Хриплый шепот мужчины произвел на нее отрезвляющее впечатление, так что она бессвязно зашевелила губами:

– Плостите, плостите… – хотя где-то в глубине души у нее поднимался веселый смех при виде Гражины и ее партнера. Это как я с Конрадом, мелькнуло в Сариной голове, только точка обзора другая! В следующий момент мысль о них с Конрадом повергла ее в стыд даже более, чем внезапное созерцание Гражининых любовных утех.

Это должен быть абсолютно другой мужчина, не тот, с кем неделю назад Гражина рассталась?

Тот был блондин, а голова этого, с атлетическими ягодицами, явно была голова брюнета.

Ах, если бы она выбежала от них вон, зафиксировав сознанием одни ягодицы!

Если бы ноги ее послушались…

Или если бы этот брюнет не повернулся вдруг к ней лицом! Однако запыхавшийся мужчина, захваченный в плен ногами пораженной Гражины, в конце концов заметил, что партнерша куда-то уставилась.

И обернулся.

Тут Сара увидела лицо Конрада, доселе своего до сих пор будущего, а с этой минуты несостоявшегося мужа.

Сара, словно обороняясь от кого-то, совершила странный до нелепости жест – дрогнув губами, протянула любимой подружке коробку с туфлями и, как стояла, грохнулась на пол и третий раз в жизни потеряла сознание.

Вообще-то Сара всегда была неудачницей. Так в жизни бывает: одному все само идет в руки, другому – наоборот. Так вот Сара была из тех, кому «наоборот».

Например, если говорить о наследстве, дети от своих предков наследуют разные вещи. Сара унаследовала от своих дедов со стороны мамы проблемы с челюстью, а ее кузина Ирка – квартиру на улице Слынной.

Проблемы с челюстью поначалу ее забавляли, но стоило ей обратиться к дантисту и получить там пощечину после мучений пломбировки…

До четвертого зуба рот открывался, и челюсть была на своем месте, а вот когда дошло до лечения пятого нижнего с кариесом, она поняла, что наследство бывает и неприятным. Дантист приказал ей открыть рот, и тогда Сара почувствовала за ушами маленький глухой треск. Он делал свое дело, а именно безболезненно добирался сверлом до мозга – каким образом, непонятно, ведь мозг был совсем в другом месте, не там, где левая нижняя пятерка. Тех ощущений она не могла понять и сейчас. Потом он замазывал сделанную собственными руками – бессмысленную, с точки зрения Сары – дырку и которой не было до того, как она села в кресло, и ласково заключил:

– Ну вот и все!

Сара попробовала было закрыть рот, но у нее ничего не вышло. И тогда врач выбежал в коридор и притащил педиатра из соседнего кабинета, перед которым сидели и плакали маленькие дети. А потом явился – непонятно совсем, почему – гинеколог. Он-то и шлепнул ее по лицу, и челюсти сами сомкнулись.

Сара с того момента стала бояться и гинеколога. И каждый раз в ожидании оплеухи с лечебной целью предупреждала зубных врачей, что у нее проблемы с челюстью, которые ей передались по наследству. Но ее слов не воспринимали всерьез.

Люди вообще не воспринимали ее всерьез.

От бабушки по маминой линии Сара унаследовала картавость. А еще (но ненадолго) способность с бешеной скоростью задавать вопросы в любых условиях и по любому поводу. А вот ее кузина Ирка унаследовала бриллиантовый перстень, который продала и по сей день об этом очень жалеет.

Дедушка с бабушкой жили в деревне под Жешувом и каждое лето принимали своих немногочисленных внуков, а конкретно Сару и ее кузину Иренку, «для того, чтобы ваши родители от вас в конце концов отдохнули».

Бабушка беспрестанно задавала вопросы.

Насыпая в суп соль, она спрашивала:

– Кто-нибудь его солил?

– А может быть, я его уже посолила?

– Почему никто не подумает, чтобы мне помочь?

– Зачем я готовлю, если никто этого не ценит?

– Вы когда-нибудь сядете за стол?

