Stretched across my shame.

All the torment and the pain

Leaked through and covered me

I’d do anything to have her to myself

Just to have her for myself

Now I don’t know what to do,

I don’t know what to do

When she makes me sad.

She is everything to me

The unrequited dream

A song that no one sings

The unattainable,

She’s a myth that I have to believe in

All I need to make it real is one more reason.

I don’t know what to do,

I don’t know what to do

When she makes me sad.

But I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

A catch in my throat choke

Torn into pieces

I won’t, no!

I don’t wanna be this…

But I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

I won’t let this build up inside of me

She isn’t real

I can’t make her real

She isn’t real

I can’t make her real[1]

Голос Джимма, казалось, обволакивал помещение. Саманта, затаив дыхание, слушала песню мужчины. Его пальцы уверенно касались струн, рождая нечто невообразимо прекрасное. Слова песни проникали прямо в сердце девушки, затрагивая какие-то потаенные частички ее души. Сэм даже не двигалась, лишь следила за умелыми движениями рук Бротта.

Безусловно, это только песня. Наверняка, это было первое, что пришло в голову Джимма и не несло в себе никакой смысловой нагрузки, однако, глупая голова почему-то все переиначила, воспринимая слова на свой счет, и никак иначе.

Услышав последние аккорды, девушка вдруг опустила взгляд, и в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь их тихим дыханием.

— Красивая песня, — наконец, смогла произнести она, по-прежнему разглядывая пол. А что если Джимм спел ее неспроста, а вполне умышленно? Что если он действительно чувствует то, о чем пел? О Боже… Ну, почему все должно быть именно так?

Саманта сознавала, что они с Джиммом из разных миров… Или нет? Она ведь и сама не обычный человек. Пусть Сэм жила в мире людей, по их законам, но теперь именно ее преследует целый клан этернелей, а если верить Бротту, то и остальные кланы не откажутся от столь ценной добычи.

Джимм спас ее, и только это имело значение.

Саманта подняла взгляд и посмотрела прямо в яркие янтарные глаза.

— Я бы тоже не отказалась от уроков, если у тебя хватит терпения заниматься с нами обоими, — чуть улыбнулась она. — Руперт будет рад, если ты сам ему это предложишь… Ну, конечно же, если тебе это будет не очень сложно, — Саманта сделала несколько шагов вперед, оказавшись совсем близко к мужчине.

Еще лишь шаг, и рука ложится поверх ладони Бротта.

— Джимм, я… — Саманта глубоко вздохнула, переводя дыхание, и продолжила раньше, чем мужчина смог заговорить. — Я не могу так. Ты отталкиваешь меня, а потом… Потом я слышу, как с твоих губ слетают все эти слова. Просто не хочу, чтобы все оставалась так, как сейчас. Я вовсе не считаю тебя опасным, — Сэм пристально смотрела на Джимма, а тот, казалось, и вовсе замер, не отводя взгляда и почти не мигая. — Я не верю, что ты сможешь мне навредить, — прошептала она, склоняясь к Джимму. Их дыхания смешались. — Просто оттолкни меня, если ничего не чувствуешь, — с этими словами она прижалась к его губам, отчаянно надеясь на ответ.

Вампир прекрасно чувствовал ее именно сейчас, знал, что она сделает, и в его силах было помешать. Хотел, но почему-то не стал. Мог не отвечать, но опять же, помимо воли, шумно выдохнул и с зажатым между пальцами медиатором, положил правую ладонь на затылок Сэм, легко дотрагиваясь до мягких волос. Не стоило. Глотку тут же обожгло пламенем, показались клыки и почти невесомые аккуратные касания губ стали адом. Когда клыки заныли в желании вонзиться в плоть, почуять кровь, Джимм резко отстранился и отвернул голову, зажмуриваясь и зажимая собственный рот рукой. Так быстро он оказался над пропастью кровавого омута желания. И ведь кое-как сдержался. Трудно было предсказать, выживет ли Саманта, если хищник в нем возобладает.

Какое-то время он приходил в себя, багряное марево перед глазами начинало спадать, пульс стал замедляться, а пожар в горле утихать.

