Грек поскреб подбородок, вернулся в гостиную и плюхнулся в шезлонг.

– Снаружи жарко, – произнес он, – внутри… крио… прохладно, да?

Джефф подошел к нему.

– Ужасно жарко, – согласился он. – И мы мокрые от пота. Нам нужно принять душ, разложить вещи и осмотреться. Спасибо тебе за помощь, можешь идти.

Спирос встал с увядшим лицом, выражение которого сделалось еще более пустым, чем обычно. Белесый глаз за темным стеклом очков выглядел странно.

– Идти? – неуверенно переспросил он.

Джефф вздохнул.

– Да! Идти!

Уголок Спиросова рта дрогнул, блеснул золотой зуб.

– Я быстро ехать из аэропорта, нести вас-сы вес-си.

– А! – дошло наконец до Джеффа, и он вытащил бумажник. – Сколько?

Драхмы он приобрел еще в Лондоне.

Спирос шмыгнул носом, пренебрежительно глянул и отвернулся.

– Тысячу, – без околичностей ответил он.

– Это примерно четыре с половиной фунта, – заметила Гвен из спальни. – Вполне разумно.

– Если не считать того, что по идее платить должен «Скай-Тур», – скривился Джефф, но все-таки отдал запрошенную сумму и проводил Спироса до дверей.

Выйдя, грек неторопливо пересек двор, задержался у арочного проема и оглянулся. Гвен стояла рядом с Джеффом в дверях под навесом. Таксист в упор посмотрел на нее и облизнул мясистые губы. Бессмысленная ухмылка вернулась на его лицо.

– Увидимся, – медленно проговорил он, словно занятый какой-то мыслью.

Когда дверь за ним закрылась, Гвен пробормотала:

– Что до меня, то ни за что на свете. Фу, пакость какая!

– Точно, – согласился Джефф. – Не лучший из здешних типажей.

– «Спирос», – протянула она. – А ты знаешь, что по-гречески это означает «дух»? Что ж, это имечко ему подходит. Самый настоящий злой дух.

Приняв душ, они бессильно рухнули на кровать. Впрочем, сил на то, чтобы заняться любовью, им хватило.

Потом, опустошив чемоданы, припрятав ценные мелочи, разложив или развесив по местам вещи, они переоделись, выбрав одежду полегче и посвободнее, обулись в сандалии, нацепили темные очки и отправились исследовать местность.

– А потом – на море, обязательно! – потребовала Гвен, сунув в пластиковую пляжную сумку свой купальник и полотенца.

Она обожала плавать, Джефф тоже, наверное, обожал бы, только…

Едва они вышли во дворик, как лакированная дверь распахнулась и появились их соседи. Прогулку и купание в море пришлось отложить. Выбора не было: пожилая пара, представившаяся как Джордж и Петула, чуть ли не захлебывалась от восторга, иначе и не скажешь.

– Дорогая моя, – произнес Джордж, куртуазно целуя ручку Гвен, – какая жалость, что наслаждаться обществом столь очаровательной юной леди мне остается всего два денька!

Этому Джорджу было лет шестьдесят пять или около того. На несколько увядшем лице еще заметны были остатки былой привлекательности. Высокий, немного сутулый, загорелый как настоящий грек. Седыми усиками и блеклыми голубыми глазами он напоминал летчика Второй мировой (а возможно, и являлся им в действительности). Но, к сожалению, на Джордже были самые цветастые шорты и рубашка из всех, когда-либо виденных Гвен.

Петула была ростом с мужа, но вдвое превосходила его в ширину. Не менее загорелая (так что вряд ли ее волновали объемы) и едва ли не более энергичная. Про таких как она говорят: «За словом в карман не лезет». Довольно странная, если не курьезная пара: «сливки общества», но эдакие простые и демократичные. В общем, если Петула и говорила по-аристократически невнятно, так сказать – с «кашей во рту», то эта каша была щедро приправлена перцем.

– Он затрахает тебя своими дифирамбами, дорогуша, – гудела толстуха, провожая новых соседей по лестнице на балкон второго этажа. – Но хорошенько следи за его руками. Профессиональные фокусники могут брать у Джорджа уроки. Сорок лет назад он таинственным образом материализовался в моей спальне, да так там и застрял.

