Уже больше месяца я служу у них. Перед уходом в Полярный было сказано, тужурки и рубашки не брать, выхода из завода в город не будет. А 25 декабря поступает команда, подать список офицеров и мичманов, убывающих на Новый Год в Западную Лицу и Ленинград. Подаю механику список, и как бы невзначай, говорю, у меня тоже завтра заканчивается срок командировки. Нет, отвечает он, комдива нет, он что, ненормальный, ехать сюда на праздник, будешь его ждать. А, кроме того, на нас сбросили офицерский патруль с 31 на 1, заступишь начальником офицерского патруля. «Но я же домашних предупредил, что под ёлочку буду дома, прикомандированных запрещено ставить в гарнизонный наряд, всех своих распускаете по домам. Не заступлю я ни в какой патруль».
«Будет хуже», ответил он. Сменишься с патруля, у дежурного по ПЛ будет твоё командировочное, и езжай. На следующий день я не вышел на подъём Флага. Был тут же телефонный звонок в Лицу. Были вызваны в Полярный начпо и флагмех для разбора демонстрации неповиновения. Потом те позвонили, что разберутся со мной после прибытия меня туда, у них без меня хватает дел. Новый Год я встретил в ресторане «Ягодка», в простонародии «Сугроб», с повязкой на рукаве. В 6 часов освободился, бегом прибежал к дежурному по ПЛ, но никакого командировочного у него не оказалось. Только 13 января, так и не дождавшись комдива, я убыл в Западную Лицу на ковёр к начпо. За это время была написана и отправлена апелляция в партийную комиссию КСФ.
Я прибыл в Североморск накануне назначенного срока явки в парткомиссию, зашёл в Управление кадров СФ, встретился там с Н.Н. Алфёровым, который в то время распределял медиков по воинским частям КСФ, а в конце этого дня заступал на дежурство по Управлению. Мы проговорили с ним всю ночь. Я узнал от него, что О.В. Алексеев, наш бывший ЗКПЧ, член парткомиссии КСФ. Он участвовал в двух боевых службах АПЛ «К-1». Мы случайно встречались с ним на автобусной остановке, он был уже начпо 11 ДиПЛ. Когда тихое противостояние меня с Ерошем переросло в открытое, я дозвонился до Североморска и попросил Олега Викторовича вмешаться в это противостояние. Они были с Ерошем однокашниками или Алексеев был старше на 2 года, но был у него командиром взвода. Он уклонился, ответив, что коммунисты сами должны разобраться. Он знал и меня по службе на АПЛ «К-1», одно время мы с ним были в одинаковом воинском звании.
Утром я прибыл в Штаб КСФ. Меня завели в большое помещение и поставили в торец длинного стола, накрытого зелёным материалом, за которым сидели члены парткомиссии, один мичман и остальные в звании не ниже капраза. По левую руку от секретаря, сидящего в торце стола, находился контр-адмирал Алексеев. В дальнем левом углу этого помещения сидело 1,5-2 десятка военных. В глаза бросились красные лампасы на брюках и адмиральские погоны. Видимо это были желающие посмотреть на чудака из Западной Лицы.
«Что вы хотите от нас», спросил председатель. Я выразил своё желание одним, выученным наизусть, предложением. «Мы ознакомились с текстом вашей апелляции и пришли единогласно к следующему: в партии восстановить вас мы не можем, вы сами добровольно отдали партбилет. Если докажете, что достойны, вступите на общих основаниях. На партию не обижайтесь. Формулировку исключения вас из партии изменить не можем. С политработником разберёмся. С плавсостава вас уберём. Вы свободны». Могу предположить, если бы не Олег Викторович, со мной обошлись бы круто. Предполагаю, что благодаря только ему, я вышел из штаба без наручников и без смирительной рубашки. Самым страшным, что они могли сделать, восстановить меня в партии. Я возненавидел бы не только этих военных комиссаров, но и себя. Никогда бы себе не простил.
