Выпрямившись и снисходительно, почти по-отечески взглянув на свою девочку, мужчина дал самый просто и правильный ответ.

- Ты любила. И ты любишь.

Сделав неровный, но достаточно глубокий вдох, Изза осмелилась на кое-что большее, нежели яркие слова или теплое прикосновение своих пальчиков. Она больше не мерзла - ни внутри, ни снаружи. И страшно ей уж точно не было.

Капельку привстав на своем месте, вытянув шею, Изабелла легоньким целомудренным поцелуем, едва-едва коснувшись, тронула губы мистера Каллена.

- Нет… - будто бы выведя какой-то итог этим поцелуем, она покраснела, - все это время, похоже, я любила только тебя… с самой первой встречи. Тогда ты мне понравился.

А потом несостоявшаяся миссис Джаспер Каллен обворожительно и нежно, как в лучшем из его снов, улыбнулась.

Как раз за эту улыбку Эдвард и был готов отдать все, что угодно.

Ее он и полюбил.

- У тебя, кажется, температура…

- Неважно.

- Ну как же, - Белла помотала головой, с робостью, но все же явным желанием погладив композитора по щеке, - очень даже важно. Позволь мне тоже позаботится о тебе.

В душе Эдварда потеплело, а сердце забилось быстрее. Забилось от ее слов и подсказало кое-что, о чем нельзя было забывать. Что сейчас как никогда было нужно.

- Хорошо. Но сначала я хочу тебе кое-что показать, - вспомнив о безотлагательно важном деле, способном сделать сегодняшний день лучшим за все его существование, попросил Каллен.

Не сопротивляющаяся Изза без опаски кивнула. А поднявшись, крепко переплела свои пальцы с пальцами композитора - больше не хотела отпускать.

- Конечно же…

С легким волнением, какого не испытывал уже давно, с капелькой смущения, закравшейся на лицо в виде румянца, Эдвард привел Беллу в гостиную. Усадил на кресло, стоящее рядышком с роялем. Придвинул круглую табуретку к инструменту, незаметно размял пальцы... и заиграл. Ту песню, ту мелодию, что стала ее. Колыбельную.

Сморгнувшая слезы Изза нерешительно прошептала:

- Очень красиво…

Не отпуская клавиш, мужчина произнес:

- Она твоя. Она всегда была и будет твоей, Белла. Ровно как и мое сердце.

…Этой ночью они снова спали вместе. Никто не чувствовал себя лишним, никто не убирал рук, не прятал глаза и не ютился на крошечных пятачках. И Эдвард, и Изабелла удобно устроились на простынях в объятьях друг друга. Сегодня это не казалось неправильным.

Перед сном оба поделились историями из своей жизни.

Белла поведала, что ее родители погибли пять лет назад при так и невыясненных обстоятельствах облавы на какого-то террориста, который, в итоге, благополучно сбежал, а она сама переехала в Филадельфию, чтобы начать новую жизнь. Слава богу, ей встретился Карлайл, который за коммуникабельность и продуктивность, а так же готовность работать много и не требуя высокой зарплаты принял ее на работу. Всю себя она посвящала его компании, и потому заслужила такое вот восхищение.

В ответ Эдвард, внимательно выслушавший свою девочку и не мучавшийся больше от кашля после приготовленного ею чая с малиной, рассказал, что женился на Карине в двадцать два года, когда только начинал писать музыку. Они жили в Чикаго, но потом переехали сюда. Здесь же родился Джаспер, здесь же он рос. А когда сыну исполнилось пятнадцать, они разошлись. И мальчик, к удивлению матери, выбрал жизнь с отцом… остался в родном городе.

- Он тебя не простит… - сочувствующе погладив мужчину по плечу, пробормотала после этой истории Белла, - за то, что ты со мной… за то, что я позволила себе с тобой остаться…

- Он поймет, - примирительно заметил Эдвард, покачав головой. Он сожалеюще погладил Иззу по щеке, минуя окровавленную губу и скулу, однако напомнив, что знает о них. От этого у нее потеплело на сердце.

- Спасибо, что ты понял, - тихонько шепнула она, проникшись к своему благодетелю неизмеримой благодарностью. - Это для меня важнее всего.

Эдвард ничего не ответил. Он поправил одеяло, чтобы Изза не замерзла, а потом, прогнав злость на Джаспера за то, что сотворил со своей невестой, с улыбкой на губах закрыл глаза.

Она была с ним. Вот здесь, вот сейчас, как в лучшем сне.

И что-то подсказывало, что теперь с ним всегда будет.

Изабелла…

Ты поешь - и звезды тают,

Как поцелуи на устах,

Посмотришь - небеса играют

В твоих божественных глазах,

Идешь - и все твои движенья,

Поступки все и все черты

Так полны чувств и выраженья,

Так полны дивной простоты.

Судьба тебя вручила мне, родная,

И лучшего подарка я не знаю!

* * *

Честь забить последний гвоздь в маленький плот выпала, конечно же, Милену, чему он был несказанно рад.

С самым серьезным видом прошествовав со своим молоточком и заветным гвоздиком к деревянному сооружению, он глубоко вздохнул, чтобы сконцентрироваться. Волнение оставило его, рука уверенно обвила рукоятку молотка, а гвоздь занял нужное место, готовый закрепить все необходимое и последним штрихом привести плот к завершенному, плавучему состоянию.

- Точно по шапочке, - дал последнее напутствие папа, с внимательным, но гордым видом наблюдающий за мальчиком.

- Так точно, капитан, - с трудом не допустив на губы улыбку, что так просилась, ответил Милен.

Он замахнулся, прицелившись в точно выбранное место и с победным выдохом опустил железный боек куда следует. Попал.

- Прекрасная работа, рядовой Каллен, - мама рядом улыбнулась, погладив малыша по спине, - разрешите поцеловать вас?

Обожающий эту игру, мальчик, чуть покрасневший, чинно ответил:

- Разрешаю, мэм.

А потом сам, забыв про все устои, порядки и правила выдуманной папой игры (строить маленькие плоты, нагружать их цветочными букетами и спускать на воду возле дома, где теперь жили), развернулся, бросив молоток на землю, и кинулся Белле на шею.

Без труда поймав сына, девушка исполнила свою задумку, прижавшись губами к детскому лобику.