Мы с Веллиасом переглянулись.

— Нет, но работы вы не лишитесь. Этот дом периодически будет мне нужен, так что он должен быть в хорошем состоянии и готов к этому.

— А второй дом? — Повеселела девушка. — Ой…

— Второй дом я, возможно, переоборудую. — Ровно ответила я.

Веллиас глянул на меня удивленно, но ничего не сказал.

Через час мы с Веллиасом сидели в моей спальне и пили травяной отвар.

— Что ты хочешь сделать с тем домом? — Все-таки не удержался муж.

— Филиал дома воспитания. Большая часть предприятий отца, требующих рабочей силы находятся в окрестностях Краннара. Беспризорников тут и своих хватает, но я хочу перевезти часть детей сюда.

— Там же места мало. — Изогнул бровь Веллиас.

— Мага наймем. — Пожала плечами я.

В итоге мы заперлись в комнате и до позднего вечера увлеченно обсуждали детали. Все предприятия моего отца Веллиас знал и тоже хотел трудоустроить воспитанников туда. В деньгах я теперь не скована от слова совсем, а благотворительность эта с отдачей, так что я собиралась развернуться по всей стране.

Когда стемнело доставили мое платье на завтрашний день. Шелковое платье в пол, с отделанным изящным кружевом воротом и спиной, к нему вуаль и тяжелая теплая накидка, а еще мягкие сапожки на тонком каблуке. Гармонично и изящно — как раз то, что я хотела. Наверное, скоро мастерская, где Веллиас оставил задаток, привыкнет к режиму срочности, в котором им приходится мне все шить.

— Мне не нравится твое спокойствие. — Перед сном признался муж, перебирая мои волосы. — И то, что глаза не гаснут тоже.

— Ничем не могу помочь. Я это не контролирую.

— Алва. — Он взял меня за подбородок, заставляя смотреть на него. — Тебе не может быть все равно. Я знаю о твоем отце и ваших отношениях достаточно, чтобы знать, что вы друг друга любили. Ты не можешь быть спокойна.

— Но, как видишь…

Я вырвалась и отправилась устраиваться на ночь. Меня и саму тревожило отсутствие у меня эмоций. Их будто заморозили, но я не была готова разгребать последствия их разморозки.

Следующее утро началось еще раньше. Меня пришли готовить к долгому и сложному дню. Вместе с девушками пришла Элла, и выгнала трогательно-сонного Веллиаса и спящего у него на руках Шона, который вчера вообще ни слова не проронил, а сегодня, кажется, собирался весь день проспать.

Элла, вопреки обыкновению, была немногословна. Только сказала, что сочувствует и рада, что я справляюсь с горем.

Меня часа два красили, укладывали и одевали, чтобы я выглядела свежей, аки утренняя роза, но скорбящей, как и положено любящей дочери.

Церемония была пышной, но гармоничной. Музыканты были хороши, дорожки, выстланные темно-серой тканью, аккуратны, прислуга незаметной, цветы свежими и ароматными. Гости раздражали, конечно, но к организации вопросов нет. Высокая гранитная арка, украшенная пышными красными астрами, гипнотизировала меня. Она располагалась за небольшой трибуной, за которой жрец читал положенную речь и высказывались желающие. Серый гранит очень интересно смотрелся с красными астрами и я не могла оторвать взгляда, не слушая ни жреца, ни других.

Многие пожелали высказаться, но несли в основном полнейшую чушь вроде дифирамбов в адрес доброты моего отца, в качестве примера приводя то, какой я выросла.

Шон по-прежнему находился рядом, но говорил мало и только по делу.

В общем, опустить гроб удалось только после обеда — прощание заняло пол дня.

Еще полтора часа заняло перемещение горюющих в дом отца на торжественный ужин в его честь.

За ужином происшествий тоже не было, хотя гости раздражали меня все больше. Под конец я была готова завыть, но муж помогал мне справляться с собой посредством чувствительных тычков под ребра. Фраза «Примите соболезнования» набила оскомину, а скорбные мины, разной степени отрепетированности, вызывали нездоровое желание веселиться и критиковать эту актерскую игру.

А вот еда была бесподобной. Деня умудрился в блюда вложить частичку грусти, сродни ностальгии, что, наверное, и заставляло гостей вечера вспоминать разнообразные истории с участием Хоста Красса.

