К ним подлетела девушка в мини-юбке, румяная, словно английская роза, и взмыленная, будто скаковая лошадь, – ее белая блузка промокла от пота, но бело-голубая шляпка все еще кокетливо сидела на голове. В руках девушка держала планшет с зажимом и тонкую пачку листочков.

– Мистер Хэммонд и мисс… – она сверилась со своими записями. – Мисс Пинтер?

– Мистер и миссис Хэммонд, – сообщил Джефф и, немного понизив голос, доверительно добавил: – Мы добропорядочные, законные и официальные супруги, просто наши личности были законспирированы для защиты паспортов.

– Что-что? – спросила девица.

«Видно, шутка для нее сложновата», – подумал, вздохнув про себя, Джефф.

– Мы оба – Хэммонды, – любезно произнесла Гвен.

– Ага, – девушка выглядела немного сбитой с толку. – Но как же…

– Я не успела поменять паспорт, – весело пояснила Гвен.

– А! – осенило сотрудницу турбюро, она нервно улыбнулась Джеффу и перевела взгляд на Гвен. – То есть это значит, что вас можно поздравить?

– Уже четыре дня как, – ответила Гвен.

– В таком случае примите мои запоздавшие поздравления.

– Где наш автобус? – поинтересовался Джеффа, которому не терпелось поскорее убраться с солнцепека. – И нельзя ли, чтобы он был с кондиционером?

Неподалеку, у обочины, торчали беспорядочно припаркованные автобусы.

Агент снова как-то замялась, и в ее ярко-голубых глазах мелькнуло смущение.

– Вы направляетесь в… э-э-э… Ахлади?

Джефф опять вздохнул, на сей раз довольно отчетливо. Ей самой полагалось знать, куда именно они направляются. Хорошенькое начало, нечего сказать.

– Да-да, – затараторила девушка, прежде чем кто-нибудь из них успел вставить слово. – В Ахлади, но не на автобусе! Видите ли, ваш самолет опоздал на целый час, мы не могли задержать автобус из-за двух человек, но вы, пожалуйста, не волнуйтесь, мы отправим вас туда на такси. Расходы, разумеется, возьмет на себя «Скай-Тур».

И она побежала за такси. Джефф и Гвен переглянулись, пожали плечами и опустились на чемоданы. Однако девица сразу же вернулась. За ней, ткнувшись в бордюр, подкатило такси. Оттуда выскочил молодой грек, заметался, распахивая дверцы, и принялся заталкивать чемоданы в багажник, пока Джефф и Гвен устраивались на заднем сиденье. Парень забрался на водительское место, кинув рядом соломенную шляпу, захлопнул дверцу, оглянулся на пассажиров и осклабился. В ровном белом ряду блеснул золотой зуб. Улыбка вышла какой-то нечеловеческой, словно оскал акулы перед укусом. Голос тоже был странно тусклым, напоминая глухой стук медленно перекатывающихся в грязи булыжников:

– Ахлади, да?

– Да, Ахл… – Джефф запнулся было, но взял себя в руки. – Да, верно, Ахлади.

Таксистом оказался бельмастый брат бельмастого паспортиста.

– Я – Спирос, – объявил тот, отъезжая от аэропорта. – А вас как?

Все в душе Джеффа противилось тому, чтобы фамильярничать с этим субчиком. Будто по вспотевшему затылку внезапно потянуло сквозняком.

– Хэммонд, – произнес он. – А это – моя жена.

Гвен слегка повернулась к нему и нахмурилась.

– Жена! – с нажимом повторил Джефф.

Она определенно удивилась, но сочла за лучшее промолчать.

Спирос не отрывал глаз от дороги, которая становилась все у́же и извилистей. Они обогнули главный городок острова и помчались к предгорьям, перетекающим в скалистый хребет, понизу покрытый какой-то растительностью. Ахлади находилась где-то в получасе езды, по другую сторону гряды. Вскоре шоссе превратилось чуть ли не в проселок: рытвины и бугристые асфальтовые лоскуты, покрытые толстым слоем пыли. В общем – нормальная греческая дорога. Они въехали в небольшую деревню, и таксист сбавил ход. По сторонам выстроились беленькие домики, окруженные лимонными садами. Яркие мазки цветущих бугенвиллей, оплетавших террасы, рдели словно остаточные пятна на сетчатке глаза. Затем Спирос вновь поддал газу.

