Где-то рычит. Далеко, но так, что волей-неволей проснешься. Воздух вздрагивает трусливо. Поверхность, где валяюсь ничком, ледяная, словно перепугалась до смерти. Ее тоже трясет. Мои клеточки суетятся как жильцы высотки перед землетрясением.

К дрожи добавились частые гулкие удары, меня ритмично подбрасывает. Будто приближается громадный монстр.

Нервы искранули, я вскочил.

Какой-то древний коридор, плиты внушительные, хмурые, такие в темницах средневековых крепостей. Пахнет сыростью. Свет сумрачный, откуда, не понять. Похоже, светится… воздух.

А удары все наглее.

Сзади!

Разворот. Впереди метров десять – и арка, за ней стена поперечного коридора.

Что бьет чаще – мое сердце или шаги чудовища? Камушки на полу дрожат, подпрыгивают…

– Не уйдешь, гад! – мужской голос.

Рычание.

Уши чуть не лопнули, шаг назад.

За поворотом мелькнула тень, монстр, притормаживая, скользит боком, от него в сторону волна камней, прыжок через порог – и он в моем коридоре.

Монстр… размером с дворняжку. Огромная лишь голова, такие были у хищных динозавров, а остальное… Словом, голова рептилии на двух ножках, они физически не способны издавать грохот, какой я слышал только что. И еще пирамидка хвоста в роли противовеса.

Я чуть не забыл испугаться. Зубы у смешарика о-го-го!

Тварь разинула пасть, и меня чуть не опрокинуло, зажимаю уши. Вокруг пасти дрожат кольца волн, линии подземелья колышутся, как в воде, с потолка льет песок. Звуковой шторм сдвинул меня назад.

Пасть захлопнулась, зубастик побежал на меня. От крохотных лапок расходятся круги-волны, пол вздрагивает.

Меня так удивило, едва успел увернуться, когда тварь прыгнула, вновь раскрыв пасть, к моей шее. Челюсти щелкнули совсем рядом, я врезал кулаком, хруст, меня отшатнуло, но стена поймала.

Только сейчас увидел, что рука не пустая.

Верчу перед носом кулак, на нем кастет с шипами. Оба в густой и темной, как шоколад, крови.

Оседаю в угол между стеной и полом. Тело повторяет его форму. Ноги растеклись. Левее – тушка мертвой пародии на тираннозавра.

Капли пота щекочут, ноздри свистят, затылок примагнитило стеной.

– Убью, скотина горластая! – тот же голос, но ближе.

Перекатываю голову вправо.

В арке – силуэт человека. Детали прячет сумрак, но на мужчине старый дырявый плащ. По-моему, его хозяин старше меня лет на десять. Кстати, а сколько мне? Двадцать два? Двадцать три? Ну и дыры в башке, не меньше, чем в этом плаще…

Мужчина неспешно отмеряет шаги ко мне.

– Кажись, меня опередили.

Похож на бомжа. Щетина как мох в пепле, кожа смуглая, в паутинках морщин, волосы короткие, с проседью, уложены назад. В узких – скорее от прищура, чем от природы – темных глазах горят звездочки.

В кулаке охотничий нож. Почти меч.

Адреналин в крови пузырится лениво, как выдохшееся пиво. Даже он не в силах одолеть слабость.

Мужчина встал рядом, с моего ракурса как небоскреб, а я такой мелкий, беспомощный…

Смотрит на меня, на убитую тварь. Опять на меня.

– Для новичка неплохо, – сказал он.

Я ткнул подбородком в ящера.

– Что за тварь?

Вообще-то не так уж интересно. Но если ответит – значит, убивать не будет. А вот трупу знания ни к чему…

– Рычун, – сказал мужчина. – Гроза неофитов.

Уже легче.

Мужчина подошел к монстру. Присел на корточки рядом, взгляд ощупывает тушку.

– Убить проще простого. Но орут и громыхают так, что непосвященные кладут в штаны, думают, жуть непобедимая.

– Берут на понт, – перевел я.

– Во-во.

Мужчина ловко крутанул нож, клинок всаживается в мясо, под скрип сухожилий и хруст суставов от рычуна отделяется лапка, затем вторая. Мужчина небрежно скинул крест-накрест, начал отрезать хвост.

Я наконец решился спросить.

– Что за место? Как я тут оказался?

Отрезав хвост, мужчина стал нарезать его на овальные пластики, сваливает их один за другим туда же, где лапки.

