- Я горда своим мореплавателем, - прошептала она малышу на ушко, заставив его засиять, - может, теперь он все же пообедает? Чтобы стать капитаном нужно много сил.

- Он знает, - появляясь из-за спины, заверил Эдвард, потрепав темные волосы Милена и поправив вздернувшуюся матросскую тельняшку, - и обязательно покушает с нами.

Закатив глаза, малыш все же протянул одну руку назад, вовлекая в тесный круг их объятий и папу, и засмеялся. За его звонкий смех и Белла, и Эдвард были готовы отдать все, что угодно.

Когда они впервые встретились, он плакал. В детском приюте Сербии, самый маленький и худенький, самый затравленный, разительно отличался от других детей. Те три недели, что Белла приходила к нему, пока мистер Каллен оформлял бумаги на усыновление, он улыбался всего два раза. И постоянно эта улыбка сменялась отвратительнейшими слезами и исказившимся от боли детским личиком, когда Иззе пора было уходить. Не работали уверения, что скоро она заберет его, что скоро у него будут и папа, и мама, что все будет хорошо, и никто, и никогда больше не причинит ему зла. Милен верил, что Белла больше не вернется. Многие потенциальные родители не возвращались. Им этот ребенок казался безнадежным.

Однако свое обещание Изза с Эдвардом исполнили. Малыш стал их сыном официально, получил американский паспорт, восторженно встретил виды Филадельфии, впервые сюда приехав, и очень быстро освоился на новом месте - английский дался ему крайне легко.

Более того, этот мальчик, ставший светом для Изабеллы и окрасивший жизнь новыми красками для Эдварда, сумел еще и объединить было распавшуюся семью Каллен.

Джаспер примирился с выбором отца и случившимся с Изабеллой. Он принес свои извинения девушке, загладил вину, восстановил общение с Калленом-старшим и, как и многие, кто видел Милена, души не чаял в младшем брате. Когда он приезжал, они с Миленом дни напролет переводили бумагу для импрессионистских опытов. Как правило, происходило это на небольшом холме, за которым прятался дом новоиспеченной четы Калленов и на котором часто были слышны отголоски колыбельной Беллы, исполняемой Эдвардом хотя бы раз в неделю.

Сам композитор, на самом деле, не мог представить для себя большего счастья. Он обожал жену, любовался маленьким сыном, восхищался успехами своего старшего сына (имя Джаспера было на устах на каждом из тематических аукционов живописи) и благодарил судьбу, что решился тогда послушать Карлайла и заставить сына жениться.

В итоге все перевернулось, перемешалось, стало новым и дало потрясающий результат. Стиралось даже препятствие в виде возраста - моложе, чем сейчас, он не чувствовал себя даже в двадцать. А Изза и вовсе никогда не обращала на какие-то цифры внимание.

Эдвард ни мгновенья не жалел. Ни о чем.

И Белла, уже потерявшая веру в себя и надежду на то, что сможет стать счастливой женой и матерью, была с ним полностью согласна.

Они оба были готовы пройти через все снова - только бы итог оказался таким же счастливым.

- Пойдем-ка, мой мореплаватель, - девушка покрепче обняла сына, развернувшись в сторону дома, - плот спустим вечером, на закате, а пока есть время покушать и отдохнуть. Как считаешь?

Сверкающими черными глазками поглядев на папу, широко улыбающегося и следующего за ними шаг в шаг, малыш хмыкнул.

- Ага, мамочка, - и с удовольствием зарылся в беллину кофточку.

Розовую, разумеется.

«Если вершиной ты станешь,

Облаком стану я.

Грустишь ли сейчас,

Мечтаешь,

Я - тишина твоя.

Станешь цветущим полем -

Дождиком

Я прольюсь.

Станешь бескрайним морем -

В берег

Я превращусь.

Я всюду с тобою вместе.

Жилище наше - Земля.

Если ты станешь песней,

Слова в этой песне - я!

И если время бушуя,

Сотрет наших дней следы,

Как солнце, тебя разбужу я,

Как утро, проснешься ты».

<p>

 </p>