– Неправда! Она сама меня соблазнила, – пожаловался Джордж откуда-то из глубины комнаты.

– Я? Гнусный поклеп! – театрально возмутилась Петула. – Он не кто иной, как волк, прикидывающийся невинным… Иосифом!

– Иосифом? – переспросил Джордж, выходя на балкон с подносом, на котором стояли матовый графин с лимонным бренди, емкость с постукивающими кубиками льда, блюдце с дольками лимона, посыпанными сахаром, и подставкой для яйца, в которую была насыпана крупная соль для коктейля. – Ах, ты! Стаканы же! – воскликнул он и резво метнулся обратно в темную комнату.

– Вот именно, Иосифом, – сказала Петула, когда муж вернулся, и кивком указала на его бермуды и гавайскую рубаху. – «И сделал ему разноцветную одежду».

Короче, наступило веселье, Джефф и Гвен прекрасно проводили время. Они сидели за столом на пластиковых стульях, а Джордж с Петулой их развлекали. В общем, деревня Ахлади оказала им весьма радушный прием.

– Что до нас, – рассказывал чуть погодя Джордж, когда компания немного успокоились, – мы впервые приехали сюда восемь лет назад. Никаких самолетов тогда и в помине не было, только лодчонки. Теперь же все эти летающие туристы… – он огорченно пожал плечами. – Еще пара сезонов, и здесь, как везде, объявятся девицы, отплясывающие танец живота, и ларьки с хот-догами. Но пока… Пока это местечко просто идеально. Нет, вы только взгляните!

И действительно, с балкона открывался великолепный вид.

– Отсюда видно всю деревню, – сказала Гвен. – Вы непременно должны показать нам самое важное: приличные магазины, банк или обменник, в общем, все в таком роде.

Джордж и Петула понимающе переглянулись и прыснули.

– В чем дело? – удивилась Гвен.

– Видимо, здесь нет никаких важных мест, – ответил Джефф, попытавшись интерпретировать выражения лиц соседей.

– Ну, почему? Пара-тройка найдется, – возразила Петула. – Даже четверка, если считать таверну Дими. Нет, поесть можно много где, но именно эта таверна – безусловно важное место. К сожалению, у меня такое чувство, что рассказав о ней, я лишила вас развлечения. Вам бы следовало самим ее отыскать. Ведь найти местечко, где отменно кормят, – уже половина удовольствия.

– А как насчет других мест? – настаивала Гвен. – Или информация о них тоже испортит нам все удовольствие? В смысле, много мы потеряем, если узнаем заранее?

– Боже упаси! Нет, конечно! – замотал головой Джордж. – Тут речь пойдет о насущных заботах, юная леди.

– Там – пекарня, – Петула указала на голубой дымок, вьющийся над частоколом труб. – Свежие булочки каждый день. А во-он там винный погребок, отличная выпивка…

– И тоже ежедневно, – закончил за жену Джордж. – Видите, стекло витрины поблескивает на углу? У них имеется выдержанная «Метакса», причем по такой смешной цене, что вы и…

– А тут… – перебила его Петула, – дорога к морю. Впрочем, оно здесь… повсюду.

– Кстати, – сказал Джордж, меняя тему разговора, – вы ведь женаты, не так ли? Или вопрос слишком интимный?

– Разумеется, они женаты! – возмутилась Петула. – Но очень и очень недавно. Погляди на них, Джордж! Словно два голубка.

– Жаль-жаль, значит еще одного побега не предвидится.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой? Ты – старый осел, – вздохнула Петула. – Побеги происходят тогда, когда влюбленные не могут быть вместе. А эти двое – уже неразлучны.

Джефф и Гвен переглянулись.

– Побег? – спросила Гвен. – Здесь? И когда же это произошло?

– То-то и оно, что здесь, дорогуша, – закивала Петула. – А произошло все десять дней тому. Когда мы только-только сюда заселились, нашим соседом снизу был молодой мужчина, некто Гордон. Жил там один-одинешенек. Вроде должен был приехать со своей невестой, но та в последний момент его бросила. Однажды вечером мы все отправились в кабачок Дими, Гордон там перебрал и выложил нам свою историю. И была здесь одна молодая шведка, прелестная блондиночка. Она помогла нам оттащить его на виллу и, как я понимаю, уложила в постель. Но, заметьте, ночевать ушла к себе.