Дадо сел в машину. Звезды уже исчезли с низкого бледно-серого неба. В пять утра Дадо, как всегда спокойный и сосредоточенный, открыл заседание генштаба. В тяжелом молчании выслушали старшие офицеры его лаконичное сообщение.

— Приказ о всеобщей мобилизации может подписать лишь министр обороны, — с видимым сожалением сказал Дадо. И добавил: — У нас дефицит времени. Все резервисты, принадлежащие к ВВС, должны быть мобилизованы немедленно. Я сам улажу этот вопрос с Даяном.

Через полчаса Дадо вошел в кабинет министра обороны. Моше Даян, маленький, сухой, поднялся ему навстречу, и Дадо вдруг заметил, как сильно сдал этот человек за последние годы.

— Что у нас на Голанах? — сразу спросил Даян.

— Плохо, — ответил Дадо. — Четыре с половиной тысячи солдат и 180 танков. Через несколько часов сирийцы обрушатся на них десятикратно превосходящими силами.

— А что в Синае?

— И того хуже. На линии Бар-Лева у нас всего 600 человек и 240 танков… Я требую немедленной мобилизации всех резервистов и разрешения нанести превентивный удар.

— Я против, — резко бросил Даян. — А если войны не будет? Ты представляешь, как мир отнесется к нашей всеобщей мобилизации? Нас обвинят в подготовке агрессии. Достаточно мобилизовать два бронетанковых полка для усиления наших позиций в Синае и на Голанах. — Даян встал и молча прошелся по кабинету. Потом повернулся к своему начальнику генштаба.

— Дадо, — сказал он мягко, — неужели наши регулярные части не смогут сдержать их при поддержке авиации? Ну, так будем вести оборонительные бои на первом этапе.

«Что случилось с этим человеком? — мелькнуло в голове у Дадо. — Неужели это Даян, славившийся своей бесстрашной решимостью?»

Начальник генштаба сделал протестующий жест.

— Регулярные войска не выдержат удара даже при самой интенсивной поддержке ВВС. Я настаиваю на тотальной мобилизации и превентивной атаке, — сказал он холодно.

Даян вдруг сник. Сгорбившись, он несколько секунд молчал. Потом поднял голову.

— О превентивном ударе забудь, — сухо произнес министр обороны. — Можешь мобилизовать 50 тысяч человек и ни солдатом больше.

— Я требую, чтобы моя точка зрения была доведена до сведения премьер-министра, — возвысил голос Дадо.

— Сейчас мы пойдем к Голде, — устало ответил Даян. — Ты сам скажешь ей все, что считаешь нужным.

Голда колебалась. Но, привыкшая слепо полагаться на компетентность национального героя, поддержала точку зрения Даяна. Драгоценное время было упущено… К тому же война началась не в шесть часов вечера, как было запланировано, а в два часа дня. Произошло это по требованию президента Египта, опасавшегося, что еврейская смекалка спутает арабам карты. И если бы Голда предоставила своему главнокомандующему свободу действий, то картина войны была бы совсем иной. Но так уж получилось, что Израиль, отказавшись по политическим соображениям от нанесения упреждающего удара, предоставил арабам возможность задействовать советскую военную доктрину.

Израильский генштаб, всячески прокручивая варианты будущей войны, исходил именно из того, что арабы будут следовать шаблонам этой доктрины, основанной на мощной артподготовке с последующим массированным наступлением всех родов войск под прикрытием «воздушного зонта». В генштабе не сомневались, что профессиональное превосходство израильской армии позволит ей завладеть инициативой уже на начальном этапе военных действий.

Согласно оценкам экспертов, Израиль располагал лучшей авиацией в мире. Ее ударная мощь определялась отличной подготовкой летного состава и усилиями специалистов, постоянно трудившихся над усовершенствованием и без того превосходных истребителей-бомбардировщиков, на которые израильское правительство не жалело средств. И все же гордостью израильских ВВС был технический персонал, обслуживавший самолеты, как гоночные машины, по графику, уплотненному до невероятного предела. Всего семь минут нужно было израильским механикам для того, чтобы подготовить к новому вылету самолет, только что вернувшийся с боевого задания. Отметим, что арабскому обслуживающему персоналу требовалось для этой же цели не менее трех часов. Благодаря такому профессионализму мощь израильской авиации фактически удваивалась. Один и тот же самолет мог в течение одного часа дважды атаковать противника — и на Голанах, и в районе Суэцкого канала.

