- А давайте! Рогатому давно пора сдохнуть! И сараю его сгореть! Я бы тогда ... тогда...

- Ого. Гордыня, предательство, себялюбие, похоть, ревность, сколько всего, истинно, пиршество богов, - Рона улыбнулась, от этой улыбочки меня мороз по коже продрал. - Ты готова лишиться всего, предать родителей, их многолетний клятый тяжеленный труд, и только потому, что тебе кажется, что ты влюбилась? Геро не любит тебя, никогда не полюбит, ты это понимаешь, девочка?

- И пусть! Главное, чтобы был со мной, чтобы я была с ним, как муж и жена, мужья все гуляют, и что? Зато он будет мой! Мой! - прошипела дриада, сверкнув глазами, уставилась на Геро.

- Самое большое, чем ты можешь стать для него, Ками, это медовым пирожным, на один укус. Съел и забыл.

- Неправда ваша, Ваше Высочество, с этой вот он захотел повторить, и я смогу! Я к ведьме схожу, у меня есть злотые!

Бедная девочка... она же с ума по нему сходит.

Впрочем, как и я.

Геро сел, поморщился, потёр виски, видно было, что силы к нему ещё не совсем вернулись. Камелию он не замечал, как не замечают брехливую собачонку на руках жеманной дамочки.

- Хоть сейчас в демоницы, - вздохнула Рона, она стала перед вжавшейся в стену Камелией, с интересом разглядывая взъерошенную девочку. Я невольно поразилась и восхитилась - юная дриада вскинула голову, ответив суккубу вызывающим, прямым взглядом. - Да, все данные налицо, а, пока... первый урок - воспитывай в себе сдержанность, холодность. Разум, терпение, расчёт, ловкость и смелость, они помогают загнать жертву, взять за горло. Знай себе цену, девочка, повзрослей, и тогда из яйца вылетит орлица, а не шмякнется на уделанный навозом постоялый двор курица, рождённая на убой. Быть хищником - честь, награда, её надо заслужить, не только стать, но и быть её достойной. Истерики, слёзы и слабость не про нас. Мы - вершина пирамиды. Кто-то воображает, что наверху, на острие можно быть травоядной личностью, декларирующей терпение, любовь к ближнему и доброту, но забери у прекраснодушного пиита еду, выгони голым на снег, и беззубый мечтатель-идеалист вспомнит, кто он на самом деле, да ещё и как, небеса станут красными. Впрочем, сейчас не до тебя, дитя. Мы будем ждать тебя в Брокенморе, девочка, рано или поздно ты придёшь к нам, если, конечно, не встретишь доброго и сильного духом мужчину на своём пути. Что вряд ли. Такой тебя не заинтересует... если ты будешь помнить Геро. Впрочем...

Рона провела рукой над головой Камелии, от пальцев суккуба заструился едва видимый синеватый свет. Камелия ойкнула, заморгала, недоуменно обвела глазами комнату, будто просыпаясь ото сна.

- Как я здесь... можно... я... я пойду? - растерянно спросила дриада, нащупывая ручку двери.

- Иди, дитя, - рассеянно уронила Рона, углядев что-то на прикроватном столике. - Передай Кайандеру, что я здесь. Он знает - свежие фрукты, родниковая вода, чистота, ни пылинки. Узнаю, что шпионил и подглядывал - иссушу. И мне, как неприкосновенной персоне, ничего не будет. Вышлют из Аракнума, боже мой.

Камелия криво, растерянно улыбнулась, кивнула, присела в полупоклоне и выбежала, захлопнув дверь.

- А можно и мне так, по голове? - спросила я. - Очень, знаете ли, хочется вернуть себе ... себя.

Геро улыбнулся.

- Я не маг, это кольцо дал мне муж, иначе бы за мной вечно таскалась толпа истекающих слюной и спермой самцов, что, согласись, несколько мешает нормальной семейной жизни. Делаешь доброе дело, не доедаешь, мучаешься, оставляешь в живых, а потом забот не оберёшься. С тобой кольцо не сработает, к сожалению. Как и с Геро, - обернулась Рона. - У вас иной случай. Геро голоден. Влюблён. Неважно, наведённое это чувство, истинное... молчи, сын, не спорь.

- И не собирался, - буркнул Геро.

Он уже стоял, наливая в бокал из хрустального графина малиновую водичку, хрустя яблоком. Взъерошенные черные волосы, синие глаза, тени от ресниц падали на скулы, до сих пор бледный, прекрасный, принц Тьмы, само воплощение соблазна.

