Невзирая на то, что силы окончательно покинули моё исстрадавшееся тело, я улыбался, как последний дебил. Боже, как я был счастлив! Мгновение назад мне удалось избежать неминуемой смерти, уж в этом я был уверен на все сто. Тварь, сумевшая без ущерба для себя отбросить таких опытных бойцов, вне всякого сомнения, устроила бы здесь настоящую бойню.

– Милосердный Боже, – пробормотал Теодор. – Святые угодники.

– …Твою мать! – с чувством произнёс очнувшийся Зверь самые доступные всем слова. – Твою мать!

Продолжая сидеть у стены и радуясь не потерянной жизни, я настолько пришёл в себя, что решил осмотреться. Мы находились в небольшой пещере, которая теперь имела лишь один выход – под узкой аркой, украшенной переплетающимися рогатыми змеюками. Арка, несомненно, была делом рук человека, что показалось очень странным. Всё это место было настолько далеко от чего-либо присущего человеку, поэтому всякое свидетельство пребывания здесь людей казалось по крайней мере неуместным.

Сама пещера напоминала куполообразный шатёр с плоским основанием диаметром порядка десяти метров. Я в настоящий момент находился в своеобразном аппендиксе – полутораметровом тупике, остальные члены группы потерянно стояли посреди пещеры, рассматривая серые стены. Судя по испуганным лицам, явление лохматой тварюки с когтистыми щупальцами не прошло мимо их внимания.

Кто-то остановился около меня и, потянув за воротник куртки, очень ласково сказал:

– Честное слово, ты не представляешь, как мне хочется вышибить твои сраные мозги из твоей сраной головы. – Вобла слегка помедлила и, хмыкнув, пояснила: – Это же надо, единственный человек, который имел возможность задержать это уродище, поставил автомат на предохранитель!

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – достаточно внятно сказал я. – Отвали от меня, пожалуйста. Не порть настроение.

– Я тебе испортила бы… – неопределённо протянула Вобла и отошла, бормоча о траханых дегенератах, понапрасну жрущих свой хлеб.

Кстати, о хлебе насущном. Слегка оправившись от полученного стресса, начавшего покрываться лёгкой корочкой забытья, я ощутил в желудке пустоту. Оставалось надеяться, что пришло время принятия трапезы.

К счастью, так и было.

Теодор, несколько оклемавшийся после произошедшего, вышел на середину пещеры и слегка подсевшим голосом объявил остановку на ночь. В связи с этим меня незамедлительно вытряхнули из моего рюкзака, где, как оказалось, и находился определённый запас продовольствия. Появились буханки хлеба, упакованные в полиэтилен, и жестяные банки с яркими наклейками, извещающими о том, что они содержат тушёнку. Удивительно, как при таком количестве банок у меня вообще сохранился позвоночник. Каждому досталось по четверти буханки слегка несвежего хлеба и по банке тушёнки. Не могу сказать, что мои глисты остались довольны подобным ужином, но я быстро успокоил их, указав, что он мог достаться врагу. Вместе со мной. Банка опустела, и, поелозив последним куском хлеба по её блестящим внутренностям, я с огромным сожалением окончил принятие пищи.

Оторвавшись от бесполезной жестянки, я обнаружил, что большинство справилось со своей задачей намного быстрее и начало переходить от активной части отдыха к пассивной. Собрались дрыхать. Двое учёных-дутышей задремали так же, как и сидели – прислонившись спинами к стене. Третий свернулся калачиком на своём рюкзаке. Около четвёртого (точнее, четвёртой) уже сидел Серёга и что-то настойчиво втолковывал, размахивая руками. Девушка (весьма даже ничего!) обречённо кивала и бросала тоскливые взгляды по сторонам. Юра забился между двумя рюкзаками, каждый из которых был едва ли не больше его, и, накрыв лицо капюшоном, замер без движения. Швед и Круглый сидели около самой змеиной арки, перебрасываясь короткими фразами. Вобла расположилась чуть поодаль и, опёршись локтем о край торчащего из рюкзака ящика, сосредоточенно разбирала-собирала своё оружие. Зверь и Теодор вновь разложили карту и черкали её жирным чёрным маркером.

