- Каждую ночь тёмный великий посещает нашу обитель и наблюдает за нами. Когда-то такого не было, может быть близится что-то ужасное. Возможно, это предвещание того, что он когда-то станет нашим новым хозяином.
- Ты слишком увлёкся, дорогой, - прокомментировал Геркулес.
- Ну, может быть. Но это и даёт мне возможность познавать мир лучше. Порой мне кажется, что создатели являются такими же, как и мы, только более могущественными.
- К чему же ты клонишь? - спросила девушка.
- Что существуют создания куда более сильные, чем наши создатели, а мы в будущем тоже можем быть наделены способностью творить. И я думаю, что каждый зависит от каждого, тут есть какие-то циклы, перемены. И я не доверяю этому великому гостю. Тут всё как свет и тень
- Эх, а ведь Янус недавно уже почти тебя принял, - возмутился атлет.
Геркулесу не хотелось вновь слышать о новых рассуждениях своего бывшего приятеля. К тому же, он опасался и за свою репутацию тоже - и он просто молча развернулся и ушёл к остальным. Мальвине хоть и в глубине души хотелось побыть вместе с давним другом, но она осознавала всю опасность подобных действий. Законы этого ограниченного мира были придуманы не ими и были суровыми, но стеклянный барьер не преодолеть; Синеволосая красавица покинула раненного в душу мечтателя.
Тао оставалось только фантазировать в таком одиноком положении. Воображая рядом с собой совершенно другую Мальвину - более смелую и решительную девушку, способную на протест, он даже произнёс вслух: "А ведь мне и не надо подчинённого, хочу создать кого-нибудь равного, но только понимающего".
Когда раздался стук в дверь, Жабковский ещё отходил от последствий бессонной ночи и многочисленных переживаний, но не откликнуться не мог, и заставил своё измученное своим же странным рассудком тело подняться. Открыв дверь, увидел пред собою неожиданного гостя - Женю Камушкина.
- Ты? Чего тебе? - он не собирался грубить ученику, но нервное расстройство давало о себе знать.
- А вы разве не знаете? Сегодня уже последнее выступление было. Нам нужно уже планировать поездку в Велингтон. Поскольку спонсор будет явно не в восторге от нашей пассивности.
- Ты это, присядь, - попытался привести обстановку в более спокойное русло хозяин помещения.
Молодой учёный явно не узнавал поведение своего учителя: тот мог позволить себе грубость, что-то скрывал от коллег, но пьянства и прогулы были непростительными поступками даже для него самого. Когда они присели, академик ещё раз спросил незваного гостя:
- Ты всё ещё хочешь продолжать этот провальный проект?
- Почему провальный? У нас почти всё вышло, осталось только немного доработать модель, и получатся просто идеальные человечки.
- А может не стоит. Большой ли твой вклад в развитие мировой науки? Кто-нибудь оценит это по достоинству в будущем? Какое отношение имеет этот аттракцион к изобретениям или открытиям?
- Вообще-то, моё изобретение... Да, могу и так выразиться... Оно уникально для нашей эпохи. Я думаю, вы читали фантастов или смотрели такое кино конца прошлого столетия. Нам пророчили столько новых вещиц на это время и где всё это? Прогресс замедляется с каждым десятилетием, и, причём во всём мире. Возможно поэтому Мистер Плам меня и заценил, - возмутился Камушкин.
- Если прогресса нет нигде, то ничего страшного в этом нет - мы просто не будем выглядеть отсталыми на чьём-то фоне.
Женя не мог оторвать удивлённый взгляд от профессора в течение секунд десяти. Но после всё же решился спросить прямо:
- Вы себя сейчас нормально чувствуете. Это же наш шанс заявить о себе миру, что тут в России...
- Та ничего заявлять не нужно! - громко перебил собеседника Жабковский, - Не забывай, что права на эту всю авантюру принадлежат мне, и я могу отменить её по собственному желанию.
- Просто взять и так и убрать? Но как же? Они ведь живые существа, хоть и маленькие, но наделённые разумом и свободой воли. Наоборот, нужно позаботиться о том, чтобы с ними всё было в порядке.