Отбывать с ужина пришлось спешно: Нор сообщил, что нашего самозванца пришли вытаскивать, и он ждет нас, чтобы просмотреть кристаллы.

Путь домой занял три часа, нам чудом удалось добраться засветло. Выдернуть Эллу, Деню и Занира оказалось сложно, потому как сделать это открыто возможным не представлялось. Уйти из-за стола удалось только через час после получения сообщения, а добраться до дома заняло еще два. Сперва все собирались. Потом я оставляла распоряжения домоправителю. Потом мы препирались с Шоном, который в решил, что кататься на руках у Веллиаса ему не нравится, он хочет на моих, а если мои руки заняты сумкой, так зачем мне еще муж. Потом мы ждали экипаж и продвигались по городу. Наконец, оказалось, что в зале переходов очередь, сожравшая еще пол часа.

Дома Деня сделал всем отвар и мы уселись смотреть кристалл. Записывающих кристаллов Нор натыкал везде и теперь нас ждало четыре, на которых фигурирует интересующий нас человек. Как именно они с Заниром заставили кристаллы лица распознавать я не знаю, но получилось.

А на записи нашелся самозванец, который просто вышел в открытую дверь. То есть буквально: он лежал на своей койке в камере, потом открылась дверь, он немного помялся и вышел в нее. По коридорам он шел уверенно, точно зная дорогу, хотя предусмотрительно озирался по сторонам, но ему так никто и не встретился. Из дворца он отправился в сторону зала переходов, куда оттуда Нор пока не выяснил.

— Есть еще новость. — Сообщил Нор, как только кристаллы закончили и он пояснил увиденное. — Сегодня около полудня Шелец Гронкон совершил крупную сделку по продаже лосса.

— Известно кто покупатель? — Уточнила я, с трудом удерживаясь от потирания ладошек.

— Сана. — Тихо произнес Нор и имя упало в тишину комнаты.

То есть, сегодня через несколько часов после смерти отца кто-то совершил от его имени сделку с Саной на поставку наркотика? Шелец Гронкон — имя, под которым отец работал со знатью.

— Завтра бал дебютанток. Там и выясним.

— Ты туда приглашена? — Удивилась Элла.

— Лично Ее Величеством. — Подтвердила я. — Прошу прощения, мне нужно подготовиться.

Вообще-то, туалет к балу дебютанток единственный, который я заказала заранее и даже с девушкой, которая помогала мне в ночь Излома, я договорилась заранее. В том, что Веллиас будет меня сопровождать, я не сомневалась, а остальным там делать нечего.

Так что подготовка состояла в принятии ванны и размышлениях на тему «Что вообще тут происходит?».

По всему выходило, что я в разборки попала вообще случайно — кто-то старательно стравливал отца и Веллиаса, вероятно, в надежде на то, что они уничтожат друг друга. Но не получилось — вмешалась я.

Тогда Веллиаса заменили и он даже успел сделать что-то полезное злоумышленнику, но снова вмешалась я.

Теперь отец мертв, и я опять собираюсь вмешаться.

Правда из всего этого выбивалась моя исторически значимая встреча с Лютсом. При дворе он периодически мне попадался — теперь я его всегда замечала, но вопрос оставался открытым.

— Ты как? — В ванную вошел Веллиас и присел на пуфик, который я притащила, чтобы волосы расчесывать сидя.

— Думаю.

— Получается?

— Не стыкуется у меня. — В ответ мне заинтересованно помычали. — Ну смотри. Я прибыла в столицу чуть больше полугода назад и с тех пор тебя пытались убить несколько раз, отца, наверняка, тоже. Меня похитил Лютс, я разнесла Гильдию Дурмана и все это крутится вокруг лосса. Но в цельную картинку никак не складывается. А еще был раздутый бунт, который вообще никуда не пришивается.

— Да, я об этом тоже думал. Началось с того, что ты не пошла за Ранниаса. Он рвал и метал. Потом я начал вычищать двор. Быстро понял, что так просто не получится и решил зайти с другой стороны. Тогда за мной послали. Потом ты разнесла Гильдию и тебя забрал Лютс. Затем, вероятно, осознав, что ни со мной, ни с тобой договориться не получится, меня забрали. За то время, что меня не было, отменили мое распоряжение на счет слежки за распространителями лосса при дворе, а самих распространителей заменили. Мы поженились, то есть во все регистрационные книги попала запись и твоего отца убили. Хронология такая.