На мрачной физиономии деревенского бобыля, наконец, появилось подобие нормальной человеческой улыбки.
- Вот это другое дело! Присаживайтесь, мужики!
За углом печки обнаружился вполне современный холодильник, и скоро на столе появилась тарелка с крупно порезанной колбасой, ломтиками сыра, а также хлеб и плетеное блюдо с маковыми крендельками. Чай был в пакетиках в красивой зеленой пачке из обычного ассортимента вездесущей торговой сети "Магнит". А вот чашки с блюдцами явно принадлежали к дорогому, наверное, доставшемуся по наследству сервизу. Андрей успел заметить, отсутствие каких либо следов коричневого налета на белоснежном фарфоровом чреве. Либо этой посудой редко пользовались, либо хорошо мыли.
- Под такой закусь, и коньячку не грех! - оживился Сашка, и извлек из сумки бутыль, чудом пережившую поездку в поезде. Хозяин с сомнением поглядел на напиток, но вернувшись к шкафу, достал три хрустальные рюмки. Правда сразу предупредил, что на этой первой бутылке придется и остановиться.
- Завтра с утра в Зону. Туда с похмелья не рекомендуется.
Все это как-то мало вязалось с образом опустившегося деревенского бобыля, Андрей подумал, что выводы, пожалуй, сделал поспешные. Однако, жизненный опыт учил тому, что первое негативное впечатление почти всегда правильное. Хорошее представление запросто может не оправдаться, а вот плохое очень редко обманывает. Зато, если уж такое случиться, мир открывается перед тобой какой-то новой гранью. Будто под слоем археологического мусора открывается вдруг гранитная плита с древними письменами.
Прежде чем выпить первую рюмку за знакомство, хозяин, наконец, сказал, как его зовут. Фамилию сталкера Андрей слышал от Сашки, когда еще ехали в такси. Она могла поведать лишь о предположительной принадлежности к великорусской нации. А вот имя Кирилл пробудило ностальгические нотки. Опять вспомнился зачитанный до выпадения страниц томик Стругацких, и одноименный герой из их повести. В смрадной, пропитанной духом наживы атмосфере городка Хармонт советский ученый Кирилл был глотком свежего воздуха, посланцем из другой более счастливой реальности. А Андрею вдруг до боли в сердце стало жалко и этого нереализованного сценария для человечества, и даже фантастических образов людей счастливого будущего. У Стругацких они получались очень живыми и симпатичными. И вряд ли это объяснялось лишь требованием господствующей идеологии...
Во время застолья Сашка, как обычно, попытался утвердить свое лидерство. Расспросив о жизни обитателей закрытого поселка, он тут же начал давать наставления, том, как лучше здешний быт устроить, как грамотней использовать близость инопланетной помойки. Чувствовалось, что нет темы, в которой институтский приятель Андрея, не сведущ. Кирилл слушал его, со скрытой усмешкой. Казалось, сейчас скажет:
- Да где уж нам! Мы люди темные!
Но этот классический ответ российского крестьянина философствующему дураку барину Кирилл произносить не стал. Наверное, не привык, да и не хотел прятаться за маской человека темного и убогого. После второй рюмки, Андрей обратил внимание, что провод от распределительной коробки тянется не к счетчику, а заканчивается в чреве компактного металлического контейнера. Перехватив его взгляд, Кирилл пояснил, что это генератор, преобразующий двадцать восемь с половиной вольт в синусоиду двести двадцать. Цифру исходного напряжения произнес с точностью до половинки, и Андрей тут же вспомнил эксперимент, который Сашка проводил у него на квартире с вечной батарейкой.
" Значит, инопланетные дары они тут в хозяйстве все-таки используют!"
Сашка тут же начал рассказывать о компактном генераторе собственной разработки. А из-за контейнера, сладко потягиваясь и зевая, появился матерый котище пятнистой расцветки. Бросив равнодушный взгляд на гостей, зверь одним прыжком оказался на кровати и свернулся калачиком около подушки. И при виде этой домашней сцены Андрея вдруг снова резануло по сердцу.
