Неудивительно, что свой супружеский долг перед Мердоком он исполнял хоть и с неохотой, но и без особого недовольства. Однако ночи их не отличались регулярностью и разнообразием. Мердок всегда брал его в одной позе — на спине и с широко разведенными ногами. Может быть, потому, что ему не хотелось видеть на своей собственности клеймо другого, ведь на пояснице у Исаэри имелась татуировка с именем его иссилитаэ. И имя это, конечно же, не принадлежало его мужу-шартаассу. Он даже не удосужился толком ни разу его прочесть, так как овладевал Эри только в темноте, при этом он даже мог вообще не снимать с него ночную рубашку.

Верность ему Мердок тоже не хранил. Иногда он мог пропасть из своего родового имения на несколько недель по срочному делу Императора или же просто жить какое-то время при дворе, и Исаэри знал, что он прекрасно развлекается там с молодыми даэрас ⁶.

Весть о смерти Мердока настигла и поразила Эри совершенно внезапно. Выбила из колеи. Все рухнуло в один миг. Его относительно устоявшаяся жизнь вдруг начала рушиться, как карточный домик, и впереди ждала страшная неизвестность.

О том, как умер его муж, ничтожному сэрши ⁷, конечно же, не удосужились сообщить. Гонец от Императора лишь сказал, что тот погиб и Император приносит свои соболезнования, а также передает, что теперь бывший риэшши Девятого Лорда будет отдан другому высокородному шартаассу. Радовало то, что не на правах наложника или игрушки, а того же младшего супруга.

Эри думал, что ему уже нечего бояться после двенадцати лет совместной жизни с шартаассом. Он делил с ним ложе, подставлял ему колени в качестве подушки, беспрекословно подчинялся и… привык в какой-то мере к такой жизни, ведь она была не так уж и плоха.

А что теперь его ждало? Он будет сидеть в подвале, как какое-нибудь животное, и питаться объедками — это в худшем случае. Шартаассы и не на такое способны. В лучшем случае станет постельной игрушкой какого-нибудь высокомерного ублюдка — Эри бывал при дворе и знал, что из себя представляют спесивые, высокородные шартаассы и их даэрас. К тому же не стоило ему так обольщаться, некоторые шартаассы брезговали трахать человечину. В таком случае про него просто забудут, и не факт, что забудут в каких-нибудь роскошных комнатах, как те, которые ему любезно предоставил Мердок.

Холодный пот выступал на спине, стоило Исаэри представить, что его ждет. Он вспоминал надменные выражения будто выточенных из мрамора лиц шартаассов, презрение к ничтожному сэрши в их сияющих, как у кошек в темноте, нечеловеческих глазах, и всей кожей вновь и вновь ощущал источаемое ими чувство отвращения и алчности в то же время.

Единственный высокородный шартаасс, который относился к нему более или менее лояльно, кроме его собственного мужа, разумеется, был его младший брат, которого сам Мердок называл Рэс, а полного имени Исаэри не знал. Да и вообще он не знал ни одного родственника Мердока, кроме этого брата, потому что у шартаассов родственные связи ровным счетом ничего не значили. Знал он лишь его титул — лэрд Саншаррэс Лаанда. Младший брат Мердока был тоже каким-то там высокородным лордом, владел своими землями на севере Лахадра ⁸. Да и он был, в общем-то, ненамного младше Мердока.

Видел он его всего лишь несколько раз за всю свою жизнь, если не считать тех случаев, когда они сталкивались при дворе. Каждый раз, когда Исаэри приезжал ко двору Императора вместе с мужем, он старался не отходить от него ни на шаг и не выходить из предоставленных им покоев вообще.

Но однажды ему пришлось уйти с бала в честь дня рождения Императора Кроггана, потому что ему стало нехорошо. Мердок не мог его отвести в покои — был занят разговором с каким-то важным и сиятельным лордом, да Эри и не осмелился бы попросить его о такой услуге.

Он плохо знал дворец и надеялся, что сможет добраться до их с мужем покоев самостоятельно, но, разумеется, безнадежно заплутал.