Все позади скрылось в густом облаке пыли, вздымавшемся из-под колес. Джефф посмотрел в засиженное мухами заднее стекло. Бурое облако гналось за ними, хороня под собой недавнее прошлое. Повернувшись, он заметил, что на дорогу смотрит, преимущественно, больной глаз Спироса, тогда как второй, здоровый, – косит в зеркальце заднего вида. Что он там мог высматривать? Пыль? Да нет, какое там…

Гвен! Зеркальце было отрегулировано так, чтобы показывать ложбинку между ее грудей.

Джефф и Гвен только что поженились. День, когда Джеффу будут льстить блудливые взгляды других мужчин на его жену, наступит еще очень и очень нескоро. Но даже и тогда на повестке дня будет стоять: «Смотреть – смотри, а рук не распускай». Сейчас же дело обстояло следующим образом: «Эй, не пяль зенки, что мое – то мое! По крайней мере, – на девяносто девять и девять десятых процента». Что же до оставшейся микроскопической доли… Ну, с мыслями всяких похотливых козлов ничего уж не поделаешь.

Джефф взял Гвен за локоть, притянул к себе и прошептал ей на ухо:

– Заметила, как резко он берет повороты? Нарочно, чтобы мы дергались на сиденье. А сам при этом таращится на твои подпрыгивающие сиськи.

Гвен, очарованная окружающими пейзажами, не обращала внимания ни на Спироса, ни на его глаза. Для эффектной двадцатитрехлетней девушки она была на редкость наивна, причем совершенно не притворялась. Эта черта ее характера особенно нравилась Джеффу, который был старше жены всего на полтора года и, положа руку на сердце, не мог считать себя бывалым парнем. Однако на то, чтобы распознать крысу, чутья ему доставало. А от Спироса воняло целой стаей опасных, злобных крыс.

– Он… Что ты сказал?.. – звонко переспросила Гвен, поглядев на вырез своей блузки.

Одна из многочисленных пуговок расстегнулась, приоткрывая краешек бюстгальтера. Гвен подняла взгляд, и ее распахнувшиеся зеленые глаза встретилась в зеркале заднего вида с глазом Спироса. Таксист ухмыльнулся отражению девушки и непроизвольно облизнулся. По-своему он тоже был наивен. В определенном смысле.

– Пересядь-ка, – громко сказал Джефф, пока Гвен застегивала предательскую пуговку, а заодно и следующую. – С этой стороны вид лучше.

Он привстал, и Гвен протиснулась на его место. Теперь оба глаза Спироса смотрели только на дорогу.

Десять минут спустя они въехали в ущелье между поросшими сосновым лесом склонами, такими замечательно крутыми, что они казались отвесными. Там и сям сквозь хвою проступали каменистые осыпи или голая скала.

– Горы, – хрипло сообщил Спирос, не глядя на своих пассажиров.

– Надо же, у тебя глаз – алмаз, – похвалил Джефф.

Гвен легонько ущипнула его за руку. Он знал, что она полагает сарказм примитивнейшей формой остроумия, и понял намек: «Джефф, уймись! Тебе это не к лицу». Опять же, – жестокость. Хотя говоря о «глазе», Джефф ничего такого в виду не имел, вот только Спирос оказался слишком обидчивым. Таксист нашарил в «бардачке» свои темные очки в желтой оправе и нацепил на нос. Теперь он вел машину, храня гробовое молчание, – похоже, решил до самого конца не проронить больше ни слова.

Они перемахнули через хребет, и перед ними, словно на гигантском постере, предстало западное побережье острова. Горы спускались к самому морю, растворяясь в невероятно пронзительной голубизне. Там, по обеим сторонам отлого уходящего в океан склона, словно воплощение ослепительной мечты, гнездилась деревушка Ахлади.

– Красотища какая! – выдохнула Гвен.

– Ага, – охотно кивнул Спирос, – красотис-са.

Как и положено греку, он плохо выговаривал щипящие и изъяснялся по-английски с несколько «птичьим» акцентом:

– Рыбалка, купание, солнце – красотис-са!

Теперь дорога вела строго вниз. Извилистая, временами – волнующе-крутая. И отовсюду открывался одинаково ошеломительный вид. Джеффу вспомнился Кипр. В основном – хорошее, однако было и одно гадкое воспоминание, от которого вечно перехватывало дыхание, а кулаки сжимались. Из-за него, собственно, Джеффу и не хотелось еще раз ехать на Средиземноморье. Прикрыв веки, он попытался отогнать видение, но стало только хуже: картинка сделалась отчетливее.