И подготовили «сюрприз». Сюрпризом скандинав назвал четыре больших заготовки костра, расположенные по вершинам большого прямоугольника, в центре которого находился лагерь. Для них заготовили самых сухих веток. Достаточно было только поднести к любой из них огонь, чтобы костер запылал во всем объеме. Правда, так как сложены они были из тонких веточек, то и прогореть должны были очень быстро. Но со своей задачей они справились бы и за такое короткое время – неожиданно осветить большую площадь, показать, откуда идет нападение и сколько врагов. Внизу, под тонкими сухими ветками, находились более толстые, способные долго поддерживать огонь, но на их розжиг требовалось время.

Скандинав назначил дежурных. Десять человек были разбиты на пять пар. Лигурийца в число ночных дежурных, несмотря на его просьбу, переданную через Пирта, скандинав не включил. Тот должен был хотя бы еще немного отлежаться после сильных ударов по голове. Тем более, что приступы головокружения, хотя и значительно реже, чем раньше, но все-таки заставляли лигурийца время от времени ложиться на землю, прикрыв глаза. Пирт также был сегодня свободен от ночного дежурства, составляя резерв для усиления любой смены.

Тем временем в воздухе снова начали появляться главные недруги людей – комары. Пережив дневную жару, голодные и злые, они готовы были нападать на любое существо, оказавшееся в поле их зрения. К сожалению, единственным существом в данном месте были люди. Скоро большие столбы, состоящие из назойливых насекомых, повисли над каждым человеком. Столбы тоненько пели визгливыми комариными голосами, и нижняя часть их через короткие промежутки времени проваливалась вниз, кидаясь в атаку на людей. Получив отпор или добравшись до искомого, эта часть рассеивалась и поднималась в верхнюю часть комариного столба, чтобы дождаться своей очереди на новую атаку.

Людей ожидала новая боевая ночь. Однако, как заметил Гардис, ни одного комара не было над лигурийцами. Недолго думая, он тут же через Пирта спросил об этом Аватурану. Поморщившись от очередного приступа головной боли и выждав, когда она пройдет, тот достал из кармана четверть небольшой луковицы и протянул ее Гардису.

– Мы всегда носим ее с собой. Это корень одной из трав. Нет ни одного лигурийца, у которого бы не было с собой кусочка этого корня. Комары никогда не нападают на того, у кого есть хоть кусочек. Также достаточно потереть им какую-нибудь часть тела – руку, ногу. Но этого хватит на полдня, не больше. Пока натритесь им. Этого хватит на ночь.

Кусочек корня пошел по рукам. Он не имел запаха, не оставлял никаких следов, даже не чувствовалось, что натерся им. Однако комариные армады немедленно отступили на дистанцию не менее трех локтей от каждого. Люди не верили своему счастью – наконец-то впервые за все время можно будет спокойно отдохнуть.

Забегая вперед, надо сказать, что в дальнейшем кусочек корня появился в кармане каждого человека, и комариный вопрос никогда уже в будущем не волновал людей.

Скоро в лагере все затихло. В стороне болот изредка кричала какие-то болотные птицы. В лесу же птиц не было слышно. Чистое небо сияло мириадами звезд. Луна плавно скользила по небесному своду. Легкий свежий ветерок изредка покачивал ветки деревьев. В месте расположения лагеря деревья не росли сплошной стеной, скорее им присуще было бы название разреженного леса. Под деревьями было довольно темно, но световых дорожек, вытканных лунным светом, помогающих просматривать окрестности, хватало с избытком. Место для лагеря было выбрано все-таки удачно. В двух десятках шагов от него находилось лесное озеро, прикрывающее тыл лагеря, со всех остальных сторон очищенный от кустов лес просматривался просто замечательно. Дежурные, сменяя друг друга, внимательно следили за лесом, откуда могло произойти нападение врагов.

Третьей парой дежурить выпало Орагуру с Олионом. Была уже самая середина ночи. Даже ветерок перестал дуть.

– Посмотри, как красиво, – зашептал в ухо Орагура Олион, обдавая его горячим дыханием, – видишь лунные дорожки? Как будто из серебра сделаны. Будь я поэт, написал бы стихи об этом. Ничего нет прекраснее леса, стоящего на берегу озера, думающего вековую думу и рассказывающего ее ветерку. Слышишь, как тот затих, слушая рассказ?