" Отгородившийся от собратьев деревенский бобыль, и мелкий хищник, обреченный на жесткий индивидуализм самой природой. Наверное, сейчас им хорошо под одной крышей, но кто-то должен уйти первым, оставив компаньона доживать свой век уже в полном одиночестве. Не слишком ли жесток этот мир к своим созданиям?"
Между тем коньячная бутыль успела себя исчерпать. Сашкины намеки, на то, что неплохо бы еще по маленькой, хозяин пресек сразу.
- Завтра в шесть подъем! - предупредил он, убирая со стола остатки закуски.
Перед тем, как погрузиться в спальный мешок, Андрей вышел во двор. Санитарные удобства располагались за углом дома. Представив, как пользоваться всем этим в сорокаградусный мороз зимней ночью, он искренне пожалел хозяина. Но потом от столь приземленных мыслей отвлекла картина звездного неба. Сверкающие россыпи обрушились на него из черной бесконечности, в один миг, уведя куда-то на второй план все земные неурядицы. Задрав голову, он восторженной песчинкой застыл перед величием Вселенной, с тем же чувством, что когда-то смотрел на эти звезды в мечтательной юности. Память, словно слоеный пирог, начала наполняться событиями из разных этапов жизни. Но все они казались мелкими и незначительными перед великой пустотой пронизанной холодными лучами звезд.
На новом месте
Ночевать на полу было тяжело и непривычно. Снизу, сквозь щели в полу, от земли тянуло могильным холодом. Туристический спальный мешок не давал его ледяным щупальцам дотянуться до тела, но защитить бока от спартанской жесткости дощатого ложа его тоненькая оболочка не могла. Безуспешно пытаясь заснуть, Андрей ворочался с боку на бок, рядом вторил ему скрипом половицы Сашка. Каждый такой звук острым ножом врезался в мертвую тишину уснувшего поселка. Но хозяина это не доставляло проблем, и с кровати уже давно слышалось его размеренное дыхание, изредка прерываемое храпом.
Как это часто бывало во время бессонницы, в голову подколодными змеями заползали воспоминания и мысли, обычно где-то прятавшиеся в суете дня. Словно хорошо знакомые киноленту, он прокручивал свою жизнь, и в очередной раз пытался вычленить переломный фрагмент, когда все пошло не так ...
...Следователи уехали к себе в Иркутск, оставив коллег в неторопливых жерновках судебной машины. Встречая фигурантов дела в коридоре и институтской курилке, Андрей пытался разглядеть зловещую тень нависшего над ними дамоклова меча. Но внешне это никак не проявлялось. Подследственные так же говорили о текущих пустяках, жаловались на погоду, издевались над очередным проигрышем футбольной сборной. Лишь иногда в глазах вдруг вспыхивала затравленная тоска. И, наблюдая эти отблески, Андрей невольно ставил себя на место этих людей.
" Наверное, это самое тяжелое - ждать. Ты все еще живешь, как привык. Вечером после работы можешь взять себе бутылку пива. Распить ее где-нибудь в ближайшем парке под шелест листвы. Дома уже ждет приготовленный женой ужин. Ты можешь идти туда, а можешь снова вернуться к ларьку, и, довершая опьянение второй бутылкой, еще долго гулять по дорожкам, на которые после жаркого и душного летнего дня вместе с тенью опускается прохлада. Да сколько всего еще можно сделать, пользуясь своей почти безграничной свободой! Но при этом ты каждую минуту осознаешь, что вскоре жизненное пространство сузится до размеров тюремного барака..."
Между тем, Колюня быстро пришел в себя и начал готовить новую операцию по обналичке. Опять потребовалось липовое техническое задание. Но на этот раз он заявил, что на документе будет достаточно только одной подписи Андрея, так как, со следующего месяца он из неформального статуса правой руки переходит в официальные заместители заведующего лаборатории. В первый момент новоиспеченный зам даже обрадовался повышению по службе. Но тут же в голове аварийной лампочкой вспыхнуло:
