Толпа в ужасе, помимо воли, внимала громкому голосу Дивиолы.

– У князя Ампара и его солдат нет сердца, так пусть они навсегда лишатся его!

Князь почувствовал, как затрепетало в груди его сердце, а затем, разорвавшись на куски, вырвалось из тела, прорвав грудную клетку и парадную одежду, и свалилось на пол, где на куски набросились и сожрали их бегающие под ногами собаки. Кровь хлынула из образовавшегося пролома, заливая все вокруг. То же самое произошло и с его солдатами, находящимися в замке. Но, как ни странно, князь не умер и продолжал слышать то, что говорила прекрасная ведьма.

– Но ты не умрешь, князь Ампара, нет! Это было бы слишком просто для тебя! Лишенный сердца, со своими бессердечными солдатами будешь ты вечно находиться в заточении. Раз в тысячу лет темница твоя будет открываться, и ты будешь со своей сворой выходить на поверхность, ища смерти и не находя ее. И будет вечно безжизненно княжество твое, ибо будешь мчаться ты по своей проклятой земле, снова и снова опустошая ее, пока опять не опустишься в темницу. И лишь тогда придет к тебе избавление смертью, когда поразит тебя вот это лезвие, – и Дивиола подняла над головой клинок из серебра, покрытый запекшейся кровью, тот, которым князь убил ее любимого.

– Но никто и никогда не получит его в руки!

Дивиола с жуткой ношей в руке уже не стояла, а парила над головами присутствующих. Голос ее громом отражался от золотых стен и серебряного убранства, уносясь ввысь. Освещавшие дворец многочисленные факелы и свечи погасил ворвавшийся через проломы в крыше ветер. Небо покрылось налетевшими черными тучами, стало темно. Но дворец все же был освещен – глаза Дивиолы горели неземным пламенем, потоки зеленого света лились из них, и обернутые к ней искаженные страхом лица казались лицами мертвецов.

– Я проклинаю вас за то, что вы сделали со мной! Я проклинаю вашу землю и ваши леса! Да будет так!

Заблестели молнии, ужасный удар грома сотряс стены дворца. Дивиола исчезла, будто ее не было. Люди, внезапно получившие свободу действий, с воплями выбегали из золотого дворца, хватали первых же попавшихся также перепуганных лошадей и по новой дороге что есть силы мчались прочь.

Так закончилась эта свадьба, где красавица ведьма все же обручилась со своим любимым, убитым жестокосердным князем, но месть ее только начинала претворяться в жизнь.

Еще один раскат грома потряс землю до основания. С этим раскатом весь остров, на котором стоял золотой дворец, исчез в глубоком провале под землей, унося с собой дворец и лишившихся сердец князя и его верных солдат. Следом за ним провалилась и исчезла в бездне построенная на костях дорога вместе с мечущимися на ней княжескими приближенными. Одновременно с этим пришли в движение могучие колдовские силы, вызванные мщением красавицы ведьмы. Родовой дворец князя Ампара, в котором совершилось убийство, исчез под вздымающимися дыбом обширными пластами земли.

Сейчас на этом месте находится Персидский горный массив, начинающийся сразу за болотами.

Остальная территория княжества жестокого князя опустилась вниз, начав постепенно заполняться водой и заболачиваться, превратившись в болото, где мы сейчас и находимся.

Затем задул неизвестно откуда берущийся горячий ветер пустыни. И дул ровно в пределах проклятого княжества. Шаг в одну сторону – обычный воздух, шаг в другую – обжигающий ветер пустыни, дующий в лицо. Удивительное явление, созданное колдовством мстительной прекрасной ведьмы. Десять раз зима должна была сменить лето, но не было никакой перемены на этой земле. Был только горячий ветер – и ничего более. Один за другим сдавались перед ним дремучие леса, заполнявшие эти территории. Не выдержало ни одно дерево, ни одна травинка. Часть княжества, не занятое болотами, превратилась в пустыню. За прошедшие тысячелетия природа все же взяла свое, теперь сухие места покрыты степной травой. Как знать, может, через другие тысячи лет и здесь будут шуметь ветры, расчесывая листву дубрав?

