— Я заставляю двигаться, — тихонько прошептала Рэйчел. — В особенности мертвых.

Птичка уже стояла на ее ладони. Открыв клюв, она испустила какой-то хриплый, леденящий душу вопль. Леггер видел, как при каждом звуке на животе птички образуется вмятина, словно на нее жмет невидимый палец. Рэйчел уронила крохотный трупик на пол.

— Смотри, — ткнула она пальцем.

Таракан, насколько мог видеть Леггер — мертвый, весь высушенный и покрытый пылью, медленно пополз из угла комнаты к ним навстречу. Его палкообразные лапки царапали цементный пол. Мертвая птичка, скакнув пару раз, подхватила таракана в клюв. Насекомое хваталось за свою псевдожизнь и било лапками и усиками по слепой головке мертвого пернатого. Клюв задрался кверху. Каждый из сегментов насекомого по-прежнему боролся… Мертвая птица сделала глотательное движение. Все еще живые фрагменты насекомого полезли из рваной раны позади птичьего черепа. «Как это отвратительно», — подумал про себя Леггер. Его обдала волна тошноты, смешанной с яростью.

Посмотрев на Рэйчел, он увидел, с какой неестественной живостью она за ним наблюдает, словно бы с трудом подавляя маниакальный голод. Вдруг ему ни с того ни с сего захотелось сделать ей больно.

— А другие фокусы ты умеешь? — холодно спросил он. — Или это единственное, на что ты способна?

Ее верхняя губа задрожала, девчонка запрокинула голову. До ушей Леггера донесся какой-то приглушенный стук с кухни, за которым последовал звук распахнувшейся дверцы холодильника, ударившей в стену. Сквозь дверной проем он мог видеть, как с тяжелым чавканьем летят на пол свертки с мясом. Прошла секунда, и бумажные обертки, шелестя, (летели сами собой. Розово-алые куски затрепетали и медленно поползли по полу.

Наблюдая, как разделанные куски мертвой свинины упорно и слепо движутся в его сторону, пульсируя, подобно замедленно бьющимся сердцам, благодаря тому, что девчонка наделила их каким-то издевательским подобием жизни, Леггер отчетливо услышал, как кто-то скребется во входную дверь. Он вновь бросил взгляд на лицо Рэйчел, теперь уже мокрое от пота. В одну секунду он оказался у двери и распахнул ее настежь.

Целый ковер из шуршавших насекомых, поднявшись по ступенькам, хлынул через порог, задев его ноги. Сухие трупики хлестали по лицу, бледные тушки ночных бабочек. Из кромешной ночи, окружавшей дом, все твари, которых воля Рэйчел застала в стадиях между жизнью и окончательным разложением, ожили и поползли к Леггеру.

Словно очнувшись ото сна, он отскочил от двери и спешно закрыл ее на засов. Он попытался стряхнуть эту ползучую гадость со своих ботинок… Размазывал всех этих жучков и паучков по полу, но они даже раздавленные продолжали шевелить лапками.

Рэйчел и ее братик уставились на замершего посреди комнаты Леггера. Куски мяса оставили на полу водянисто-кровавые следы, судя по которым можно было сказать, что сейчас они совершенно произвольно разбрелись по дому. Кусок ветчины бросился на ногу Леггера, прилипнув к штанине.

— Прекратите, — отрезал Леггер. — Понятно вам? Хватит!

Содрогнувшись, он сбросил с себя ветчину.

— А что, собственно, такого? — удивилась Рэйчел. — Разве не кажется тебе, что это здорово? Ты что, не хотел бы вести интересную жизнь? А какого черта ты тогда сюда приперся?

— Заткнись! — истерически прохрипел он. «И это мой выбор? — скорбно размышлял Леггер. — Смерть от вечного покоя Города Прослушивания или гибель в буйном хаосе Лос-Анджелеса? И я должен выбирать между этим».

— Подите прочь, — сказал он вслух. — Я даже не знаю, зачем вы это со мной делаете.

Он отодвинулся и увидел, как из дверей спальни выходит собака — на негнущихся ногах и со свесившейся до пола головой.

— Кар-кар, — прошептала мертвая собачонка.

— Да пошли бы вы все на… — с отвращением процедил Леггер.

— Сам ты туда пошел, — отрезала стоявшая позади него Рэйчел.

Повернувшись, Леггер увидел, что ее братик уже спустился с подоконника и теперь, вцепившись в узкие бедра девушки злобно на него таращится.

