— Езжай быстрей, сейчас тебе замдиректора наподдаст!

Девушка была вне себя от ярости, но все же испугалась. Едва она вернулась в автоколонну, как услышала, что в кабинете звонит телефон. Ночь была тихой, и звонок звучал особенно пронзительно. Цзе Цзин долго не решалась взять трубку, наконец с дрожью в сердце взяла.

— Вы почему не присылаете машину? — взревел заместитель директора. — Алло, ты кто? Если не можешь справиться с делом, зачем дежуришь? Будешь отвечать за простой! Немедленно позови мне Тянь Гофу!

— Машина скоро будет, — тихо ответила Цзе Цзин.

Она знала, что в такое время найти Тянь Гофу еще труднее, чем шофера, и снова поехала к Хэ Шуню. Тот на сей раз уже не хохотал, а взорвался:

— Ты чего вернулась?

— Ах, ты опять за свое? — грозно проговорила Цзе Цзин. Она уже успокоилась и ничего не боялась. — Я вижу, тебе наплевать, что целый цех простаивает, тебя не проймет, даже если небо обрушится. Но, раз уж я приехала, я тебе все выложу, выполню свою обязанность, а остальное будет на твоей совести. Замдиректора сказал, что простой цеха повлияет на месячный план всего завода, никто не получит премии, и отвечать будешь ты!

— Ха-ха, еще лезет, как Благочестивый боров со своими граблями![57] Не ори на меня, я не из трусливых! — рявкнул Хэ Шунь, но на самом деле струхнул. Он думал, что эта новая начальница — все равно, что кусок теста в ладони, а она оказалась крепким орешком. Потешаться над ней он был не прочь, однако не хотел лишаться ни зарплаты, ни премии. К тому же весь завод узнает, могут еще какое-нибудь наказание придумать. Он сошел с крыльца и приблизился к Цзе Цзин. Та решила ни за что не отступать и, подбадривая себя, следила, что он будет делать.

— Ладно, может, я и соглашусь, но обещай выполнить мои условия, — произнес Хэ Шунь.

— Все твои условия я принимаю, кроме одного, а вот о нем я доложу в заводоуправление — пусть люди знают. Я хоть и пострадаю, да на свету!

— Ой, только не пугай меня, а то я очень пугливый!

— Я тебя не пугаю, знаю, что ты смелый, ни неба не боишься, ни земли! — Девушка снова направилась к дому Хэ Шуня и повысила голос: — Если ты такой смелый, то позови сюда своего отца, мать, сестер, расскажи им об этом условии, о том, как я ответила на него, — по крайней мере потом свидетели будут!

— Ты что, сдурела? Замолчи! — окончательно струсил Хэ Шунь. — Возвращайся на завод, я сейчас оденусь и приду.

— Нет уж, вместе пойдем! — возразила Цзе Цзин, боясь, что он еще что-нибудь выкинет.

Хэ Шунь покорно поплелся за ней, сел в машину и поехал за силикатом.

Вернувшись в кабинет, где она дежурила, Цзе Цзин уже не могла уснуть. Сегодняшний бой был выигран «на крике», хорошо, что ночью лиц не видно, а то днем ей не удалось бы разыграть роль сварливой бабы. Что же делать дальше? На ночное дежурство сажают представителей администрации, которые не умеют водить машину, при каждом экстренном случае нужно бежать за шоферами, уговаривать их — сколько сил и времени теряется! Надо бы и шоферам дежурить. Но кто из них пойдет на это? Может, Сунь Большеголовый согласится положить начало? В те дни он и другие пожилые водители относились к ней хорошо, а молодые — хуже некуда. Автоколонна состоит в основном из молодых, с ними-то и случается большинство происшествий. Цзе Цзин быстро все заметила: оказывается, тут есть прибыльные виды работ, за которые люди борются, а от неприбыльных и хлопотных, таких, как поездки за известью или цементом, стараются увильнуть. Из пятидесяти грузовиков в нормальном состоянии только четыре, остальные никуда не годятся. Потеряет шофер винтик и шумит, что ему надо ставить машину чуть ли не на капитальный ремонт. Как же иначе? Руководители — профаны, чувствуют, что их обманывают, а доказать ничего не могут. И приходится им в свою очередь обманывать более высокое начальство. Маленький чиновник надувает большого, ложь выдается за правду. А если иногда попадется соображающий начальник и отругает подчиненного, оба остаются недовольны друг другом, и опять страдает дело. Да, автоколонна не только плохо управляется, а совсем не управляется. Шоферы пьянствуют, берут взятки и вообще творят все, что хотят.

