- В такую ночь нельзя сидеть дома... Тем более в больнице, особенно в психиатрической!
Ангел откинул одеяло, спустил ноги на пол, натянул стоявшие у кровати высокие кожаные сапоги со шпорами для верховой езды и встал.
- Неужели не надоела эта душная палата, полная ночных вздохов, тягостных сновидений и горьких галлюцинаций.
- А как? Решетки на окнах.
- Плюньте на решетки! Что в них?! Вставайте. Вы же просили взять вас с собой.
Он рывком сбросил одеяло на пол. Аркадий неохотно встал, натянул пижаму.
Вдруг санитары нагрянут, а они тут вдвоем на прогулку собрались! Могут быть неприятности, особенно у Ангела.
Гость холодной рукой обнял Аркадия за плечи, подвел к окну.
- Посмотрите, какая ночь, какая красота!
За окном действительно было хорошо. Время словно бы остановилось. Деревья больничного двора стояли, замерев, их листья не улавливали даже легкого прикосновения ветерка, все было недвижно, как на дивной картинке. И светлая печаль охватывала смотрящего на это Аркадия. Две гигантские птицы показались из-за крыш. Они, сделав круг, медленно опустились в больничном саду. Диковинного вида были эти птицы... Да и вовсе это не птицы. По поляне между деревьями медленно и чинно прохаживались два громадных грифона с мощными птичьими клювами, золочеными гривами, они вышагивали на львиных лапах, гордо поводя головами.
- Видите Грифоны ждут нас! Пойдемте!
Аркадий повернул голову и посмотрел на сумасшедшего, стоявшего у соседнего окна. Тот, увидев, что на него смотрят, смущенно кивнул головой и сказал:
- Здрасти...
- А решетка, как с ней? - Аркадий указал на окно.
- Решетки только в вашем сознании. Смотрите, ее нет.
Он протянул руку, рука беспрепятственно прошла сквозь стекло и решетку. Потому что не было решетки... или не было руки. Что-то казалось... А может быть казалось то и другое?
Аркадий протянул руку, и она тоже легко прошла сквозь двойные стекла рам и решетку.
- Вон из этих душных палат! Нас ждут!
Ангел, взяв с тумбочки черную шляпу с перьями, надел ее и, подхватив Аркадия под руку, сквозь рамы и решетки увлек с третьего этажа вниз... Дыхание захватило, сердце остановилось... Но они легко приземлились на газон больничного двора.
Ангел свистнул. Грифоны, подняв клювастые морды, насторожились, но, узнав Ангела, смешно перебирая лапами, подбежали и склонили перед ним головы.
- У грифонов отвратительный нрав, - он повернулся к Аркадию. - Будьте с ними внимательнее. Если что бейте по ушам ладонями.
Поднявшийся легкий ветерок перебирал черные легкие перья на его шляпе. Он походил на благородного рыцаря, и Аркадию было неловко за свой нелепый больничный вид.
Ангел вновь пронзительно свистнул и ловко вскочил на шею одного из грифонов.
- Ну же! - прикрикнул он, увидев, что его спутник медлит. - Ночь не ждет!
Аркадий взобрался на шею другого грифона, у него это получилось не столь грациозно и не с первого раза. Грифон злобно косил глазом, но враждебных действий не предпринимал. Сидеть на нем оказалось даже удобнее, чем на лошади. Аркадию в детстве не раз приходилось ездить на лошадях, так что было с чем сравнивать.
Ангел издал условный свист, и грифоны, сделав несколько огромных шагов, взмыли вверх. Из груди вырвался изумленный вздох, и душа ушло в пятки. Аркадий зажмурился и изо всех сил вцепился в гриву сказочного животного.
Грифонами не нужно было управлять, они сами знали дорогу. Сделав два-три взмаха гигантских крыльев, они начинали парить, и это было захватывающее ощущение, так что казалось сердце вот-вот остановится от восторга. Описав несколько громадных кругов над больницей, огромные птицы повернули в сторону Невского проспекта. Аркадий бросил прощальный взгляд на корпуса психушки, мысленно попрощавшись с ними навсегда. Ангел летел чуть впереди. Трепетали на ветру перья, белый плащ развевался, поблескивали шпоры на сапогах - он походил на принца из старинной сказки. Аркадий крепко держался за золотую гриву, изо всех сил сжимая ногами шею чудовища, опасаясь, что при очередном вираже он сбросит его на крыши города. Но страшно от этого не было.
