Тяжелая работа продолжилась с рассветом, оставив позади собираемую сонным Оуэном грязную посуду на столах, – начало производства всеми имевшимися средствами и попытка выработать схему поставок вакцины населению. И если с первым, кое-как, ежечасно молясь на дышавшие на ладан генераторы, техники справились, принимая каждую партию как возможно последнюю, то второе оказалось сложнее. Связи в институте по-прежнему не было, даже радио только тихо шуршало, и было решено разбиться на группы и поначалу разносить вакцину по ближайшим городам самим, а там уже и найти какой транспорт, а то и сохранившееся городское управление со связью. Рамси тоже записался в добровольцы, не будь дурак, и, конечно, единственными, кто захотел идти с ним, были Сигорн и его тенны. Джон же никуда не записывался отчего-то, становясь с каждым днем все печальнее и замкнутее. Он объявил о своем уходе в один из дней между общими сборами, между разложенными повсюду чужими вещами и сновавшими туда-сюда непричесанными людьми с вытянутыми лицами и наброшенными на плечи куртками. И если кто-то и нашел время и силы осудить Джона – то промолчал. Он сделал для них больше, чем они могли бы от него требовать.

Рамси с Сигорном выдвинулись из института за пару дней до ухода Джона. Алис все тихо ругалась, поправляя на муже одежду, и он ворчливо отталкивал ее руки, твердо шепча, чтобы не позорила его перед честными людьми. “Какие-такие еще честные люди вперед жены?” – спросила она, а Рамси изучал плывшее белесыми облаками небо, пока они целовались на прощание, и думал о том, что, кажется, стало еще холоднее с тех пор, как он последний раз покидал институт.

Путь обещал быть долгим – крепким теннам выпал один из самых дальних городов. Но Рамси не волновал этот путь, который он все равно не собирался проходить. На первой же стоянке, тщательно объяснившись с Сигорном – он предпочел бы привычнее, без разговоров и с ножом, но, в общем, он ничего не имел против тех людей, которым тенны несли партию вакцин, и против выживания человечества вообще, – он распрощался и с ним, и с его людьми. Сигорн был в общем согласен с тем, что вернуться к семье – это очень важно, и понял Рамси в нежелании уходить из института под и без того осуждающие взгляды. Так что, забрав свои вещи и несколько щедро выданных Сигорном вакцин вместе со всякой другой мелочевкой, Рамси направился на юг по широкому шоссе, первое время испытывая сильное искушение свернуть в сторону дома и проверить своих девочек. Но у него не было на это времени, он шел вперед упрямо, иногда через силу, и добрался до дома родичей Джона точно в тот день, в который рассчитывал. И даже успел довольно обжиться, проветрив затхлые комнаты, выбросив подгнившие запасы из кладовой, нарубив дров вдобавок к тем, что имелись, и обзаведясь пристойным ружьем для охоты.

Так что, когда Джон пришел сюда, Рамси как раз пил сваренный только что кофе за столом у растопленной кухонной печи, первый раз за утро с удовольствием затягиваясь сигаретой, и планировал расписание на день. Пожалуй, стоило бы сходить пострелять кого-нибудь к ужину, провести ревизию домашних гардеробов в поисках запасного белья и никогда не лишних теплых вещей, прицениться также к посуде и перемыть свою, еще натопить снега и наконец по-человечески вымыться в ванне, но перед этим еще разок подрочить, пожалуй, в комнате Джона, уже не пахнувшей им, но все равно довольно уютной, с жесткой кроватью, стопками книг повсюду и коробками настольных викторин наверху шкафа. Рамси почему-то ужасно возбуждали эти викторины, хотя он не был уверен, что именно думал касательно них и думал ли что-то конкретное, но, в любом случае, звук распахнутой двери и моментально зашумевшего ветра снаружи мигом отвлек его от всех этих теплых мыслей.

– Здесь есть кто-нибудь? – конечно, Джон не мог не заметить стелившийся из печной трубы дым. – Все в порядке, я вам не враг. И я не хочу применять оружие, мне просто нужен ночлег, – он всегда оставался таким сахарным сказочным лордом, что Рамси не выдержал и усмехнулся, допивая кофе. А через несколько секунд Джон, очевидно ориентируясь по запаху табака, зашел на кухню.