– Да ты, брат, философ, – тихонько рассмеялся Орагур, – вот уж не знал, что у тебя есть к этому задатки.

Олион перевернулся и лег на спину, лицом вверх.

– Ты еще много чего не знаешь, – глядя на звезды широко открытыми глазами, в которых отражалось, казалось, все небо, тихонько проговорил он.

Орагур с удивлением искоса посматривал на Олиона. Сейчас тот был не такой, как всегда. Чем-то совершенно незнакомым веяло от него. Что-то было не так, как прежде. Что же именно, Орагур не мог понять.

– Ты сегодня стал другим. Что-то в тебе изменилось. Даже философствовать начал.

Олион тихонько засмеялся. Не по детски лукаво взглянул на Орагура.

– Я ничуть не изменился с детских лет. Какой был, такой и остался. Эх, жаль, воды во фляге не осталось, – он с потряс небольшую фляжку, отцепленную от пояса.

– Возьми мою, у меня есть, – предложил Орагур, протягивая Олиону свою фляжку.

– Озеро близко, в двух шагах. Я быстро туда и обратно.

– Только сильно не высовывайся, и сразу же назад.

Через несколько мгновений Олион был уже у деревьев, растущих на берегу озера. Ничто не нарушало поверхность воды, и в ней, как в зеркале, отражался темный лес и луна над ним. Олион в восхищении замер. Было жалко нарушать зеркальную поверхность, опуская в воду флягу. Но пить все же хотелось, и, тяжело вздохнув, он сделал было шаг к воде. И тут же замер на месте, вглядываясь в озеро.

Зеркальная гладь озера внезапно покрылась рябью. Олион отпрянул обратно за дерево.

Из воды высунулась большая перепончатая рука. Вслед за ней на поверхности показалась голова с огромными глазами. Рядом вынырнули еще несколько голов. Прижимаясь к земле, Олион, не отводя взгляд от озера, отполз в глубь леса. А из воды тем временем тихо выбиралось на берег все больше большеглазых высоких фигур.

Тяжело дышащий Олион упал рядом с Орагуром.

– За тобой что, гнались? – не отводя взгляда от леса, спросил Орагур.

– Морохи. Из озера. Много. Меня не видели, – задыхаясь, произнес Олион.

– Поднимай всех. Только тихо, – приказал Орагур.

– С тыла взять нас задумали, ну ничего, будет им ласковая встреча, – скандинав тихо витиевато выругался.

Все ползком без шума заняли свои места. У куч сухого хвороста затаились, готовые поджечь их, двое гвардейцев, Над и Ридон. Команду свистом должен был подать скандинав. Остальные, приготовив луки, затаились за лежащими бревнами.

Долго со стороны озера никого не было видно.

Олион, чуть-чуть высунув голову, всматривался в деревья, но ничего не замечал. Он повернулся было к лежащему рядом Орагуру, но тот прохладной ладонью зажал ему рот. Затем, вплотную приблизил голову к голове Олиона.

– Они здесь, высматривают, – прямо в ухо шепнул он, – темные бугорки на земле – это они.

Только теперь Олион рассмотрел темные, сливающиеся с землей, бугорки на земле. Было их много, но он теперь видел их и с облегчением вздохнул. Орагур, одобряюще сжав его плечо, также стал пристально вглядываться в темноту.

Громкий свист прорезал тишину, и сразу же за ним четыре огонька побежали по сухим веткам. Костры моментально вспыхнули. Стало светло, как днем. Множество неуклюже бегущих высоких фигур, размахивающих большими дубинами, заметались, внезапно оказавшись на свету. Часть их бросилась назад, видимо, перепутав направление, затем, подгоняемая себя гортанными криками, снова пошла в атаку. Но эффект неожиданности, полученный с помощью костров, был полностью использован защитниками лагеря.

Свистнули стрелы. Затем еще раз. Небольшое расстояние надо было пробежать нападающим морохам, но их ноги-ласты не были приспособлены к быстрому бегу по земле, да и многие из них, ослепленные, побежали сначала в другую сторону. Едва ли треть морохов успела добежать до лежащих бревен. А у бревен их встретили умелые мечи опытных гвардейцев, скандинава и братьев Ридона и Нада. Все остальные, включая лигурийца, выпускали стрелу за стрелой по нападающим…