– Руины, – говорит, кулак с ножом тыльной стороной оттирает со щеки кровь. – Руины Арха. А оказался ты здесь так же, как я… как все…

– Руины чего?

– Руины… Арха, – пыхтит мужчина, позвонки хвоста от кончика к основанию все крепче, резать труднее, трещат под ножом как сочный тростник под мачете. – Арх это местное… божество. Создал Руины. По крайней мере, принято считать… Хотя некоторые… Не! Ве! Рят!

Последний, самый толстый позвонок хрустнул, мужчина выдохнул, оттирает лоб, самая широкая лепешка падает на горку, лезвие пилит рычуна под горлом.

Да, блин, прояснил.

Я устало отвернулся, голова опустилась, вижу свое тело, худое, бледное, волосатое, но подобие мускулов есть, хвала подработкам.

На мне только шорты, трусов под ними, сообщает чувствительный орган, нет. Шевелю пальцами ног, с них осыпаются каменные крошки. Буря в жилах стихла, начали ощущаться мелкие неудобства: озноб от холода и сырости, ступни жжет уколами камней, их здесь до черта. В самом деле, руины… Ну хоть на голову не падают. Пока.

– Осмотрись, – сказал мужчина, бросая тельце рычуна к горке мяса. – Предметов должно быть три.

– Что?

– Кастет, шорты и что-то еще. Осмотрись. Когда появляется новичок, Руины дают ему три случайных предмета: оружие, одежду и еду.

Нож опускается на пол, мужчина берет голову рычуна за концы челюстей, руки с силой раскрывают, мужчина сквозь зубы хрипит, челюсти медленно, но разводятся, шире и шире.

Крак!

Нижняя челюсть свисает с одного кулака, верхняя с другого.

– Кастет вижу, шорты вижу, – говорит мужчина. – Еду не вижу. Уже съел?

– Нет. Даже не видел.

– Тогда ищи.

Я оттолкнулся спиной от стены, ладони впечатались в пол. Принимаюсь ползать кругами, как идиот. Всюду лишь осколки плит, от одиноких камушков до насыпей щебня, тянутся вдоль стен, когда-то были крепкие блоки, а теперь в кладках на их местах прямоугольные черные рты.

Разгребаю склон, третий предмет могло засыпать…

Есть!

Вытащил из песка плитку шоколада в фиолетовой обертке, ноздри всасывают с наслаждением, на фоне плесени и крови запахи шоколада и бумаги райские.

Кастет по-прежнему на кулаке. Снимаю, пальцы разминаются, неуклюже стираю кровь о насыпь.

– Когда я появился в Руинах, – говорит мужчина, – мне достался этот нож, этот плащ, тогда еще новенький, блестящий, и куриное яйцо. Сырое. С тех пор яйца не люблю.

Я перевернулся, задница подмяла щебень. В животе урчит, хочется сожрать вместе с оберткой, но продолжаю нюхать. Предвкушение…

– А моя девушка, – говорю, – яйца обожает.

– Ну так то девушка.

Мужчина отвел край плаща, я обратил внимание на высокие кожаные сапоги бурого цвета со шпорами, мелькнула мысль о ковбоях. Мужчина отстегивает от пояса предмет, похож на короткую веревку. Приглядевшись, я понял, что это торба. Даже не торба, а торбочка. Пустая как желудок.

Мужчина ослабил шнурок на горлышке, рука потянулась к куче мяса. Неужели хочет запихнуть в такую мелкую торбу? Влезет разве что лапка…

Лапка действительно влезла. И вторая. И челюсть… И филе!

Этот мясник натягивает черную ткань вокруг толстой кровавой лепешки, что совсем недавно была хвостом, будущий бифштекс падает в торбу, ее бока раздуваются, но в тот же миг торба худеет, вновь плоская. И так исчезает один кусок мяса за другим.

– Бездонная торба, – сказал мужчина, не отрывая взгляд от чудо-вещицы.

Оказывается, шары на моем лбу заметны не глядя.

– Всех штырит, – поясняет владелец торбы. – Даже старожилов. Артефакт крайне редкий. За десять лет в Руинах встречал лишь пару человек с такой мошной.

– А как из нее доставать?

– Суешь руку, думаешь о том, что хочешь взять, и нужный предмет пальцы тут же нащупывают.

Мужчина пихает вторую челюсть рычуна, на камнях только лужа крови, вжик шнурка, беззубый, но прожорливый рот торбы стянулся, хозяин пристегивает тряпочку к ремню.