Цзе Цзин загрустила. Она видела перед собой лишь кучу проблем и ни единого способа их разрешения. Временами успокаивала себя: если начальник автоколонны, у которого зарплата немаленькая, не волнуется, тебе-то чего беспокоиться? Нет, не все так просто. Начальник уже немолод, через год-два на пенсию уйдет, чтобы освободить место для одного из своих сынков. А ты? Ты ведь пришла сюда сама, намереваясь работать как следует. Если уж первый твой шаг, в заводоуправлении, был не очень удачным, то на втором шаге нельзя спотыкаться. Надо овладеть настоящей, а не мнимой профессией, использовать эту автоколонну как место для учебы и непрестанно учиться новому, год за годом, пока не достигнешь уровня других, не восполнишь потерянное за пять лет. Оказаться на обочине жизни или занимать чужое место слишком бесславно, ты еще молода, и характер не позволяет сидеть в удобном кресле перед своими сверстниками!

Девушка обнаружила на подоконнике кабинета начатую пачку дешевых сигарет, чиркнула спичкой и осторожно затянулась. Горький и едкий дым сразу ударил в нос, она бросила сигарету и схватила стакан с водой. Несколько раз прополоскала горло, но вонючий запах никак не проходил, пришлось чистить зубы пастой, а потом еще съесть конфету. Оказывается, курить — хуже, чем принимать горькие лекарства, прямо мука какая-то! Но Цзе Цзин решила таким способом закалить себя, если даже курить не может научиться, то как ей удержаться в автоколонне? Нахмурив брови, снова затянулась и опять схватилась за воду. Так, чередуя каждую затяжку с полосканием, она дождалась утренней смены и с зажженной сигаретой в руках храбро пошла искать Е Фан. Та при виде ее покатилась со смеху:

— Сразу видно, что ты курить не умеешь! У тебя пальцы так оттопырены, будто ты держишь не сигарету, а змею!

— Маленькая Е, с сегодняшнего дня я хотела бы учиться у тебя…

— Курить?

— Нет, водить машину.

— А чего это ты вздумала?

— Тебе трудно?

— Нет, пожалуйста…

— Выходит, договорились?

— Договорились!

Это были и собрания, и не собрания. Если собрания, то необычные! Они проходили в мужской раздевалке, сразу после начала смены, их председатель никем не назначался и не выбирался — им всегда был неофициальный, но вполне реальный лидер автоколонны Лю Сыцзя. Количество и состав участников не ограничивались, обычно ими оказывались прежде всего Хэ Шунь и другие молодые шоферы. Но в то же время это были и не собрания — во всяком случае, по внешнему виду. О них не предупреждали заранее, на них никого не сгоняли, они не имели ни повесток дня, ни утвержденных списков выступающих. Даже те, кто сидел на них, не считали, что это собрания. В них охотно участвовали все, кто не любил ходить на официальные сборища, заседания или кружки учебы. Здесь выступали горячо, открыто, резко, обсуждая и международные события, и внутренние новости, и разные слухи, и всевозможные конфликты. Иногда дело доходило до ругани, а то и до рукоприкладства, но заключительное слово неизменно принадлежало Лю Сыцзя.

Сегодня дебатировалась торговля лепешками.

— Это штука хорошая. Если кому не хватает денег на свадьбу, теперь можно не печалиться. Некоторые организуют службу знакомств, а мы создадим «свадебный фонд» и председателем сделаем Сыцзя. Все желающие жениться будут по очереди помогать Сыцзя печь лепешки. Хэ Шунь уже стал первым.

— Для него еще подходящей невесты не родилось, подождет! Пусть Сыцзя будет первым.

— А он почему-то отказывается от денег!

Хэ Шунь был очень озадачен этим. Они только что подсчитали выручку и выяснили, что за одно утро заработали двадцать семь юаней и четыре мао. Лю Сыцзя сразу отказался от своей доли. Хэ Шунь удивился, обрадовался и в то же время почувствовал себя неловко. Деньги, конечно, вещь отличная, чем больше их получишь, тем лучше, но ведь затеял-то дело Лю Сыцзя, они друзья, и нехорошо его обижать. Да и люди осуждать будут.