В израильском генштабе были убеждены, что такая авиация в состоянии сдержать напор врага до тех пор, пока армия не завершит мобилизацию резервистов.

Израильское командование не учло лишь одного: советский генералитет расценивал предстоящие на Ближнем Востоке баталии как генеральную репетицию третьей мировой войны. В Москве желали на практике убедиться, насколько эффективна система ПВО, которой предстоит парализовать воздушную мощь НАТО. Поэтому Сирия и Египет получили ракетные установки новейшего типа, не имевшие аналогов в противовоздушной обороне Запада. Таких ракет не имели даже страны Варшавского договора.

Более того, в обстановке строжайшей секретности советские специалисты на протяжении нескольких лет обучали арабов обслуживанию сложной ракетной системы. И лишь этот персонал из всех арабских боевых частей оказался на уровне поставленных войной задач. Двое суток египетские и сирийские ракетчики не только успешно сражались с израильскими ВВС, но и причинили им существенные потери. Ракетному зонту и обязаны арабы своим кратковременным успехом в первые дни войны.

В полной синхронизации с наступлением египтян сирийцы атаковали по всему фронту, бросив в бой 1200 танков и более 45 тысяч солдат. Казалось, что две противостоящие им дивизии будут раздавлены, сметены с лица земли в считанные минуты. На Голанах сирийцев встретила всего лишь горстка людей. Но это были лучшие из лучших.

Дивизия Дана Ленера удержала позиции в южной части Голанских высот. Извергающие пламя стальные редуты отчаянно сражались, заставляя танковые колонны устремляться в ущелья-ловушки, где они подрывались на минах и гибли под ударами с земли и с воздуха. Трое суток дивизия Ленера удерживала рубежи в нечеловеческих условиях. А на четвертый день, после подхода израильских резервистов, сирийская танковая армада, наступавшая на южном участке Голанских высот, перестала существовать.

Дивизия Ленера ринулась в контратаку, оставив позади сотни дымящихся остовов сирийских танков.

В северном же секторе Голан седьмую дивизию Януша Бен-Галя ждали более тяжкие испытания.

Удары сирийского танкового клина расшатали израильские позиции, и противник устремился в образовавшиеся бреши к Тивериадскому озеру. Сирийцы рвались вперед под прикрытием воздушного зонта, созданного советскими ракетами типа «Сам-2» и «Сам-3».

Сирийские бронетанковые дивизии прорвали фронт в северном секторе двумя колоннами. Свыше шестисот боевых машин, настоящий стальной поток, докатились до бывшей демаркационной линии, откуда уже видна извивающаяся лента реки Иордан.

Израильские ВВС почти ничем не могли помочь сухопутным силам в первый день войны. Вынужденные сражаться с самой совершенной в мире ракетной системой ПВО, они несли большие потери. К тому же с воздуха сирийские танки трудно отличимы от израильских.

В два часа ночи в штаб ВВС прибыл Моше Даян. На нем лица не было. Офицеры слышали, как он сказал командующему:

— Бени, оставь Египет. В Синае у нас есть возможности для стратегического маневрирования. Переведи авиацию на север. Там — ужасно. Некому остановить их…

В тот же час на Суэцком канале египетское наступление развивалось в точном соответствии с советской военной доктриной. После артподготовки и воздушной бомбардировки израильских укреплений египетские войска переправились через канал на сотнях надувных лодок и плотов. С помощью брандспойтов пробили бреши в высоких земляных насыпях, создав проходы для танков и тяжелого оборудования. С лихорадочной поспешностью наводились понтонные мосты. Вскоре бункера на линии канала подверглись массированной атаке. Израильские бойцы с ужасом смотрели на наступавших египтян, поражаясь их многочисленности.