Чудовище внутри меня проснулось, открыло глаза.

Геро медленно приблизил лицо, не сводя взгляда, придавил меня ногой крепче. Я чувствовала его пах, член, тяжесть тела, меня это нисколько не пугало, я только сильнее зажглась. Я хотела его, до смерти. То, что пришло на смену страсти, тоже была страсть. Иная страсть.

Страсть, бездна Тенет.

Сейчас всё и случится. Я убью его? Да, убью. Кайра, очнись! Приди в себя! Я замотала головой, отворачиваясь от Геро, забилась, но его объятия стали только крепче. Я впилась зубами, прикусила губу, отчаянно надеясь, что боль прогонит морок, солоноватый, металлический вкус наполнил рот. Я словно очнулась, ощутила, увидела, как чистая, здоровая алая кровь хлынула по венам, плавя, изгоняя чёрный лёд. Не весь, не до конца, но, всё же... Геро навис надо мной, приник к моим губам, нежно, чувственно слизнул кровь. Да что же я делаю... в тартарары пошло всё, мы же только целуемся, всего раз, только раз, крохотный разочек...

Я вдавила колено в его пах, провела рядом с членом, ощутив мощь его желания сквозь ткань, нежно, ласково провела пальцами по напряжённым, стальным мышцам спины, наслаждаясь шелковистой, тёплой кожей, чувствуя его сильное, прекрасное, литое тело, слушая, как учащённо, гулко бьётся его сердце. Его желание эхом отдавалось во мне, пьянило, изводя мучительным блаженством, безумием плоти, я хотела чувствовать, ощущать его всего, сорвать с него одежду. Я пошевелила бёдрами, повела, как в танце, не в силах терпеть муку, я играла и звала его, полностью отдалась страсти, тело стало сверхчувствительным, налилось странной тяжестью и истомой.

Геро застонал, впился мне в губы, рывком лёг сверху, накрыв собой, прижал мои руки над головой, обездвижив меня, проник языком в рот и вдруг окаменел, застыл.

Мир замер. Миг, вселенский миг тишины.

Время остановилось.

Мы осторожно, сдержанно коснулись языками. Мы пробовали, изучали друг друга, словно в первый раз. Мягко, нежно, не спеша. Мы смаковали поцелуй, длили. Я застонала, прижалась к нему, вспышка Эйроса затуманила взор, огонь, жар перешёл в чресла, запалил живот, сжёг разум. Миг нежности прошёл, настало время страсти. Языки плясали, боролись, требовали, они, в отличие от наших тел, уже были вместе. Они танцевали, кружились, пробовали, овладевали друг другом, его - твёрдый, властный, настойчивый, и мой, податливый, мягкий. Мы стали одним, единым, кто-то что-то пытался говорить, кто-то шептать, кто-то стонал, мы оба сошли с ума, слились, обняв друг друга до боли, до хруста костей. Его жар, мой слились в ярость солнца, мы падали с небес и возносились, мы жаждали и не могли напиться, боль от этой невыносимой муки заставила меня застонать. Я забылась в поцелуе, расплавилась под каменным от желания и страсти телом Геро. Кровь кипела, я отчаянно хотела вобрать его в себя, вобрать всего, целиком, без остатка. Мы переплелись, сцепились, вросли друг в друга, забыли обо всем, кроме наших тел, ласк, объятий и поцелуев, сердце выскакивало из груди, я расплавилась, растеклась под ним, его сердце так же бешено колотилось, он впился мне в рот, поцелуй был так неистов, так явственно говорил, кричал о его желании, что я окончательно обезумела. Я попыталась вырвать руки из его железного замка, мечтала избавиться, сорвать с себя ненавистные тряпки, ощутить его всего всей своей кожей, глубинами, ногами и руками, слиться с Геро в единое целое. Вожделение - древнее, мощное, пронзило меня, его, я, как и он, хотела, жаждала больше. Мир рухнул, остались только я и он, мы, и наше безграничное желание обладать друг другом.

Геро застонал, каменные мышцы расслабились, он рухнул на меня и замер.

Беда. Осознание беды грянуло, накрыло.

Я вывернулась из-под Геро.

Не дышит. Я! Я убила его!

Губы посинели, цвет дивных глаз померк, кожа цвета савана. Сердце, сердце инкуба... я прижалась к груди. Стук... стук... и тишина. Страшная, чёрная, мёртвая тишина. Он не может умереть! Он же ферно! Нет, Кай, он не чистокровный инкуб, он сын мага, чтоб ему! Геро! Живи, паршивец, только живи! Я вскочила с кровати, стянула тяжеленое тело на пол, хорошо, ковёр с ворсом, в котором мышь утонет, кинулась к дверям, дёрнула за шнур с табличкой "лекарь", едва не выдрав его с корнями, бросилась назад, к Геро.

