Вот что случилось. Папа обидел психопата, а он решил мстить. Таким вот изощренным, даже извращенным методом.

А раскрылся он потому что, видимо, израсходовал весь свой резерв и был близок к смерти.

А я еще удивлялась количеству камней из пород, хорошо проводящих магию: он пытался спастись, искал способ дать своему телу больше магии или хотя бы сократить ее расход.

Скорее всего, подкосили его химеры: подчинялись животные неохотно, но все, кто с ними связывался, подавляли их волю магией. Наверняка, у Нусара просто не осталось выбора — он или химера.

Вот теперь для меня все окончательно встало на свои места и на душе стало совсем спокойно. Мимолетный взгляд в зеркало показал, что ведьмовской огонь наконец-то погас.

Я продолжала бездумно листать записи отца, чтобы на самой последней странице найти запись: «Алва, сейчас надо мной уже завис мой убийца и поверь, я совсем не хочу покидать тебя пока мы в раздоре. Я знаю, что бесполезно просить тебя не искать правды, но матом тебя прошу, дочь, не связывайся с теми, кого не знаешь. У тебя есть друзья — обратись к ним. Как бы не выглядело со стороны, я люблю тебя.». Довершала все размашистая подпись.

Я оказалась не права: папа все же оставил мне пару строк. В голове окончательно прояснилось.

Когда пришел Веллиас, я рассказала ему все, что узнала, он покивал и только тут я заметила, что он стоит с цветами и коробочкой в руках, а за его спиной еще горка коробочек.

— Во-первых, с днем рождения, дорогая жена! — Радостно возвестил он и ткнул в меня букетом. — Во-вторых, это тебе от меня. — Он протянул коробочку, в которой нашелся изумительной красоты гарнитур с чистыми как слеза бриллиантами. — Тут есть защита от несложных воздействий на разум, определитель ядов и еще пара полезных штучек. В-третьих, это твои подарки от остальных. — Он указал на кучку коробок около входа. — Ну и, в-четвертых, собирайся, нас ждут во Временах.

Он сиял как начищенная монетка, а я стояла как громом пораженная: у меня сегодня день рождения! Обычно отец на раннее утро заказывал доставку букета с белыми и розовыми безвременниками, а потом Златка притаскивала завтрак в постель.

Ностальгически вспоминая прошлое, я потопала собираться. Нашлось небесно-голубое платье с открытой спиной и плечами, белые лодочки к нему и сюда прекрасно вписался свежеподаренный гарнитур.

Подобрала немного волосы, подвела глаза, подкрасила губы и готова. Вышла к мужу и тут же поймала его восхищенный взгляд.

До ресторана доехали быстро. Я ступила на территорию и попала на весенний луг, пестрящий безвременниками — розовыми и белыми. У входа в здание меня ждали Деня и Нор.

— Твой отец просил, обеспечить тебя букетом, когда ты сбежала. Я решил, что букет — это скучно. — Шепнул мне на ухо Нор.

Внутри было множество гостей — сколько оказывается у меня знакомых. Тут, кроме ожидаемых столичных друзей, нашлась Златка вместе с той девушкой, которую я отправила ей в помощь и мои бывшие однокурсники, много народу из тех, с кем я познакомилась во время путешествий по стране.

Все они смотрели на меня, а я не могла понять что именно чувствую: мешанина эмоций от умиления до желания расплакаться, что кровных родственников тут нет и не может быть, не позволяла мне выбрать что-то конкретное.

— Сегодня у моей жены юбилей — ей исполнилось двадцать. — Взял слово Веллиас, когда мы все расселись за накрытыми столиками и успели немного перекусить. Я оказалась очень голодной, поэтому с сожалением смотрела на баклажанный рулетик в своей тарелке, который не успела съесть до того, как муж постучал ножом по бокалу. — И клянусь, если бы я об этом не знал, я бы решил, что она старше меня. Я никогда не встречал таких девушек, как Алва и сомневаюсь, что такие вообще существуют. Поднимаю за тебя бокал, дорогая, — он повернулся ко мне, — надеюсь, что сделаю это еще хотя бы сотню раз. — Присутствующие похлопали, потом пригубили игристое из бокалов на высоких ножках.