Я прибыл в Лицу ожидать приказ о списании меня с плавсостава, а в начале апреля АПЛ «К-524» вышла в море. Я уже знал, что это для меня последний выход в море на АПЛ. Единственным человеком на экипаже, кому я мог доверять, был командир БЧ-5. Богдан написал письмо и отправил его очередному Съезду ЦК КПСС с просьбой уволить его из Вооружённых Сил. Это был удивительный и грамотнейший человек. Спокойный и рассудительный он был вхож в любой кабинет, обладал способностью разрулить любую ситуацию, независимо, касается она моряка срочной службы или старшего офицера. Весь л.с. экипажа обращался к нему только по имени отчеству. «Саня, похоже ты вылетишь отсюда быстрее меня», отреагировал он на заваренную мной кашу, рассказав под секретом о своём письме. Его неоднократно запрашивал учебный центр подготовки экипажей АПЛ, центр космической связи, но командование придерживало его, а вместо него туда ехал другой человек. Сколько раз он спасал меня от позора, когда мне приходилось заступать на вахту в ЦП при нахождении ПЛ в надводном положении при состоянии моря, когда ветер начинает срывать пену с гребня волны. Он знал, один час, это время, которое я смогу выдержать. «Мостик, вахтенным инженером-механиком заступил капитан 2 ранга Розумный. Иди, отдохни, я посижу».
Мы уже были у кромки льда, когда потёк сальник главного циркуляционного насоса охлаждения главного конденсатора турбины. Пока главные осушительные насосы справлялись с откачкой воды из турбинного отсека, пытались поджать сальник, но безуспешно. Гоны прекратили всасывание воды в систему осушения, и уровень воды в отсеке начал быстро повышаться. Уже всё электрооборудование в трюме отсека, включая конденсатный, питательный и масляные насосы работали в воде. Вода гуляла по пайолам проходов отсека, пришлось подвсплывать, а потом вообще всплывать в надводное положение. Лодке приказано было возвращаться в базу, л.с. турбинного отсека пытался донырнуть до всасывающего клапана осушительной системы. Как всегда бывает в таких случаях, виновником оказался ватник, который с таким трудом извлекли. При подходе к острову Кувшин, после команды «Турбина стоп, моторы товсь», я попросил командира группы Серёгу Мельницкого порулить, а сам пошёл в ЦП. «Богдан Дмитриевич, выскочу наверх, ни разу не видел входа в базу с моря. Давай, только осторожно. Подальше от выдвижных, я их не буду трогать, пока не вернёшься». Все взоры на мостике были устремлены вперёд, когда я просклизнул к выдвижным. Мы вернулись в базу, удалось каким-то образом устранить течь, но выход в море не повторился.
Я был в своей одноместной каюте в 7 отсеке, когда зашёл Богдан. «Я из штаба. Пришла бумага из Североморска. Решается твоя судьба. Эртэшка переходит на постоянное место базирования на Камчатку, комдив два не может по семейным обстоятельствам на ней туда убывать. Ты, первая кандидатура вместо его, он на твоё. Побежал, узнаю, чем закончится». Вот это подзалетел, Камчатки мне только не хватало. Появляется Богдан, «Саня всё, ты списан с плавсостава, они просто не прочитали до конца Приказ, где чёрным по белому написано, снять с должности и списать с плавсостава в распоряжение командующего Флотилии. О воинском звании ни слова». На построении после обеда командир зачитал Приказ Командующего КСФ от 22 апреля 1983 г. о снятии меня с должности. К низким морально-политическим качествам добавились деловые. Вход на ПЛ запрещён, не разрешили забрать даже личные вещи. Ежедневно я обязан был прибывать в экипаж, разрешалось заниматься всем, кроме вахт и личным составом, ожидать нового назначения. Пришёл Приказ об увольнении из ВС Богдана. Был переведён в город Полярный Ерош на должность секретаря партийной комиссии.
Ну, а потом получил новую должность и я, временно исполнять обязанности командира отдельного взвода военных строителей. В сентябре я был назначен начальником отделения обслуживания подземного хранилища крылатых ракет, как филиала 10 площадки. Поскольку в штольне, где должен был размещаться комплекс хранения и подготовки ракет к выдаче на носители, полным ходом шли взрывные работы, я поступил в распоряжение начальника энергомеханического отдела 10 площадки капитана 3 ранга Челенкова В.В., того улыбчивого когда-то лейтенанта, первым встретившего меня в экипаже АПЛ «К-1» в Северодвинске. В августе 83 взлетел на воздух главный арсенал КСФ, я тогда ещё командовал строителями. В октябре прибыла комиссия из Москвы на 10 площадку с целью проверки её на предмет взрыво-пожаро-безопасности. Из 16 проверяемых вопросов по 15 были поставлены двойки. Был определён срок устранения замечаний 15 мая. Необходимо было поставить 150 столбов по периметру со светильниками и 43 молниеотвода высотой 22 или 27 метров. Этот объём работ был не под силу ракетчикам, потому что это только 2 вопроса из 15 двоечных.
