— Я был всего лишь рыцарем Серого замка. Правда, рыцарем, что называется, многообещающим — писал стихи, слагал баллады, играл на флейте, неплохо сражался на турнирах и даже заимел три раны — на предплечье, на щеке и на бедре, чем очень гордился, ведь шрамы, как известно, украшают мужчину. У меня даже прекрасная дама была. Правда, по прошествии лет я осознал, что как раз прекрасной-то она и не была, ну да в семнадцать лет где уж тут разглядишь. Да я и видел-то ее всего раз на балконе ее замка, вполоборота. Кусок щеки, нос и угол глаза показались мне достойными поклонения, и понеслось… я слагал прелестные вирши на французском языке, защищал бедных и слабых от себе подобных, носился в полном доспехе по окрестностям, чем окончательно достал своего коня, и он разок сбросил меня прямо в поле. Целый час я лежал на спине, как таракан, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и проклинал упрямую клячу на чем свет стоит. Правда, потом крестьяне нашли меня, помогли подняться и привели коня, а приехав в замок, я слег, потому что в голове гудело и тошнило. А пока лежал, я обдумывал, как покорить сердце моей дамы, и придумал — решил добыть клад. Недолго думая, отправился на поиски клада. Как видишь, добыл, — дракон усмехнулся.

— Неужели клад был заколдован? — ужаснулась я.

— Натурально. А поскольку рубинов в нем было немеряно, то и чешуя у меня стала рубиновой.

— И как можно снять заклятье?

— Никак. Пока, по крайней мере.

— То есть?

— Ну ты и любопытная! — досадливо пробормотал дракон. — То есть имеются два варианта! Один — меня можно убить, но вряд ли кто-то из современных господ сможет рискнуть здоровьем даже ради таких богатств, — он окинул взглядом подземелье, — а второй — я могу умереть от времени, но только в том случае, если клад потеряет свою ценность. А вот это вряд ли.

— Почему?

— Потому что чем больше живу, тем сильнее становлюсь. Кстати, раз уж ты из этих, из современных, — дракон замялся.

— Я вся внимание, — осторожно ответила я.

— Ответь на один вопрос — почему клад не теряет ценности? Ну кому нужны ржавые доспехи? Устаревшие, вышедшие из моды драгоценности?

Да, похоже, он понятия не имеет о том, что такое антиквариат. Да и откуда темному рыцарю знать такие тонкости. Со своей точки зрения он прав — для воина ржавый доспех средневековья не имеет никакой ценности, работающая базука или бронежилет куда ценнее. А вот для историка, коллекционера… попытаюсь ему объяснить.

— Видите ли, господин дракон… есть на свете такие абсолютно ненормальные люди, которые копят старинные вещи, и готовы заплатить за них большие деньги. Их называют коллекционерами. А есть еще такие учреждения, которые хранят предметы старины, чтобы новые поколения смотрели на них и восхищались. Эти учреждения называются музеями.

— Да уж, — гордо промолвил дракон, — нам есть, чем гордиться. Теперь такого не делают, а то, что делают — прямо смех!

— Откуда вы знаете? — изумилась я.

— Да был тут один… рыцарь, — я ручаюсь, дракон хихикнул! — я прям чуть от смеху не умер, на него глядючи. Весь как консервная банка, в железе, да в каком! Я б такое и спьяну не надел — ни инкрустации, ни защиты от него. А на голове, ей-богу, ведро! И вся эта несказанная красота в белую тряпку замотана, с черным крестом. И называется сей персонаж этим, как его… забыл, вот ведь напасть какая…. Забавно еще так… то ли троглодит, то ли тарантас… а, вспомнил! Рыцарь ордена трамплинов! — и дракон рокочуще засмеялся.

Похоже, дракон узрел в «видении сонном» одного из так называемых тамплиеров. Вот только как его сюда занесло, несчастного рыцаря без страха и упрека? Они вроде во Франции обитали в основном, да и давно это было…

— И где же он теперь? — поинтересовалась я.

— Как тебе сказать… — дракон хитро прищурил янтарный глаз.

— Как есть.

— Не знаю.

— В смысле? — удивилась я.

— Понимаешь, я повел себя ну прямо по-дурацки, если честно, так смеялся, что даже заплакал. А голос-то у меня ой-ой какой, если в полную мощь. Так он в кастрюле, что у него вместо шлема была, оглох напропалую и ушел, куда глаза глядят. А уж куда они у него глядели, мне неведомо. Щелочки-то в шлеме такие, что сам себя в зеркало, поди, не видит, — и дракон снова затрясся от хохота.