Он встал в дверях довольно нелепо, с задранными наверх очками и изморозью на балаклаве, сжимая в руках винтовку. Призрак, всегда шаг в шаг следовавший за хозяином, обошел его по левой стороне, бесшумно скалясь. Джон тоже молчал, еще глубоко дыша после улицы, и упрямо смотрел на Рамси.

– Пошел вон из моего дома, – только и сказал он тихо и жестко после невольной паузы, приподнимая винтовку.

– Ты будешь кофе? – безмятежно спросил Рамси, докуривая. – Я еще могу сварить.

– Пошел вон, – жестче повторил Джон, и Рамси едва заметно вздохнул, потушил сигарету в чашке и поднялся.

– Я могу забрать вещи? – Джон промолчал, держа Рамси на прицеле, и только отошел в сторону, давая ему выйти из кухни.

Рамси приподнял руки, смирно шагая к арочному проему. Джон вместе с Призраком на расстоянии последовали за ним, но, кажется, видимое послушание дало эффект, и уже около лестницы Рамси догнал скупой вопрос:

– Зачем ты здесь?

Рамси на секунду замер, поставив ногу на нижнюю ступеньку, но сразу после тяжело зашагал наверх.

– Не знаю, – он пожал плечами.

– Как ты можешь не знать? – голос Джона дрогнул от злости. – Это не прогулка в соседний квартал, сюда идти больше недели. Так что скажи мне, нахрен ты пришел в мой дом?

– Я чувствую такую странную штуку, Джон Сноу, – почти нараспев ответил Рамси. – Что-то вроде того… что я должен тебе. Не уверен.

– Ты мне ничего не должен, – отрезал Джон.

– Ты не убил меня, хотя мог бы, должен был, – Рамси продолжал говорить умиротворенно и умиротворяюще. – И я… я, кстати, занял твою комнату. Извини, – дорога была не такой длинной, какой она обычно бывает, если шаркать носками и останавливаться на каждом повороте. Плохая идея, если твою спину от дула винтовки отделяет около метра.

– Это отвратительно, – сегодня Джон, видимо, не собирался сдерживать эмоции и те вещи, которые он обычно думал, а не говорил.

– Извини, – повторил Рамси, никак не объясняясь и просто открывая дверь.

Он зашел внутрь, по пути подобрал валявшиеся на полу носки и сразу закинул их в так и открытый рюкзак. Джон прислонился к дверному косяку, следя за ним.

– Нахрен. Что тебе от меня нужно? – сказал он, когда Рамси собрал и сложил уже и лежавшее с ночи на маленькой печке белье, и спальник, разложенный поверх одеяла, и оставленный у кровати фонарь. Не так много вещей, на самом деле, но все они вызывали у Джона отвращение, находясь в его старой комнате. Так же, как одна из его книг, лежавшая на полу рядом с очередной приспособленной под пепельницу чашкой и еще, видимо, работавшими наручными часами Кейтилин, и смятое постельное белье, и особенно пара скомканных салфеток в ногах, о которых Джон не хотел думать отдельным пунктом в списке произошедшего сегодня дерьма.

– Поговорить с тобой, – Рамси ответил, не поворачивая головы. – Может быть, извиниться.

– За что? За то, о чем ты не жалеешь и никогда не жалел? – Джон не думал, что у него хватит сил на ядовитый тон, но, как ни странно, это помогло ему не сорваться.

– Ну, по-твоему, я забрал две лишних жизни, так? – невозмутимо спросил Рамси, поднимая рюкзак и закидывая на плечо. – Вот я и подумал, что могу спасти еще пару-тройку. Может быть, тогда мы будем в расчете.

– Пару-тройку? – Джон непонимающе поднял бровь, снова пропуская Рамси в дверь.

– Я предположил, что ты направишься сюда. И предполагаю, что ты все еще хочешь найти кого-то из своих братьев и сестер. Я мог бы помочь тебе в этом, – флегматично ответил Рамси, принимаясь мысленно напевать какую-то прилипчивую мелодию и спускаясь по лестнице. Джон молчал все время, идя за ним, и Рамси слышал за спиной только мерное и тихое дыхание Призрака.

Только когда они вернулись на кухню, и Рамси принялся так же неторопливо собирать свою посуду, Джон опустился на один из стульев и опустил винтовку.