— Очень опрометчивый поступок, — еле выговорил он, до сих пор пытаясь не смотреть и не дышать. — Не надо больше… — Глупец. На долю секунды поверил в ее слова о том, что он не сможет навредить. — Дело не в том, что я не хочу, а не могу, — он перевел взгляд на Сэм. — Не думаю, что ты знаешь, что такое жажда или вампирский голод.

Вот же идиот. К чему было играть именно эту песню? Пусть бы так и оставалась в голове никем не услышанная, а сейчас… Дурак.

Он встал с сундука, выпрямившись во весь свой немалый рост, и отошел в полном молчании поставить гитару на место. Сэм не могла видеть, как искривились губы басиста в горькой усмешке, пока он аккуратно водружал на подставку инструмент. Они из разных миров и не стоило вообще питать какие-либо иллюзии. Иногда сущность способна управлять тобой. В первую очередь Бротт — вампир, а уже потом все остальное. Темная сила, что была в каждом этернеле, не давала спокойно существовать в мире людей, не навлекая на смертных опасности. Может, это от того, что сила эта была потусторонней и чуждой этой стороне, поэтому окружение отталкивало темную мощь обратно, как иммунитет в организме борется с вирусом? Кто знает. Но факт того, что этернель и человек не могут, как в сказке или глупом романе, быть вместе, оставался и останется неизменным. Рано или поздно, кто-то кого-то либо убьет, либо превратит в себе подобного. Что-то третье — полная чушь мечтательных писателей. Бэлла и Эдвард, существуй они на самом деле, никогда бы не продержались вместе, парень бы просто загрыз девчонку, а в нынешнее время так просто обратить кого-то уже не получится. Всем нужны только особенные, яркие и расчетливые гении. Все для дурацких политических игр.

— Скоро закат, мы с Рупертом съездим в город, купим продукты, телефоны и…что захочешь. Если за пару часов надумаешь, скажи, что тебе надо…купить, — мужчина запнулся, уловив ее мысленный позыв, который даже не стал разбирать.

— Ничего не нужно, — прошептала Саманта, спустя несколько минут. Молчание затянулось, но Джимм так и не оборачивался, поэтому девушка все же взяла себя в руки и заговорила. Сердце билось так часто, что казалось, будто бы оно стремится выпрыгнуть из груди. — И не надо никаких объяснений. Я все поняла, — двушка грустно усмехнулась. — Ты — этернель, я — человек, хоть и не полностью: слух, быстрота реакции, зрение… все, как у вас. Наверное, самое главное наше с тобой отличие в том, что мне не нужна ничья кровь. Я всю жизнь питалась, как люди… в отличие от тебя, — она глубоко вздохнула, переводя дыхание. — Ты боишься навредить мне, но я до сих пор в это не верю. Может, у тебя и удлинились клыки — я их почувствовала — но это вовсе не значит, что ты должен отрекаться от чувств, если, конечно, те и правда существуют, — Сэм качнула головой, хотя Бротт и не мог сейчас этого видеть. — Ты не можешь думать, что не сдержишь ту тьму, которая закралась глубоко в твою сущность. Ты постоянно держишь ее под контролем. В конце концов, именно поэтому Руп до сих пор жив. Именно поэтому и я жива, Джимм, — проговорила она. — Тебе не кажется, что все это связано? Почему ты предельно собран в одном и пасуешь перед другим? — Саманта двинулась к выходу, но обернулась у самой двери подвала, чтобы посмотреть на Джимма. — Просто подумай об этом, — тихо проговорила девушка и вышла, прикрыв за собой дверь.

«Я — самая настоящая дура», — мысленно простонала Сэм, чувствуя, как подкатывает запоздалый стыд. Как только она осмелилась подойти к Джимму? Сейчас это и вся последующая речь казались чем-то невероятным… и совершенно не свойственным девушке. Будто та песня взывала к ее душе, моля подойти к вампиру как можно ближе. «Какая глупость», — фыркнула Саманта, решив подняться в свою комнату.