Бранвен села на постель и перебросила косу на грудь, заплетая и расплетая пряди.

- Я готова, - сказала она еле слышно.

- Ты хорошо подумала?

- Я же обещала.

- Мне плевать на твои обещания! - сказал он сквозь зубы. - Хочу вот о чем спросить. Мы с тобой столько пережили, и теперь ты так легко меня отпустишь?

- Я должна, - ответила Бранвен тихо.

- А я и забыл, что «должна» - любимое слово Бранвен из Роренброка, - криво усмехнулся Эфриэл.

В комнате повисло тягостное молчание. Эфриэл стоял у окна, Бранвен сидела на постели, и впервые за последнее время между ними разверзлась пропасть еще глубже, чем омуты под Хальконовой кручей, и еще шире, чем арена в Тавре.

- Почему ты медлишь? Мне казалось, ты только и мечтаешь, что вернуться в свой мир.

- А ты считаешь, что знаешь мои мечты? - спросил сид неожиданно зло.

Бранвен вскинула на него глаза, не понимая причины злости.

- Я хоть что-то для тебя значу? - спросил. Теперь в его голосе не было злобы, а одна только горечь. Он старался выглядеть невозмутимым, но отчаянно боялся того, что мог услышать сейчас от маленькой леди.

- К чему такие расспросы? Разве они что-то изменят?

- Разве нет?

- А что они могут изменить? - Бранвен вскочила, пылая праведным гневом. - Ты хочешь, чтобы я обняла твои колени и плакала, признаваясь в любви? Не выйдет! Для тебя, наверное, впервой, когда смертная дева не потеряла голову от очарования сида? Тебе мало того, что я согласилась на грех, обязанная позаботиться о тебе. Ты хочешь, чтобы этот грех был совершен во имя тебя. Хочешь растревожить мое сердце, а потом вернуться в свой мир и смеяться, вспоминая имя той, что имела глупость полюбить звезду небесную. Это гордыня, Эфриэл ап Нуада! Это обыкновенная гордыня!

Эфриэл скользнул к ней от окна, как тень. Теперь они стояли лицом к лицу, и Бранвен воинственно выпятила подбородок, показывая, что уступать не собирается.

- Если это и в самом деле так, как ты говоришь, я не могу принять твою жертву, - сказал Эфриэл. - Придется мне остаться в твоем мире навсегда. Как забавно - звезда небесная упала на землю и сгорела дотла.

- Почему это ты не можешь принять?.. - пробормотала Бранвен, разом теряя смелость. Она потупилась и затеребила конец косы, пальцы ее дрожали.

- Разве я могу взять женщину, если противен ей?

- Ты не противен... - ответила Бранвен еле слышно. Она уже сто раз пожалела об опрометчивых словах. - Не противен, совсем наоборот...

Они надолго замолчали, а потом Эфриэл заговорил:

- Помнишь, на Хальконовой круче, когда мы чудом спаслись, ты сказала, что не надо стесняться благодарности. Теперь настала моя очередь сказать: не надо стесняться любви. Поистине, я так часто произносил это слово, что порядком затаскал его за несколько сотен лет. Но с тобой снова чувствую вкус новизны, когда говорю про любовь. Не может ли случиться так, что ты скрываешь больше, чем я надеюсь?

- Твои речи слишком мудрены для обыкновенной смертной, - Бранвен говорила тихо, и Эфриэлу пришлось наклониться к самым ее устам, чтобы расслышать. - Не мог бы ты сказать проще?

- Не могла бы ты сказать, что полюбила меня?

- Но и ты не сказал мне этого.

Эфриэл взял ее за подбородок, заставляя поднять голову, но Бранвен зажмурилась, боясь, что сдастся, едва их взгляды встретятся.

-  В этом я виноват перед тобой, - признал сид.

- Раньше ты не скупился на красивое вранье, а теперь я не слышу и этого, - сказала Бранвен с обидой.

- Иногда мужчине труднее говорить о своих чувствах, чем женщине.

- Разве такое бывает? - Бранвен открыла глаза и смотрела вопросительно.

Эфриэл почертил пальцем контур ее бровей, щек и губ. Когда он коснулся нежного девичьего рта, губы Бранвен затрепетали, словно она хотела что-то сказать, но не решалась.

- Такое бывает, Бранвен из Роренброка. Мужчина зачастую молчит, когда чувства его истинны.