В одном из коридоров Эри наткнулся на брата Мердока. Как и все шартаассы, тот был бледным и черноволосым. Длина волос обычно говорила о социальном статусе, и Эри сразу понял, что брат Мердока, пусть и не унаследовал титул Девятого Лорда, имел свое немалое состояние — волосы его доставали до пояса и были небрежно перехвачены черной атласной лентой. Насыщенно-синие глаза, чья радужка, как и у всех шартаассов, была будто подсвечена изнутри, с узким зрачком смотрели на человека изучающе пристальным взглядом, от которого Исаэри хотелось поежиться и накинуть что-нибудь потеплее. Он понимал, что одному ему лучше не шастать по коридорам, так как, несмотря на богатую одежду, он все равно оставался бледным, ничего не значившим сэрши. Убить не убьют, но развлечься могут. Мердок, конечно, рассердится, жестоко покарает обидчика, но Исаэри-то к тому моменту будет уже все равно…

И даже то, что конкретно этот стоящий перед ним шартаасс был связан с Мердоком родственными узами, не приносило никакого спокойствия. Он все равно оставался таким же кровожадным и беспринципным, аморальным чудовищем, как и все другие шартаассы. Единственный их представитель, рядом с которым Эри чувствовал себя относительно безопасно, был только сам Мердок.

— Простите, — выдохнул тогда бывший принц и, решившись, осмелился поделиться с шартом ⁹ своей проблемой, уповая на то, что тот все же согласится ему помочь, раз уж является братом его супруга. — Я… извините. Я заблудился… мне бы хотелось найти дорогу в наши с Мердоком покои.

Тот в ответ окинул его нечитаемым взглядом, и когда Эри встретился с ним, то был поражен тому, насколько же синие у него глаза. Будто вобрали в себя всю синь небес. Они были такими сапфировыми и кристально чистыми, каким может быть только небо ранней весной.

И было в них что-то такое, что заставило его вздрогнуть и поспешно опустить голову. Но помимо глаз приметным на красивом лице был неуместный здесь шрам, перечеркивавший правую щеку глубокой безобразной царапиной. Однако внешности шартаасса он не портил. Странно, что у него вообще мог быть шрам, ведь регенерация у кровопийц оказалась завидной. Скорее всего, оставлен магическим путем.

— Простите, — выдохнул Исаэри, растерявшись и забыв все, о чем планировал попросить. — Я сам.

Он уже хотел было осторожно обойти шартаасса, но внезапно почувствовал на своем предплечье стальную хватку. На мгновение стало жутко больно, но шартаасс почти сразу же ослабил ее.

— Я отведу, — уронил он, и Эри вздрогнул от звуков его глубокого бархатного голоса.

Даже у Мердока он был не таким очаровывающим и… эротичным, как у его младшего брата. От этого голоса по коже ползли мурашки, а где-то в груди странно екало.

Так что Исаэри ощутил облегчение, оказавшись возле знакомых дверей.

— Постарайся больше не теряться, прелесть. — Шартаасс внезапно наклонился, прошептав это ему на ухо, и человек ощутил морозную свежесть сирени и почему-то васильков, исходившую от его волос и тела. Он не понял, были ли то духи или естественный, уникальный аромат самого шартаасса, ведь от Мердока тоже всегда пахло, но не полевыми цветами и сиренью, а запахом дождя и грозы.

Не удержавшись, Исаэри вскинул на него глаза — губы его сложились в немой вопрос: «Прелесть?»

Взгляд синих глаз шартаасса скользнул по его губам, и мужчина насмешливо прищурился.

— В следующий раз тебя могу найти и не я, — сказал он с легкой издевкой и, развернувшись, пошел по коридору прочь.

Эри, дрожа и задыхаясь, ввалился в покои и сполз спиной по двери вниз. Он чувствовал себя только что чудом сбежавшей из лап кота мышкой.

Время до заката следующего дня длилось до обидного медленно. Эри же хотелось, чтобы он уже поскорее наступил, чтобы это томительное ожидание перед неизвестностью закончилось. Он собрал свои немногочисленные вещи, которых за двенадцать лет так и не стало больше, хотя Мердок не скупился на роскошные подарки и ни в чем не отказывал своему риэшши. Правда, он больше относился к нему не как заботливый супруг, а как добродушный и щедрый хозяин к своему породистому питомцу. Ему ничего не стоило подарить Эри красивый браслет, инкрустированный дорогими крупными самоцветами, но подарки эти не значили для Исаэри ничего, потому что он не любил Мердока и потому что для самого Мердока в первую очередь они ничего не значили.