— Ну уж прости, что твоя дочь, на которую тебе всегда было плевать, выросла такой дрянью, заставляющей тебя стыдиться.

      — В том и проблема, — вздыхает женщина, — что не выросла. Я так вижу, к конструктивной беседе ты не готова. Хорошо, сама приползешь, когда наиграешься в ребенка, которому отказали в покупке очередной игрушке. Только учти: все твои кредитные карты уже заблокированы. Мне давно следовало так поступить, раз уж я такая дерьмовая мать.

      — Мне ничего от тебя не нужно, я же сказала. А теперь уходи, — Кейтлин демонстративно отворачивается и отходит к окну; Хантер провожает ее мать до двери, даже не пытаясь сдержать осуждение, которым пропитаны взгляд и вся его поза.

      — Если вы действительно хотите помочь ей, мистер Соломон, то позвоните Бартоломью — он знает, что нужно делать, — тихо говорит женщина.

      — Не думаю, что это та помощь, в которой она нуждается, — грубо обрывает ее Хантер. Мать Кейтлин лишь вздыхает и качает головой.

      — Да, она всегда умела очаровывать. В таком случае я надеюсь, вы знаете, что делаете, мистер Соломон, — она уходит, и ему кажется, что Кейтлин достойна много больше, чем такие мать и муж.

#

      Хантер знакомится с Барри возле ночного клуба в центре города в половину пятого утра. Ему звонит Кейтлин, Барри — Линда, которая поддерживает подругу возле выхода, хоть и сама еле держится на ногах. Все идет по привычной схеме.

      — Я заберу ее, — с нажимом говорит Хантер, и Аллен лениво скользит по нему взглядом, поддерживая жену за талию, не давая ей упасть на асфальт. — Она позвонила и попросила ее забрать.

      — А, так ты тот художник, — наконец понимает Барри, но он тут же отвлекается, чтобы вызвать Линде такси. Кейтлин в это время предпринимает попытку подняться на ноги, но лишь неудачно ударяет мужа по носу, бормоча что-то наподобие: «Отпусти меня, Бэмби, я еще не закончила». — Она сейчас не в лучшем состоянии, но если ты так хочешь, то пожалуйста.

      Хантер берет Кейтлин на руки, прижимает к груди, пока Барри помогает упавшей Линде встать на ноги. Он смотрит на Соломона долго, с толикой сочувствия и презрения, а после поднимает упавшую с ноги жены туфлю, чтобы вручить ее ему.

      — Я знаю этот взгляд. Все они — те, кто был до тебя — тоже так на меня смотрели, когда я не настаивал, что сам отвезу ее домой. Все они считали ее несчастной жертвой, а меня монстром, которому плевать на собственную жену. Так было до тех самых пор, пока они не надоедали ей. Лови момент, художник, пока ты хоть что-то для нее значишь. И осторожнее там: после кокаина и водки ее будет много рвать, — Аллен помогает Линде усесться в такси, а после уезжает, даже не поинтересовавшись, какой у нового любовника жены номер телефона.

      Хантер сидит возле Кейтлин все утро, вытирает испарину со лба и пытается влить в нее как можно больше жидкости. Она упорно называет его Бэмби и пытается склонить к сексу.

#

      Рука Кейтлин идеально ложится в его: такая изящная, с тонкими и длинными фалангами пальцев. Он сжимает ее бережно, целует ногтевую пластину, пока она прижимается щекой к его груди. Хантер чувствует умиротворение, когда может чувствовать биение ее сердца рядом со своим, и на его лице расцветает улыбка.

      — Почему ты улыбаешься? — она поднимает голову и выворачивает шею, чтобы посмотреть на него; ее дыхание щекочет подбородок.

      — Потому что ты рядом, — пальцы у нее холодные, и он греет их своим дыханием. Кейтлин в ответ лишь молчит. — Знаешь, ко мне на лекции ходит один студент, и он не может отличить цвет слоновой кости от цвета сливок. Он называет их бежевыми, — Хантер тихо смеется, и вокруг его глаз собираются мимические морщинки, которые она разглаживает подушечками пальцев.

      — Ты забавный, — шепчет она и целует его в щеку; выбирается из его объятий и направляется в ванную. — Хотя, Барри тоже никогда не умел отличать алую помаду от коралловой, — Кейтлин на мгновение задерживается в дверном проеме, и на ее губах мелькает подобие нежной улыбки. Хантер ловит это мгновение, и смех застревает у него в глотке. Ему отчего-то кажется, что путай оттенки помады он, для нее это было бы неважным.

#

      Кейтлин идеально вписывается в его небольшую кухню, наполняет ее по утрам запахом кофе и жаренного бекона. Она небрежно опирается о потертую тумбу, прижимая стопу одной ноги к колену другой, стоит, будто не замечает неудобства позы. Хантер смотрит на то, как она снимает турку с огня, ожидая, пока пена опадет, чтобы вернуть на плиту. Хантер слушает, как она мычит прилипчивый популярный мотив себе под нос. Хантер думает, что хотел бы встречать каждое утро именно так: рядом с ней под запах свежесваренного кофе.

      — Выходи за меня замуж, — он делает ей предложение в половину десятого утра на тесной кухне, и она замирает от неожиданности, совершенно забывая о кофе. — Я хочу, чтобы ты была моей женой, — спокойно повторяет Хантер, когда Кейтлин оборачивается и смотрит на него широко распахнутыми глазами. Молчит. А после начинает смеяться.

      — Я уже замужем, дурачок, — она отвечает ему, как отвечают на детские глупые вопросы наподобие: «А правда, что луна сделана из сыра?». Кейтлин смеется над ним и, кажется, даже выдыхает с легкостью. Хантер хмурит лоб.

      — Не похоже, что твой брак можно назвать счастливым. Скорее наоборот. Выбери меня. Останься со мной. Я сделаю все, чтобы ты ни в чем не нуждалась, — он соскальзывает со стула и встает перед ней на одно колено; ее пальцы холодные, от них пахнет свежемолотым кофе. Он целует ее руки и смотрит снизу-вверх, не моргая, не отводя взгляда. Так смотрят религиозные фанатики на иконы своих богов. — Я сделаю все ради тебя. Я стану любым ради тебя. Выходи за меня замуж.

      — Ох, Хантер, — Кейтлин решительно отрывает руки от его губ; нежно ерошит волосы — так ерошат шерсть на загривке любимых псов. — Я не могу выйти за тебя замуж, потому что я не могу развестись. Я повязана брачным контрактом, а Бэмби никогда не подпишет добровольное соглашение на расторжение брака, потому что слишком сильно заботится о семейном бизнесе, — она говорит и продолжает путать пальцы в его волосах, пропускает пшеничные пряди между фаланг; в ее голосе ему чудится печаль и смиренная обреченность. — Но ты такой милый, мой дорогой Хантер, — Кейтлин опускается на колени рядом с ним, обхватывает ладонями лицо, — слишком милый, — это звучит, как приговор, но она целует его: медленно, словно впервые пробует на вкус. Он кладет руки ей на спину, прижимая к себе, а она продолжает исследовать языком его рот.