Только я намерилась съесть вожделенный рулетик, как слово решил взять господин Растот, который минут десять пространно говорил о том, какой я прекрасный работник, а следовательно, не менее прекрасный человек. Когда он закончил процедура с «похлопали — выпили» повторилась.

В этот раз я собиралась поторопиться с поеданием рулетика и надеялась съесть еще что-то, потому как если каждый гость будет говорить по очереди, то я поем где-то послезавтра.

Я даже открыла рот и почти положила несчастный сыр с зеленью и чесноком, завернутый в поджаренный баклажан, как по бокалу постучал Нор. Нор говорил короче, чем мой бывший шеф и конкретнее, но все равно минут пять точно я грустно поглядывала на рулетик. Ситуация начала выходить из под контроля. Наконец, друг закончил, мы снова выпили, и я не успела поставить на стол бокал, как подскочил Деня.

Деня, кажется, готов был распевать мне дифирамбы часами, не прерываясь на питье. Так что остановить его излияния на тему какой я прекрасный друг, замечательный коллега и изумительный специалист пришлось деликатным покашливанием.

И снова не судьба было кусочку баклажана с начинкой быть употребленным мной в пищу: слово взял бывший ректор моей Академии, которого я вообще заметила только сейчас. Он говорил коротко: рассказал, что более целеустремленного студента, чем я у него не было, что не удивлен, что я в такие короткие сроки влипла в неприятности и их решила, что открыла свое дело, да не одно, что он ждет моего тридцатилетнего юбилея и надеется, что когда я получу к себе в руки всю образовательную систему Ленсона, я его не уволю. Схема поменялась: посмеялись, похлопали, выпили.

Игристое мне в бокале обновили, а в тарелке все еще сиротливо лежал несчастный не съеденный рулетик.

Слово взяла златкина помощница, которая поздравляла меня от них обеих и желала скорейшего прибавления и успеха во всех мои начинаниях.

Слушать многочисленные комплименты моей особе было, несомненно, приятно, но я все еще хотела съесть этот вортов рулетик!

Весь следующий час гости поздравляли меня с разной степенью пафосности. Элла сказала, что я лучше всех и сразу села, например. Занир с гордостью в голосе сообщил почтенной публике, что он мой должник и бесконечно рад, что вообще имел со мной знакомство. Рассказал гостям о сумке и наших с ней отношениях, о том, как я рассказала ему об этом ресторане, когда он был только идеей, и как работа над ним вернула его к жизни. Обоятельному смеску зооморфа аплодировали дольше и громче, чем предыдущим ораторам.

Беда в том, что в животе уже неприлично бурчало, а на тарелке был все тот же недоеденный рулетик.

Но вот, Деня сообщил, что самое время перекусить и сейчас подадут горячее. У меня забрали тарелку с моим рулетиком, которая в след за Ледином удалилась на кухню. Я была готова всплакнуть.

В качестве горячего гостям были предложены рыба с гарниром из притушенных овощей, телятина с гарниром из бурого риса и утка конфи с картофельными крокетами. Я выбрала утку, которая тут же появилась передо мной. Только я собралась съесть крокет, как ко мне подошла моя бывшая сокурсница, которая извинялась — ей нужно было бежать к сыну, которого его отец никак не может успокоить. Я пожелала ей успеха и отпустила с миром.

Стоило мне с вожделением воткнуть в утку вилку, раскалился кристалл связи. Меня поздравлял с юбилеем директор НЭШа. Мы поговорили несколько минут, но я так и не смогла себя приучить говорить по кристаллу во время еды: я чавкала даже мысленно. Так что все время разговора я грустно смотрела на тарелку.

Вероятно, гости поняли, что я готова пообщаться, так что стали подходить и спрашивать как дела, что у меня нового и чего у меня интересного.

Утка давно и безнадежно остыла, когда Деня подошел ко мне и попросил пройти с ним на кухню.

Там вовсю трудились поварята — они готовили десерты и чем-то шуршали за ширмой. Мы прошли в кабинет, где мой партнер по бизнесу отвернулся от меня и повернулся ко мне с тарелкой, на которой лежал мой вожделенный рулетик.