Вобла собрала автомат и уставилась на меня немигающим взором голодного удава. Ощутив внутренний дискомфорт, я заёрзал, но очень скоро убедился, как непросто укрыться от этого сверлящего взгляда. Вобла будто специально затеяла эту игру в гляделки, пытаясь вывести меня из полунирванного состояния. Даже закрыв глаза, я ощущал прессинг на лоб, точно кто-то давил на него толстым жёстким пальцем.

– Какого хрена, – пробормотал я и поплёлся в тот аппендикс, откуда мы вторглись в пещеру. – Лучше уж эта тварюка!

Выражение это, несомненно, можно было опротестовать, но металлическая крышка выглядела достаточно надёжно, а Вобла скрылась от меня за поворотом коридорчика. В принципе, сейчас я видел только Сергея с учёной девахой (Серёга полез обниматься). Внезапно девчонка вскочила и громко сказала:

– Да иди ты на хрен, мудила!

После этого она отодвинула ноги ловеласа-неудачника и направилась прямиком ко мне. Бросив свой рюкзак рядом с моим, она плюхнулась на него и, отстегнув верхнюю кнопку на куртке, поинтересовалась:

– Можно здесь припарковаться?

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Не один фиг, где сидеть?

– Да не один! – в сердцах ответила она. – Стоит оказаться в мужской компании – и какой-нибудь козлина обязательно считает своим долгом достать до самых печёнок! Хрен у него, видите ли, зачесался!

– Да я вроде тоже мужская компания, – несколько обескураженно хмыкнул я, – и означенный орган у меня тоже имеется.

– Давай на «ты», – сказала она, протягивая мне руку. – Меня зовут Оксана.

Пожав её руку, я предложил ей слезть с рюкзака, уж чересчур она напоминала Наполеона, восседающего на барабане. Хихикнув, девушка решила последовать моему совету и уселась на тёплый пол рядом со мной.

Некоторое время она молчала. Я решил, что она уснула, и сам начал подрёмывать.

– Какие мысли обо всей этой срани? – внезапно спросила девушка, нарушив мою дремоту. – Честно говоря, я ни фига не понимаю! Такое ощущение, крыша вот-вот слетит с катушек. Какие-то подземелья, твари и прочая чертовщина.

– Не знаю, – ответил я, потирая глаза, – мне просто предложили подзаработать деньжат на переноске аппаратуры. Видимо, вашей. А тебе какую хрень наплели?

– Да всякую срань, – раздражённо махнула она рукой, – о заброшенных урановых рудниках, забытых запасах топлива для станций. Вроде как сырьё для оружия. Да только лабуда это всё – нет здесь радиации, даже остаточной, и это само по себе странно. А все эти шахты похожи на чёрт знает что, но только не на остатки уранового рудника.

– Когда-нибудь узнаем, – зевнул я. – Кто-нибудь проговорится. Скажи лучше, ты чё, такая крутая научная деятельница, раз тебя взяли в эту экспедицию?

– А ты как думаешь? – приподняв нос, высокомерно заявила Оксана, но, не выдержав взятого тона, громко прыснула. – Да нет. Просто лаборатории предложили заняться этой работой, пообещали хорошие деньги, вот я и упросила муженька включить меня в состав группы. Лишняя деньга ещё никому не помешала.

– И кто из них твой супруг? – кивнул я на спящих. – Вон тот, молодой? С истерическими приколами?

Оксана зажала рот рукавом, пытаясь удержать хохот внутри.

– Это Семён Кошкарёв, – всхлипнула она, отсмеявшись. – Главный лаборант лаборатории нестабильных изотопов, хоть фактически он выполняет обязанности заведующего лабораторией. Его начальник постоянно за границей.

– Очень ценная информация, – пожал я плечами, – думаешь, объяснила? С чего это тебе так весело стало?

– Да он же педик! Голубой Щенок – вот его кликуха, – опять прыснула она. – Об этом все знают. Да он не слишком-то и маскируется. Любой симпатичненький студентик великолепно проинформирован: лабораторную этому ультрамариновому лучше всего сдавать через задний проход. Если бы он не был таким хорошим специалистом, уже давно получил бы коленом под свой раздолбанный зад.

– И кто тогда?

– Да нет его здесь. – На лице Оксанки появилось досадливое выражение, словно она вспоминала нечто малоприятное. – Мой муж – ректор института.