустить лапищи в волосы цвета ночи, наклонить, покорить, заставить… И… Ох, от одних только предположений и предвкушения можно было на месте спустить… Матросы едва дождались того момента, когда поднялись на плац, окружая своего новоявленного капитана.
— Ну что, ваша светлость, давай сразу все вещи по своим местам расставим? — нехорошо улыбаясь, низким хриплым голосом проурчал один из них. — Брось игрушку, не дай Светлый, поранишься…
