«В этой жуткой своей наготе…» В этой жуткой своей наготе Друг на друга деревья похожи, — И живые, и мёртвые… Боже, Ты сравнял их в своей простоте. Все равны: «генералов тут нет» — Без одежды (без листьев), как в бане, Только кто здесь, в лесу, на них глянет? Кто посмотрит восторженно вслед? Цвета чёрного эти и те, — Невозможно понять, где какие? В этой серости пни, как живые, Распустились в своей красоте. «Привязались тучи к тёмной мгле…» Привязались тучи к тёмной мгле Дождевыми струями тугими, Прикрываясь целями благими, Поливают землю… в ноябре… В эти дни на улице – зима! И снега местами мне по пояс, Отчего я так и беспокоюсь, — Ну зачем мне эта кутерьма? Где-то по-над тучами луна, Как и я, покоя не находит, Звёзды вместе с нею колобродят, Потому так ночь внизу темна. Чернота такая… глаз коли: На три метра, дальше я не вижу, — Зимний дождь за то и ненавижу, Что снега сжирает до земли. «Дождь льёт и льёт… Он что – «того»?..» Дождь льёт и льёт… Он что – «того»? Как будто небо прохудилось… Воспринимаются как милость Часы, минуты без него. Дождь льёт и льёт… три дня подряд На город мой без всякой меры, В цвет перекрашивая серый Цветастой осени наряд. Дождь льёт и льёт… как чумовой, Увы, так осенью бывает… Но он семью нам разбивает, — Мы вновь ругаемся с тобой. «Дождь – осенний, холодный…» Дождь – осенний, холодный, Крася мир в серый цвет, Рыщет волком голодным И иной ищет след. Под сырым, грязным небом Всё цветное убрал… (Страх ему был неведом, — Дождь иной мир слагал). К счастью ход заколочен: Люди все – по домам! Но дождь-зверь, между прочим, Праздник дарит всем нам: Он в душе, как ребёнок, Не винит никого… (На одну хромосому Больше лишь у него…) «Пузырится дождик в лужах…» Пузырится дождик в лужах. Ветер треплет платье хищно. Заполняет ниши в душах Грусть осенняя неслышно. Солнце прячется за тучи. Тучи рядом: между сосен. Тихо в городе колючем… Межсезонье – скоро осень. «Дожди. Замучили дожди…»
Дожди. Замучили дожди… И холода – до дрожи, утром ранним, Тягучая тоска, засевшая в груди, И серость, не имеющая граней… Начало сентября. В душе погасшей осень… К тому же поздняя: без песен и надежд. И, кажется, не будет больше вёсен В моей судьбе и вот он, мой рубеж… А мне бы солнца! Маленький осколок… И неба голубого, хоть глоток, Сорвал бы тотчас я, и серости той полог, И грусть свою забросив в уголок… «Дождь в окно стучит, как в бубен…» Дождь в окно стучит, как в бубен, Серый дождь средь серых буден, — Серость липкая в душе … Серость – это, как клише: Скоро мир цветной забудем… Может, «зомби» мы? Не люди? «Снова дожди серой дымкой осенней…» Снова дожди серой дымкой осенней (Как надоели они в эти дни!) Город накрыли, создав настроенье — Детскому плачу, пожалуй, сродни… Не объяснить, не понять, не отбросить Плач этот горький, – какая беда! Только поэты, как прежде, гундосят: «Ах, эта осень – «живая» вода!» «Задождило осеннее небо…» Задождило осеннее небо, Растекается грусть по полям. Дождь идёт вперемежку со снегом, С сильным ветром, в угоду чертям. Непогода. Опять непогода… Межсезонье – в окно погляди! Кто там топчется долго у входа? Ты, Зима? Заждались… проходи! «Каша снежная…» Каша снежная под ногами, недоваренная — на лице, изрыгаемая облаками, на Садовом кипит кольце. Как стога в снегу, все стоят авто… чертыхаются, светят фарами, — никуда уже не спешит никто: люд и тот «ползёт» тротуарами. В каше снежной вся повариха-ночь: тоже мечется, — не справляется… Ветром снять спешит пену с каши прочь: от неё Москва задыхается. В каше вязкой той тебя жду давно — час во взвешенном состоянии… Испугалась ты, не пришла в кино, а могла прийти, при желании. |