Она не спрашивала кого-то конкретно, а спрашивала вообще.

Спрашивала весь мир и даже вселенную, и никто ей не отвечал.

Сара воспитывалась под сенью бабушкиных вопросов.

– Почему этот ребенок не любит свеклы?

Ребенком этим была, разумеется, Сара.

– Почему этот ребенок любит свеклу?

Этим ребенком была ее кузина Ирена.

День начинался с вопросов.

– Почему ты еще не встала?

Это к Саре.

– Почему она уже встала?

Этот вопрос тоже был к Саре – но об Ирене.

Потому что Иренка давно выпорхнула из постели, скрываясь от бабушкиных вопросов. Она всегда была занята чем-то важным: заглядывала в колодец, куда им было запрещено заглядывать. Забиралась в ясли к животным, где гладила кроликов, а вытаскивать их из клеток им тоже не разрешалось. Наверное, дедушка этого просто не видел.

Или бегала по берегу над речкой, где им запрещалось бегать. Хотя в этом месте река была не шире, чем в других, однако водоворотом туда однажды затянуло даже корову, ее так и не удалось вытащить. «И не дай боже ходить вам туда без взрослых!» И много подобных вещей совершала Иренка без спросу и ведома старших.

Иренка кормила, заглядывала, забавлялась, как только хотела ее душа, а Сара слушала бабушкины вопросы, в которых еще и звучали претензии к ней:

– Куда она пошла?

– Что она делает?

– Почему ты не подумаешь, что надо застелить ей постель?

– Она чистила зубы?

– У тебя руки чистые?

– Ну где же она есть?

– Почему она еще не вернулась?

– Почему я думаю о том, о чем каждый из вас должен думать сам?

Последний вопрос заставлял всех задумываться, что они такого забыли, но бабушка не помогала им припомнить, и это заставляло всех в семье, кроме Иренки, испытывать чувство вины. И так далее, и так далее.

День начинался c вопросов и кончался также вопросами.

Каждый день звучали одни и те же слова:

– Ну, когда это наконец кончится?

Конечно, тогда еще Сара не понимала, что вопрос этот вполне риторический, чтобы не сказать глубоко философский, и по существу не предполагает ответа.

И та самая бабушка, которая должна была лучше всех понимать Сару, на все ее вопросы отвечала:

– А почему ты это спрашиваешь?

Сара спрашивала обо всем с самого детства.

– Куда заходит солнце?

– Какого цвета злость?

– Откуда течет река?

– Из чего состоит пушок на перьях у птичек?

– А зачем существуют войны?

– Имеет ли смысл вопрос: «Ты что, не видишь, что этого нет?»

– Как работает провод, если его не видно? И где он есть, если его нет?

– Куда отправился дедушка, когда умер?

– И почему, если он все равно не мог ходить, ведь он был неживой, ему надевали обувь?

– И почему он будет жить вечно, если минуту назад говорили, что его уже нет в живых?

Из всех этих вопросов – два выходили на первый план: «почему и как?»

Влюбленная в бабушку, как в святыню, Сара была уверена в ее абсолютно безошибочном мнении: бабушка знала лучше, чем телевидение, какая будет погода, убирать сено с поля пора – или оно может полежать до субботы. Было известно, что телевизор все врет, а бабушка никогда, и поэтому Сара твердо решила в будущем заняться статистикой, а именно анкетированием людей. Мечтала, когда станет взрослой, задавать людям вопросы и внимательно слушать ответы – чем и будет зарабатывать деньги.

Однажды бабушка ей сказала:

– Авторитетны не те, кто говорит, а те, кто их выслушивает. Запомни это.

Поскольку Сара всегда была под рукой, в то время как Ирки вечно не было дома, Сара чистила картошку: «Если ты все равно тут болтаешься, то мне поможешь», лузгала зеленый горошек: «Если тебе все равно нечего делать, давай помогай», мыла посуду после обеда: «Как хорошо, что тебя никуда не унесло», драила пол в кухне: «Ну и наносили грязи!»

За что слышала похвалы:

– Какая же ты хорошая девочка!