Сейчас Петербург представлял удивительное завораживающее зрелище. Аркадий никогда не видел город с высоты птичьего полета, тем более в белую ночь, когда жизнь замирает, когда воздух прозрачен и свеж, а все вокруг выглядит, как застывший сон.
Они летели над Невским проспектом. Редкие любители ночных прогулок останавливались и, задрав головы, глазели на пролетающих над ними грифонов, несущих на себе седоков, не понимая - видят они это наяву, или это лишь очередная иллюзия и обман этого странного ирреального города, в котором может произойти все что угодно, особенно в белую ночь.
Вот и Дворцовая площадь... Видеть Петербург с такой высоты было упоительно и странно. Аркадий заметил, что грифон во время полета уже не в первый раз, изогнув шею, как бы невзначай щелкает своим огромным клювом возле его ноги. Ах, вот что имел в виду Ангел, предупреждая о злобном нраве этих животных. Пролетая над Невой, Грифон в третий раз попытался укусить Аркадия, и если бы он вовремя не отдернул ногу, то это мифическое животное, имевшее мощный клюв, запросто могло оставить его калекой. Аркадий с наслаждением ударил его по ушам, грифон вздрогнул всем телом, вытянул шею и больше не косил глазом.
- Куда мы летим?! - поравнявшись с Ангелом, прокричал Аркадий.
- Это неважно! - ответил тот.
Сделав три больших круга над Петропавловской крепостью, грифоны повернули к Петроградской. Над Большим проспектом они чуть снизились.
Сказочно и фантастично выглядел город сверху. Горбатые крыши смотрели в небо печными трубами, привычные ко всему ночные коты, демонстративно не обращая внимания на парящих над ними животных, гуляли сами по себе. Перепрыгивая с крыши на крышу, карабкаясь по водосточным трубам, носились суетливые, неугомонные рыжие белки. Коты посматривали на них с подозрением, но в конфликт не вступали. Кто знает, что ожидать от новых городских обитателей.
Когда и откуда на петербургских крышах появились белки, не знал никто, но с каждым годом их становилось все больше. Можно было увидеть их поздним вечером или белой ночью... если долго сторожить у печной трубы, где они любили устраивать себе гнезда. Поговаривали, что появились они после того, как у одного из памятников на Богословском кладбище с плеча грустной мраморной девочки пропала мраморная белка.
Сделав круг над одним из зданий с темно-зеленой крышей, грифоны опустились между печными трубами и, стараясь удержаться на ее наклонной поверхности, перебирая когтистыми лапами, заскользили, оставляя на зеленой краске глубокие царапины.
- У меня здесь дело, - сказал Ангел, спешиваясь.
Аркадий тоже спустился со своего грифона и, чтобы не сползти с крыши, ухватился за телевизионную антенну. Дом, на крыше которого они оказались, окнами выходил на Кронверкский проспект, за ним в зелени деревьев виднелись павильоны зоопарка с клетками, в которых томились дикие звери. Сказочным Грифонам страдания заточенных в неволе родственников из животного мира были не по нутру, они злобно косились в сторону зоопарка. Все эмоции у них были написаны на мордах и, если им что-нибудь или кто-нибудь не нравился - было заметно сразу.
Ангел стоял на самой вершине крыши, глядя вдаль, напоминая благородного средневекового рыцаря. Ветер развевал его белый плащ, перья на шляпе, поблескивали на груди ордена ... Он повернул лицо на восток, минуту вглядываясь во что-то, звякнул шпорами.
- Подождите меня здесь.
Придерживая шляпу и подобрав край плаща, шагнул в дверцу чердачного окна и исчез.
Держась за антенну, Аркадий оглядывался по сторонам, с опаской посматривая на грифонов, которым не стоялось на месте - съезжая по крашеному цинку крыши, им постоянно приходилось перебирать лапами.
Ангел вернулся скоро. Из слухового оконца сначала показалась рука со шляпой, потом вылез и он сам, держа под мышкой большую старинную книгу в бордовом кожаном переплете с золотым теснением.