- Так вот. Это - раз, - продолжила Рона. - Меж вами лежит проклятие - это два. Это же и три, и четыре, и до бесконечности.

- Проклятие? - бездумно повторила я, глядя на Геро.

Я не могла отвести от него взгляд, мне было плевать, что говорит маменька и говорит ли она вообще, я слушала и не слышала, я лишь поддерживала разговор.

- Я, кажется, упоминала о нём. Проклятие твоей пра... прабабки. Твой род должен оборвать мой навсегда. То есть, говоря по-вашему, по-человечески, ты должна убить Геро, мой сын - последний в роду Борха. Суккубам и инкубам не дано любить, мы низшие ферно, повторюсь, мы, скорее, ближе к вампирам, чем к инферно. Страсть, похоть, это наше, истинное, но - не любовь. Наш род, род Борха, проклят. Любить для нас, ферно - проклятие, и снять это проклятие может только смерть. Это наговорённая любовь, как присушка, она, как болезнь, лихорадка... раньше жертвой стала я, теперь - Геро. Ваши чувства рождены проклятием, и никто, даже мой муж, ещё не нашёл способа, не придумал, как отменить приговор. Ты рождена, чтобы убить Геро, может, твоё предназначение и намного шире, мне это неведомо, но меня, как ты сама понимаешь, волнует только сын. Ваша близость - смерть для Геро. Про тебя не знаю. Твоя "пра" не успела сказать.

Геро, стоя, пил малиновый напиток, мрачно глядя в окно. Недопив, повертел в пальцах ножку бокала, размахнулся и швырнул. Тренькнув, бокал стукнулся о гобелен, упал на ковёр, покатился, оставляя за собой кровавый след. Геро присел на ручку кресла, с виду невозмутимый, холодный, как лёд. На меня он не смотрел, разглядывая что-то под ногами с таким видом, будто в жизни ничего интересней не видал.

- Но... сейчас... как? Мы же только целовались, - прошептала я.

- При поцелуе передаются не только болезни, но и жизненная сила. Главное - желать, вожделеть, дарить или брать. Равнодушный поцелуй - пустое, салфеткой вытереть губы. Разве что заразу подхватить. Вы - оба с силой, магия, это дар, иногда - смертельный дар. Геро - сын Амадея, ты, девочка, дщерь Тенет... твой браслет говорит сам за себя. Будь вы обычными людьми, может, всё было бы не так... ярко. Но - вы встретились. Сын долго ждал, проклятие усилило его чувства, ваш обмен энергиями, ваша магия едва не убили Геро, да и тебе досталось. Просто находясь рядом с тобой, Геро будет слабеть. Будь он чистокровный инкуб, это длилось бы годами, но он, к сожалению, или счастью, ещё и сын мага. Проклятие настигло и меня, я полюбила. Родила. И я буду драться за сына. Ты должна это знать и понимать.

- За что моя "пра" вас покарала? Кем она была, разве можно проклясть ферно? - я немного пришла в себя, ужасный смысл признания Роны пробился сквозь туман желания, вернув мне здравый смысл.

- Можно, если ты инкуб или суккуб. Как я уже говорила, мы - низшие, и наша "пра" решила изменить порядок вещей. Твоя праматерь была принесена в жертву, но не слишком быстро и без должных мер предосторожности, надо было запечатать, залить свинцом ей рот... но, аркан уже был открыт. Твоя бабка едва не убила её, тогда нас ещё умели убивать... вот наша и поспешила, но твоя успела обрушить проклятие. Энема завершила аркан, остановить начатое она была не в силах, иначе бы погибли сотни, а, может, и тысячи, она напиталась вашей силой, передала её по наследству. Вместе с силой мы приобрели и смерть. Да, мы стали сильнее, выше рангом, но мы живём в ожидании неизбежного конца. Не скрою, это страшно. Помнишь, Кайра - гордыня? Энема подчинилась ей, и всадник скачет за нами по пятам, глухой топот призрачных копыт безглазого коня я слышу днём и ночью.... Твоя сила, сила твоих предков течёт в венах Геро. Она помнит, Кайра, кто убийца. И покарает Геро. С твоей помощью. За всё надо платить, цена вашей близости - смерть. Стоит она того?

- Стоит, - сказал Геро.

И, наконец-то, посмотрел мне в глаза. Его взгляд обжигал, возбуждал сильнее ласки.

- Молчи, - прошипела Рона. - Запру, попрошу Амадея отправить тебя подальше. Лучше изгнание, иномирье, чем твоя смерть.