- Ты говоришь это искренне, или обманываешь меня?

- На сей раз искренне. Но не знаю, поверишь ли ты.

- И я не знаю...

- Конечно, тебе трудно поверить. Я и сам бы не поверил. Но вот оно, случилось. Я жил в свое удовольствие, ел, пил, охотился на оленей и женщин, и вдруг... задумался, что закат красив, и что розы пахнут так дивно, когда ты рядом со мной. Наверное, я полюбил тебя с первого взгляда, но противился этой любви, потому что она странная, почти невозможная. Но она такая прекрасная, Бранвен. И она прекрасная только благодаря тебе. Вот я и признался. Что скажешь ты?

Девушка несколько раз вздохнула, расплела и заплела конец косы и прижала ладони ко лбу.

- Все это слишком сложно для меня. Разум говорит, чтобы я не поддавалась твоим чарам, а сердце требует иного.

- Серьезные соперники, - признал Эфриэл. - И кого же ты послушаешь?

- Разве женщины слушают разум, когда говорит сердце. Пусть так. Я тоже признаюсь, что полюбила тебя. Говорят, любовь - она как свет, в мешок не спрячешь. Вот и я пыталась спрятать, но тщетно. Теперь ты доволен? Когда я думаю о тебе, когда вижу тебя - у меня дрожит душа, но не от страха, а от нежности. Хотела бы я, чтобы и ты испытывал то же самое.

- Увы, мне никогда не испытать ничего подобного, - ответил Эфриэл, увлекая ее в сторону кровати. Девушка подчинилась, двигаясь, как во сне. - У сидов нет души. И мне никогда не почувствовать того, что чувствуешь ты.

- Что же любовь для тебя? - Бранвен позволила уложить себя на постель, и плечи ее утонули в подушках.

- Когда я думаю о тебе, - повторил Эфриэл ее слова, - то чувствую любовь ближе собственной кожи, словно она въелась в мое существо. Я боролся с ней, но проиграл. Потому что бороться с настоящей любовью - все равно, что бороться с собственной тенью.

- Ах, как мне узнать, не ложь ли это?

- Только поверить, по-другому не получится.

Девственницы Эфриэлу попадались гораздо реже, чем можно было представить. А смертные девственницы - ни разу. Обычно его вызывали женщины. Женщины смелые, развратные и тоскующие. С ними все происходило иначе. А эта была нежная, как лебяжий пух, и чистая, как первый снег. И так получилось, что именно ему предстояло оставить первый след и на этом прекрасном теле, и на прекрасной душе. Почти юношеское волнение охватило его, и сердце застучало быстро, как у юнца перед встречей с его первой женщиной. Словно вернулась давно позабытая весна, хотя за окном снег бил в ставни.

- Немного боюсь, - призналась ему Бранвен.

- И это говорит та, которая бесстрашно прыгнула с Хальконовой кручи? - шепнул Эфриэл. - Не беспокойся, я умею вести себя с маленькими пугливыми девственницами, и не причиню тебе боли.

Он долго целовал ее, пока она не перестала дрожать, и не обняла его сама.

- С первого раза тебе может не понравится, - нашептывал он, - но ты не бойся. Во второй раз это будет лучше, а в третий - еще лучше.

- Понимаю, ты мне тоже не понравился с первого раза...

- Верно, моя маленькая возлюбленная, - подтвердил сид, осторожно распуская вязки на ее рубашке. - С настоящими чувствами всегда так - прежде, чем осознать их истинность, придется истоптать три пары железных сапог, сточить о камни три железных посоха и изгрызть три железных каравая. Мы с тобой столько пережили, что это связало нас крепче, чем три железные веревки.

 Она закрыла ему рот ладонью:

- Просто молчи. В наших краях есть пословица: много слов - мало верности. Не хочу ничего слышать.

Эфриэл поцеловал ее в ладонь и спросил:

- А если я скажу, что полюбил тебя, ты тоже не захочешь этого слышать?

- Захочу, - признала она, - но не поверю.

- Какая у меня недоверчивая возлюбленная...

Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что впервые женщина попросила его заткнуться и не рассыпать в постели словесным горохом. Но он тут же застыдился подобных низменных мыслей. Рядом с Бранвен хотелось думать только о высоком - и неизвестно, было ли это заслугой маленькой леди с ее моральными принципами, либо очередным колдовством, которое она легкомысленно затеяла.