Фридо уже давно отказался принимать чью-либо сторону — по крайней мере, в открытую. — Поможешь мне проверить взрыватели первой ступени? — попросил он Бабилу; она вышла вслед за ним из каюты. Перед запуском второй ступени они собирались подорвать взрывчатку, заложенную в дозирующих камерах первой ступени, чтобы ослабить часть горы, которую предстояло сбросить в пустоту.

Ялда открыла камеру и выпустила Нино. Первые несколько шагов он был сбит с толку, моргал и ежился от странного впечатления, которое произвело на него пространство, куда более открытое, чем его камера, но быстро собрался с духом. Ялда знала, что утешать его словами сейчас не стоило; они молча шли по пустым дозирующим камерам в сторону лестницы.

— Сколько времени прошло? — прокричал он, когда они начали подниматься. — С момента отлета?

— Для нас — почти полгода, — ответила Ялда. Ее внутреннему учителю хотелось продолжить разговор в письменной форме, но Нино шел впереди и еще не овладел в полной мере навыком письма на спине.

— А дома?

— Почти столько же. Дай-ка подумать. — Ялда не следила за старым календарем; ответ ей пришлось вычислять прямо на ходу. На практике можно было использовать только один метод расчета, который опирался на представление об одновременности событий с точки зрения родной планеты, чтобы увязать друг с другом обе истории; полученная таким образом дата должна была остановиться во времени, когда Бесподобная перейдет к ортогональному движению, но в остальном была вполне корректной. Привязка понятия «сейчас» к искривленной истории самой Бесподобной привела бы к тому, что по мере ускорения ракеты дата на родной планете устремилась бы в бесконечно далекое будущее, после разворота одним махом перенеслась в бесконечно далекое прошлое, а затем пришла в норму как раз к моменту встречи.

— Примерно на десять дней меньше, — ответила она.

— Понятно. — Нино отвернулся от лестницы, над чем-то задумавшись.

— А что?

— Вероятно, у меня скоро родятся внуки, — ответил он.

— О, — Ялда была не уверена, ожидал ли он поздравлений с ее стороны.

— Я наложил на это запрет, пока моим детям не исполнится хотя бы дюжина и два года, — объяснил он. — Я надеюсь, что они потерпят еще несколько лет, но трудно сказать, как именно они поступят.

— Наверняка они сделают разумный выбор, — без особой уверенности предположила Ялда. — Так что ты им сказал насчет своего вступления в команду Бесподобной?

— Я сказал, что Евсебио так отчаянно нуждается в фермерах, что готов платить моей семье в обмен на мои умения.

— И как они это восприняли?

Нино остановился на ступеньках. — Они хотели полететь вместе со мной. Но я сказал, что это слишком опасно, для всех нас.

Шум двигателей постепенно затих. Какую бы тревогу ни вызывали мысли о будущей невесомости, Ялда решила, что одна только возможность избавиться от этого беспрерывного биения пламени о скалу, компенсирует все прочие недостатки.

— А дети твоего брата старше или младше? — спросила она.

— Младше.

— Ты не думаешь, что он станет давить на своих племянников и племянниц?

— Нет, — ответил Нино. — Это не в его характере. Я, скорее, беспокоюсь о том, что они сами не смогут себя сдержать.

Они покинули лестничную клетку у самого верха второго яруса. Единственный путь к новому навигационному посту вел через дозирующие камеры, которые наверняка уже были заняты людьми.

— Держи руки у себя за спиной, — настойчиво потребовала Ялда. — Просто для вида.

Нино послушался; она сдавила его руки друг с другом, а затем обернула их одной из собственных, более крупных рук. Она бы никогда не стала пользоваться клейкой смолой, но если люди, которым они попадутся на глаза, не смогут с первого взгляда понять, что ее пленник свободен с точки зрения топологии, хуже от этого не будет.

Внешнюю камеру они преодолели незамеченными, но в следующей была Дельфина, которая как раз занималась проверкой самописца. — Ты позволяешь этому убийце здесь разгуливать? — закричала она, не веря своим глазам.