- Ты решил поиграть в Бога? - На этот раз академик встал во весь рост и гневно посмотрел на коллегу, - та иди почитай Библию, узнаешь там, что грех, а что не грех! Ты уволен, всё!
Хотел Камушкин возразить или спросить, давно ли его авторитет стал таким религиозным, но понял, что это бесполезно. На душе было больно, и хотелось просто удалиться прочь и обдумать всё в одиночном месте. И через несколько мгновений так и сделал: ушёл и не попрощался.
Академик сначала чувствовал себя бодро как никогда, после такой моральной победы то. Но после того, как почувствовал боль в груди, сел на диван, встряхнул головой и глубоко вздохнул, пытаясь привести в норму своё самочувствие.
На следующие утро, когда уже все недуги прошли, а сам Савелий Александрович хорошо выспался, он отправился как раз к дому науки. Первым делом нужно было предупредить персонал о том, что сам создатель этих "зверушек" уже вряд ли появится, а если и придёт, то его нужно было просто не пускать.
Сотрудники сами долго не позволяли начальнику входить в комнату с вольером, объясняя технику безопасности и прочее, а некоторые интересовались судьбой Жени. Но к концу обеденного перерыва, Жабковский добился разрешения посетить "зверинец".
Однако на том конце пути его уже ждали: воспитательница успела всех гномиков собрать в одном месте и предупредила о прибытии нового хозяина. Он же сделал лицо подружелюбнее и поприветствовал своих "питомцев":
- Добрый день, жители этого сказочного острова, не хотите ли поприветствовать своего нового хозяина?
У каждого из этих маленьких созданий в голове вертелись собственные мысли. В основной своей массе бытовало удивление, да и только. Геркулес забыл о вчерашнем разговоре, Тао переживал за сбывшиеся опасения, а Мальвина опасалась за судьбу своего любимого.
Неужели все эти циклы, ночные походы дали такой вот результат? Не мог принять эту ситуацию наиболее странный, но и наиболее одарённый из них. В маленькой головке билось желание выразить свой гнев, высказав новому повелителю всё, что накопилось за последнее время.
Неподалёку лежал камешек, и сам же бунтовщик незаметно даже для себя, быстро схватил его и пульнул в сторону новоиспечённого бога. Но что мог сделать лилипут против Гулливера - даже стекло не поцарапалось.
Но это была взаимная слежка, о чём сам Тао и не подозревал. Жабковский давно приметил этого стоящего в особом положении гномика, и даже не удивился такому вот поступку, но разозлился.
Не желая показывать свой гнев, он стоял как вкопанный. Вспомнив уроки театрального кружка ещё в студенческие годы, решил сыграть на публику:
- Чего же вы стоите все? Разве вы можете позволить себе
такую дерзость, я требую наказать обидчика. Обещаю вам за успешно выполненное наказание манну небесную.
В шоке были все. Но Ягуар, как наиболее расчётливо мыслящий из всех, первым взял на себя смелось заговорить:
- Послушайте, мудрейший, если нашему прошлому хозяину суждено было уйти, то мы готовы принять вас как нашего нового покровителя, но мы сами не ожидали, что этот глупец так поступит. Святотатство будет наказано, уверяем вас, - воспитательница была филологом по образованию и обучила некоторых их них речи по специализации.
- Да вы просто символизируете тьму! - воскликнул Тао, - Не будет нам с вами счастья.
- О, нет, - тихо промолвила в стороне его синеволосая подруга.
- Тао, прекрати, тебе мало было того периода изгойства? - вмешался уже сам Янус в этот конфликт.
- Послушайте, вы должны реально наказать эту дерзость, я скоро вернусь, - публично заявил академик.
Все опять удалились кто куда мог, все возмущённые и потрясённые. Остались на том месте только Мальвина с главным виновником происшествия, даже Геркулес не решился поддержать друга на этот раз.
- Ты опять за своё? - печально задала вопрос девушка, на этот раз полностью разочарованная.