— Ты думаешь, что ты такой крутой?! Дерьмо! — закричала она.

Лицо ее побледнело, губы дрожали.

— Да ты понятия ни о чем не имеешь! — изо всех сил завопила она и, отпихнув брата, рыдая, побежала на кухню. Леггер молча посмотрел ей вслед. Парализованный, сознающий собственную некомпетентность, он прислушивался к утробным всхлипываниям девочки — самый выводящий из себя звук на свете. Леггер бросил нервный взгляд на копошившегося на полу Бадди — тугой комок спрессованной ненависти — и затем поспешил к Рэйчел. Она забилась в уголок кухни, ее кулаки побелели. Леггер встал на колени рядом с ней.

— Эй, послушай, — неуклюже начал он, ни на что не надеясь, — хватит, все будет хорошо…

Он обнял ее за плечи. «Она ведь такая маленькая», — совершенно внезапно пришло ему в голову. В горле у него застрял ком.

— Не плачь… Все хорошо.

Ее плечи дрогнули, она жадно хватал ртом воздух. Она заглянула ему в лицо. Ее собственное было раскрасневшимся и мокрым от слез.

— Ты просто не знаешь.

Стон протеста и странного сострадания.

— Хорошо, хорошо, ну, не знаю. — Он поднял ее на ноги, прижав миниатюрную фигурку к себе.— Ну же, может, тогда ты мне объяснишь.

Она кивнула, всхлипывая, после чего утерла лицо рукавом. Напряжение, ощущавшееся в доме, заметно спало. Неуловимые уху вибрации рассеялись, подобно прошедшей буре. Все еще прижимая Рэйчел к себе, Леггер обвел взглядом гостиную и увидел труп собаки и несколько неподвижно лежащих кусков мяса, вновь ставших бездушной материей. Чудовищная усталость объяла тело Лег-гера. Интересно, который сейчас час?

— Но ты можешь рассказать обо всем попозже, — промолвил он вслух. — Завтра… Разве ты не устала?

Она вновь кивнула. Леггер провел ее в спальню. Пока она стояла у дверей, он сорвал с кровати окровавленные простыни и запихнул их в комод. На одеяле пятен почти не было. Аккуратно расстелив его, Леггер обернулся к Рэйчел.

— Ну вот… пойду приведу твоего брата.

— Не надо, — она замотала головой. — Он ведь спать не умеет.

— Да? Ну хорошо. — Леггер просто предполагал, что, окажись девчонка с Бадди в одной комнате, он будет куда спокойнее чувствовать себя в другой части дома.

— Он любит сидеть у окон, — пояснила Рэй-чел. — Ему нравится за всем наблюдать.

Она шагнула к кровати и вдруг схватила обеими руками ладонь Леггера.

— Останься со мной, — она потянула его к себе. Леггер слегка отстранился, изучая ее кроткое детское личико. Всего лишь ребенок.

— А сколько тебе лет?

— А разве это имеет какое-то значение? В ее тоне сквозила горечь. Она скинула с себя куртку, а затем стянула тоненький свитерок, тряхнув копной темных волос. Груди у нее были маленькие и несообразные.

— Кстати, мне уже восемнадцать.

— О… он смотрел, как она стаскивает с себя вытертые синие джинсы. Белая кожа, темный треугольник на лобке вызвали из небытия очередное воспоминание. Потускневший образ сходной женской плоти на другом конце Тихого океана. Но вот лица той женщины он уже не помнил.

— Ты выглядишь гораздо моложе, — только и смог он ответить.

— Ты думаешь, что я еще ребенок, ведь так? — Рейчел скользнула под одеяло. Она смерила Леггера взглядом. — Думаешь, не стоит с ней связываться, ведь так?

С удивительной быстротой она метнулась к нему и расстегнула ширинку на его брюках. Она взяла его член в руку.

— Я ведь могу заставить танцевать на кухне все это мертвое мясо, но с этим мне ничего не поделать. — Похоже, она в этом винила себя.

— Да нет, дело не в этом… — он убрал ее руку. — Просто я устал…

«Вру, как сивый мерин», — подумал он про себя.

— Господи, — она погладила свои грудки. — Да не надо тебе ничего делать, по крайней мере сейчас. Я ведь спала с самым сильным человеком в мире. Знаешь, кто это? Впрочем, какая разница! Так вот, он никогда со мной ничего не делает. Иди сюда, — она привлекла Леггера к себе. — Не хочу я всю жизнь быть чьей-нибудь малышкой. Просто побудь со мной.