— По-другому до его камеры не добраться, — ответила Ялда. Механики потратили несколько дней, чтобы почистить и проверить новые блестящие топливопроводы; в сложившихся обстоятельствах ей было понятно, почему присутствие Нино должно было вызвать такую негативную реакцию. Но выбора у нее не было.

Дельфина подошла ближе. — Я не могу с этим смириться! — в сердцах воскликнула она. — Неужели ты думаешь, что, назначая тебя лидером, Евсебио хотел, чтобы ты поставила жизнь одного предателя превыше всех остальных?

Ялда уже приучила себя не тратить попусту время, оспаривая подобную гиперболу. — Я рада, что ты оказалась здесь, — сказала она. — Я хотела найти еще одного охранника, который помог бы мне присмотреть за заключенным, пока я сопровождаю его в новую камеру, но Бабила и Фридо заняты проверкой взрывателей.

Дельфина замешкалась, но отказать в просьбе означало признать, что Нино больше не представляет угрозы.

— Не могла бы ты пойти вперед, — предложила Ялда, — чтобы быть наготове, если он попытается сбежать…?

Они молча пробрались сквозь ряды нетронутых механизмов и попали в следующую камеру. Онеста проверяла клапаны у основания бака с либератором, но увидев Дельфину во главе процессии, просто кивнула в знак приветствия.

На навигационном посту Дельфина стояла и ждала, пока Нино не был заперт в своей камере.

— Спасибо тебе за помощь, — сказала Ялда.

— Такой необходимости вообще не должно было возникнуть, — сказала в ответ Дельфина. — От заключенного надо было избавиться, и переводить бы никого не пришлось.

— И тем не менее, я тебе признательна, — настойчиво добавила Ялда.

— Дело не в этом.

— Не забудь про тренировочный переход на вторую ступень, — напомнила ей Ялда. — Это будет послезавтра.

Дельфина сдалась. Когда она ушла, Ялда проверила, как дела у Нино. — Тебе здесь будет…

— Удобно? — подсказал Нино. — Эта камера ничем не отличается от предыдущей.

— Если тебе хочется чего-то конкретного, — сказала Ялда, — то сейчас у меня как раз есть возможность это что-то незаметно пронести.

— В сагах, — задумчиво произнес Нино, — выживали именно те правители, которым удавалось вовремя распознать своих врагов и быстро с ними расправиться.

— Я учту это на будущее. — Ялда уже было собралась уходить, но затем остановилась и обернулась к Нино. — Ты учил саги?

— Конечно.

— И ты запомнил их наизусть?

— Меня им научил мой отец, — ответил Нино. — Любую из них я могу процитировать слово в слово.

— А как ты относишься к тому, чтобы записать их на бумаге?

Нино был озадачен. — Зачем?

— Было бы неплохо сохранить их для библиотеки. — На самом деле Ялда подозревала, что один экземпляр в библиотеке уже есть. Но в каждой семье из поколения в поколение передавались свои версии историй и, быть может, в будущем, кому-нибудь захочется поразмыслить над характером этих вариаций? — Если я принесу тебе краску и бумагу, готов ли ты приступить к делу? А там посмотришь, как дело пойдет? — Письменная речь Нино, вероятно, еще не доросла до такой задачи, но любые трудности, с которыми он столкнется, дадут им тему для последующих занятий.

Нино задумался над ее словами. Они оба знали, что по сравнению с уходом за пшеничными полями такая работа будет надуманной, но даже если он еще не устал от всех этих банальных упражнений в каллиграфии, которые для него готовила Ялда, то ей самой выдумывать их уже порядком надоело.

— Хорошо, — согласился он.

Ялда почувствовала облегчение. — Я принесу тебе нужные материалы, пока не пришли Фридо и Бабила.

— Я пересказал саги своим сыновьям, несколько лет тому назад, — сказал Нино. — После этого мне казалось, что эти знания мне больше не понадобятся — я думал, что просто их забуду.

— Но ты не забыл?

— Нет.

— Я принесу тебе все, что потребуется, — сказала Ялда.