Доигрались. Ты знала, Кайра, ты чувствовала, ты выпустила Тенет, разрешила ей убивать... как я могла? Я не хотела! Не могла! На мне браслет! Не лги - ты знала, чувствовала, как она рвётся на волю, ты подчинилась этой темной силе, ощутила её мощь, да, ты, казалось, усмирила её, но ты же ты знала, чувствовала, что Тенет лишь притаилась, не ушла!

Знала - жало спряталось и истекает ядом.

Ты убийца, Кай.

И смерть у тебя в крови.

Я отмерла, паника схлынула, пришло осознание беды. Хватит ныть, Кайра, проклятье, время на исходе, убиваться будешь потом! Геро, держись! Не умирай! Где же этот треклятый лекарь? Я осмотрела Геро, лихорадочно соображая, как его спасти. Да, он инкуб, но сердце же у него есть, кровь, отец Геро - маг, чем ферно не шутит?!

Я упала на колени рядом с ним. Пальцы на горло - пульса нет. Я приподняла ему голову, так, дыхательные пути свободны, рубашку он с себя сорвал, ремень снял, ничего не давит, не мешает, я набрала воздуха, зажала Геро нос, прижала рот ко рту и - выдох. Его грудь едва заметно приподнялась, опала вновь. Ещё раз - вдох, рот в рот, выдох. Руки на грудь, толчок. Один, второй, десятый, быстро, ритмично... вдох, выдох, толчки, вдох, выдох, вдох... у меня не осталось сил, я не чувствовала рук, не знала, сколько прошло времени, слезы бежали, смачивая губы, я чувствовала соль, кровь, я глотала слезы, я уже еле могла дышать. Вот тебе, Кайра, и толчки, почти соитие. Соитие смерти. Выдох, вдох, руки, толчок, второй, третий, я больше не могу, я должна, я в изнеможении, отчаянии упала ему на грудь, моя горела, казалось, сейчас разорвёт рёбра. Я всхлипнула, но снова вдохнула, я должна, должна продолжать.

Почувствовав на себе чей-то тяжёлый взгляд, подняла голову, откинула волосы с лица.

Целительницы изволили прибыть? Дорогие же в этом заведении "целители", правда, толку с них, дорогих, явилась, когда клиент уже холодеет.

Алое пятно платья, смуглое лицо королевы Тьмы, недобрый взгляд темно-карих глаз. Черноволосая незнакомка подошла, изящно подогнув под себя ногти, села рядом с Геро. Разжав ему челюсти тонкими, красивыми пальцами, влила Геро в рот что-то из крохотного чёрного флакончика. Влив все, до последней капли, закрыла ему рот и закрутила крышечку в форме факела с такой силой, что флакон треснул, раскололся в её руках. Незнакомка недоуменно посмотрела на осколки, на кровь, залившую ладони, тихо, хрипло выругалась на неизвестном мне языке. Кровотечение остановилось, кровь исчезла, будто впиталась в кожу, как вода в песок. Она положила осколки на столик, не сводя темно-карих глаз с мертвенно-бледного лица Геро, затем поправила прядь волос, упавшую ему на лицо, провела кончиками пальцев по скуле, губам Геро. Тень тревоги спала с лица красотки.

Лица суккуба.

Сходства не было, но боль и страх, мелькнувшие во взгляде незнакомки, сказали мне, кто она, кем доводится Геро.

- Этот шрам, - она тронула едва заметную светлую полоску у кромки волос надо лбом Геро. - Этот шрам он получил, когда попытался украсть твой портрет. Громоздкая рама едва не убила его, а шрам не смог залечить даже отец, а он самый сильный и опытный маг из всех, кого я знаю. Даже портретом... даже в виде симулякра ты, твоя кровь смертельны для Геро.

- Он выживет? - спросила я у матери Геро.

- Надеюсь. Знала же, что не сможет держать член в штанах, предупреждала, чем может закончиться ваша возня в постели, - она посмотрела на меня. Если бы взгляд мог убивать, я бы уже не дышала. - Что ж, теперь убедился на собственной шкуре. Всегда был своевольным и твердолобым, весь в прабабку, Энема и навлекла на наш род проклятие. Сын, конечно, не признался, что встретил тебя, но я мать, суккуб, мне не нужны слова и признания. Я прибыла на Совет пораньше, разузнать, как и что, что он недоговаривает, и, вижу, мой визит как нельзя более вовремя. Что до твоего вопроса - да, на этот раз он выживет, но - ещё одна ваша забава, и я уже ничем не смогу помочь. Тогда... я... начну убивать, и меня не остановят ни семейные легенды, ни законы, ни границы, ни жалость, ни родственные чувства, - её лицо потемнело, глаза затянула чернота, череп-маска демона показалась на миг и исчезла. - Сын у меня один, и я буду мстить за каждый волос, упавший с его головы.