Говорят, что проклятие ведьмы в точности выполняется, и что раз в тысячу лет можно увидеть призрачных всадников в запекшейся крови с дырками в груди. Размахивая мечами, несутся они на людей, случайно забредших в болото на их пути. И вид их настолько страшен, что люди умирают на месте от ужаса. И тогда исторгает их невинные души жестокий князь Ампара и мучает их там же, в болотах.

Говорят также, что где-то в глубине болот стоят развалины золотого дворца, на высоком серебряном столике среди развалин стоит сундучок, в котором вечным сном спит голова возлюбленного Дивиолы. Рядом с головой лежит серебряный кинжал. И сама прекрасная ведьма изредка появляется в болотах. И помогает выйти из них тем, в ком есть любовь, которой ее когда то жестоко лишили, и за что она отплатила полновесной местью.

21.

До конца дня люди отдыхали. Двигались мало, если только подбрасывали в костер дров, которых в достатке заготовили еще с утра. Все разговоры вертелись вокруг услышанной легенды. У каждого было свое мнение о ней. Более суеверные Ридон, Над и некоторые из гвардейцев считали, что это вполне могло бы быть. Другие начисто отвергали такую возможность.

– Ей надо было сразу же превратить князя в жабу, – горячился Пирт.

– Но тогда все его блюдолизы остались бы на своих местах, – возражал Олион, – что бы изменилось?

Споров хватило до вечера.

Незадолго до темноты до слуха уже уставших спорить людей донесся какой-то шум в стороне недавней битвы. Схватив оружие, все ринулись на берег. На остров никто не нападал. Шум шел со стороны лежавших на боку чудовищ. В полусотне шагов от них в сторону болота, так далеко, насколько доставал взгляд, и так же далеко влево и вправо поверхность болота ходила ходуном. С удивлением рассматривали люди необычное явление.

Тысячи, миллионы гигантских червяков по одним им ведомым законам пришли в движение, то ли мигрируя из одного места в другое, то ли спасаясь от неведомых врагов. Длиной с десяток, а то и два десятка шагов, толщиной с бочонок, они непрерывно изгибались, свивались в кольца, снова распрямлялись, сталкиваясь друг с другом, издавая при этом глухие звуки и поднимая фонтаны грязи. И вся эта потрясающая масса широкой рекой медленно двигалась мимо замерших на берегу людей. Этому потоку не было видно ни конца, ни края.

Люди медленно возвращались к костру.

– Да-а, – протянул кто-то, – стоило хоть на день задержаться – и все, пошли бы на корм этим ползучим гадам.

– А размеры-то какие! И сколько их! Откуда-то набралось столько?

Вечером скандинав снова назначил дежурных. Опасался, чтобы болотные черви не полезли на огонь костра. Всю ночь сменяющие друг друга дежурные не спускали тревожных глаз с болот, откуда доносился все тот же шум гигантского болотного переселения. С первыми лучами солнца шум на болоте стал затихать, и вскоре поверхность его успокоилась. О происшедшем напоминало лишь то, что на гигантском пространстве, где ночью двигались болотные гады, не было ни единой травинки. Всюду была только болотная черная вода. То ли черви за ночь прошли мимо, то ли залегли на дневку. Кто знает? Ни у кого не было желания проверять это. Соваться в болото в той стороне от острова не хотел никто.

Да и вопросы, в какую сторону двигаться дальше, отпадали сами собой. К тому же надо было искать хоть какие-то источники чистой воды. Если без еды можно было протянуть неделю-другую, без воды лишь несколько дней.

Скоро увеличившаяся на шесть человек цепочка людей вновь оказалась в болоте. На сей раз у всех были не хлипкие палки, а прочные длинные копья. Передний, получив указание о направлении, непрерывно копьем промерял глубину. Сменяли его часто, так как он уставал быстрее тех, кого вел за собой. Ориентировались по расположению солнца на небосводе. К тому же скандинав всегда слушал подсказки своего северного инстинкта, не потерянного за много лет проживания в цивилизованных условиях.