Бедный тамплиер… наверное, затерялся в бескрайних полях… станет теперь, как в песне — сонный рыцарь.

— А что случилось с замком?

— Печальная и долгая история, — сказал дракон, всем своим видом выражая нежелание пускаться в изложение подробностей, но я настаивала:

— Мы, кажется, никуда не торопимся. Во всяком случае, у вас точно века и века в запасе, — не без ехидства подначила я.

— Ну, хорошо, хорошо! Только молчи и не перебивай! — дракон горестно вздохнул и продолжил: — Я долго жил вдали от друзей и любимого замка, но однажды не выдержал и полетел, аки тать в нощи, просто взглянуть одним глазком на дорогие моему сердцу стены. Прилетев, я увидел жуткую картину — мои товарищи воевали с врагами, и, похоже, отнюдь не выигрывали битву. В гневе я ринулся на замок с высоты птичьего полета, изрыгая пламя… — он замолчал. Я, памятуя о том, что перебивать нельзя, молчала тоже. Наконец он продолжил:

— Погибли все, никого не осталось в живых. Кроме, естественно, моей дамы, которая к тому времени уже поселилась в лесу и училась колдовскому мастерству. Вот тебе и пример любви спасающей, — дракон горько усмехнулся.

Я, пораженная, молчала, забыв даже про какао. Но любопытство взяло все-таки верх над благоразумием, и я поинтересовалась:

— Скажите, а почему вас… ну, никто не нашел из ученых? — этот вопрос возник у меня сразу, как только я оправилась от первого страха, но задавать побаивалась. Однако после рассказа о тамплиере ужас перед драконом улетучился. Он, похоже, весьма забавный тип…

— Так я же говорю — у меня обширные связи. Мерлин стер из летописей и памяти людей все упоминания о Сером замке, чтобы его и в голову не пришло никому искать, и поставил завесу на лес, специальную. Пройти через него нельзя никому из живущих.

— А как же я? И этот рыцарь?

— А я вас сам пустил. Его потому, что никогда такой забавной твари не видел, посмотреть поближе хотел. А тебя… пела ты хорошо, — дракон улыбнулся, обнажив огромные сверкающие зубы. Мне стало нехорошо.

— Правда?

— Нет, конечно. Но орала ты так пронзительно, да еще обо мне, что я внял твоим мольбам и впустил в святилище, — дракон коварно стрельнул в меня глазами и опустил голову на передние лапы, обернув их хвостом, как кот на завалинке.

— И что же вы будете со мной делать? — я похолодела от страшной догадки — небось сожрал тамплиера, недаром про консервы упоминал. А теперь и меня сожрет…

— Дуры все-таки бабы, — разочарованно протянул дракон, — не потому, что дуры, а потому что бабы. Ты же говоришь, что специалист по драконам?

— Нет! — почти закричала я. — Я мифологией занимаюсь! Средневековьем!! Песни, баллады, танцы!!! — слезы брызнули у меня из глаз.

— Чего орешь и сырость разводишь? — строго сказал дракон. — Мне тут вода ни к чему, доспехи заржавеют. Есть мне тебя не с руки, потому как наше, драконово племя, не ест вообще. В принципе.

— Как это? — сказала я, почуяв дуновение надежды.

— Так! — гаркнул вдруг дракон. — Отравиться боимся! Сожрешь вот такую дуру, а вдруг глупость заразна? И будешь потом века куковать, дурак дураком!

— А что вы со своими жертвами делаете? — опять полюбопытствовала я.

— Кто как поступает, — неожиданно миролюбиво поведал дракон, — вот сосед мой ближайший, тот сжигал всех и вся. Другой — зеленый был, красивый — в море бросал. А я отпускаю. Да всего-то ко мне за семь веков трое и пришло. Ты третья.

— Я, рыцарь и кто еще?

— Хи-хи, — сказал дракон грустно, — моя прекрасная дама наведалась. Я чуть не умер, когда ее увидел, так сказать, в натуральную величину. Правда, ей тогда уже 56 лет стукнуло, в колдовство она ударилась после моего исчезновения. Оказывается, тоже меня полюбила. Вовремя я смылся, а?