- Я хотел поговорить с тобой, - сказал мистер Донегал, – о веке двадцать.

- Да? – нервно произнесла Вивьен.

- Он становится совершенно критическим. Теперь затронута и Первая Мировая война. Волна откатилась назад до события, называемого англо-бурская война. В настоящий момент вторая война начинается в тридцать седьмом году. Там становится довольно-таки скверно. Я не стану тебе лгать, но я также и не хочу, чтобы ты беспокоилась.

«Но я беспокоюсь!» - подумала Вивьен, когда они вошли под тень арки. Она забыла о Сэме и о Джонатане с Леоном Харди. Она могла думать только о том, что с ее родителями.

Они вышли на яркий свет площади Эры, где маленькие фигуры Джонатана и Леона стояли за Камнем Фабера Джона.

- Твои родители в безопасности, - добавил мистер Донегал.

Будто прочитал мысли Вивьен, вот только он имел в виду не тех родителей.

- Наблюдателям дается полная защита, и Патруль Времени постоянно приходит проверять. Не отрицаю, я был немного сердит на твоего отца из-за того, как он задержался с докладом об ухудшении, но это не значит, что я пренебрегаю им или Ингой. Я отправляю в Хронолог запрос Нулевого Часа, чтобы отозвать всех Наблюдателей из этой эпохи. Я подумал, тебе захочется узнать, что Хронолог выполнит запрос, только они слегка задержатся из-за всех этих Церемоний Основания. Это не могло произойти в худшее для нас время! Но не беспокойся. Твои родители в целости и сохранности вернутся в Город Времени самое большое через три-четыре дня.

- С-спасибо, - сумела выговорить Вивьен.

Они пошли дальше к Камню Фабера Джона. Мистер Донегал продолжал говорить. Вивьен смутно слышала, как он рассказывает, что Патруль Времени все еще не нашел источник всех проблем, и подозревала, что он скажет, что Вторая и Третья Нестабильные эпохи тоже в беспорядке, но она уже не слушала. Когда он, наконец, бодро похлопал ее по плечу и рысью – прямо как Сэм – направился к Зданию Патруля, ноги Вивьен почти отказывались двигаться. К этому моменту Джонатан находился уже у дверей Продолжительности. Вивьен видела, как Леон помахал ему и зашагал вдоль края площади, мимо вереницы детей, спешащих к Продолжительности. Приложив громадное усилие, она смогла пересечь остаток площади. Она была настолько встревожена, что почти не могла четко мыслить.

Через три-четыре дня Ли вернутся, и настоящая кузина Вивьен с ними. Почему-то она никогда не задумывалась о такой возможности. Довольно глупо с ее стороны. Дженни еще несколько дней назад говорила об отзыве Наблюдателей.

- Я жила, - выдохнула Вивьен, - в – как это мама называет? – в раю для дураков. Вот кто я: дура в раю. Как глупо!

Она обрадовалась школе, отвлекающей ее от этих мыслей, несмотря на то, что утренние уроки оказались не столь оживленными без Сэма, производящего шум каждые несколько минут. Но по крайней мере всеобщие символы отвлекали от размышлений о Ли. Вивьен почти с нетерпением ждала занятий с доктором Виландером после обеда, поскольку с ним в самом деле очень сложно думать о постороннем.

А потом где-то в середине утра на поясе Вивьен вспыхнула кнопка сообщений. Она гордилась тем, что заметила это, учитывая, чем была занята ее голова. Она нажала на кнопку, и пустое пространство стола засияло словами:

«Хэйкон Виландер – В. Ли. Прости – забыл о мерзкой церемонии сегодня после обеда. Увидимся завтра».

«Вот досада! – подумала Вивьен. – Теперь мне на целых полдня не остается никаких занятий, кроме беспокойства!»

Но как только она вошла в обеденную комнату, Джонатан схватил ее за руку.

- Поешь что-нибудь и возвращайся во дворец, - прошептал он. – Леон встретит нас в веке сто один.

Вивьен посмотрела на него и поняла, что на нем костюм с ромбами. Она посмотрела на себя. Ее костюм был коричневато-оранжевым с белыми каймами, что должно быть не сильно заметно в темноте коридора. Но теперь она узнала его, как костюм, который носил ее призрак. А Сэм довел себя до болезни.

«Вот оно! – взволнованно подумала она. – Я должна пойти и вернуться. После чего, если повезет, я смогу уйти прежде, чем здесь появится настоящая Вивьен Ли!»

Джонатан сразу же умчался, но Вивьен, прежде чем уйти, угостилась четырьмя сливочными пирожными. Единственное, о чем она сожалела – она не успеет отомстить Сэму. Если не считать этого, приятные мысли переполняли ее, пока она, доедая последнее сливочное пирожное, шла по площади Эры. Возможно, к вечеру она будет дома. Вивьен уже видела, как рассказывает маме, насколько ужасна кузина Марти, и как мама понимающе относится к этому и позволяет ей остаться в Льюисхэме, несмотря на бомбежки. Как папа приходит домой на выходные и очень удивляется. Этих чудесных мечтаний было достаточно, чтобы заставить Вивьен немного подпрыгивать, пересекая площадь. А выйдя на Закрытие Времени, где не было никого, кто мог бы увидеть, она протанцевала вокруг фонтана, размахивая палочкой от сливочного пирожного.

- Что тебя задержало? – спросил Джонатан.

Он ждал возле двери с цепями, ромбовидные карманы его костюма выпячивались. Вивьен видела, что его лихорадит от нетерпения.

- Извини, - ответила она без малейшего сожаления.

Лучшее в путешествиях во времени (Вивьен поняла это почти сразу же) – то, что можно по пути потратить несколько часов и всё равно прибыть точно вовремя.

- Зачем нам встречать Леона Харди в сто первом?

Джонатан потащил ее по коридору.

- Он знает всё о Темных девяностых. Он говорит, нам понадобится защитное снаряжение, чтобы отправиться туда, и он достанет нам его из ближайшего Фиксированного века, в который сможет проникнуть. Но ему, конечно, придется уйти через официальный временной шлюз внизу реки, так что сам он не может попасть в Нестабильную эпоху. И он подойдет к ней так близко, как может. Он страшно любезен.

Джонатан остановился и со знанием дела пнул тайную дверь. Она плавно повернулась. Они протиснулись внутрь и нажали кнопки освещения на своих поясах. Винтовая лестница больше не казалась ни бесконечной, ни пугающей.

- А зачем мы отправляемся в Темные девяностые? – спросила Вивьен, пока они спускались.

- Это одна из длинных Нестабильных эпох, - ответил Джонатан. – Так что это либо Свинцовый, либо Золотой век. Я подумал, мы должны найти Хранителя и убедить его, чтобы он принес полярность обратно в Город Времени, прежде чем до нее доберется вор, как сказал Железный Хранитель.

Вивьен это показалось хорошей мыслью. На самом деле, когда она соскользнула с последней ступени в маленькую комнату, где по-прежнему мерцала аспидная плита, а одежда двадцатого века лежала там, где они ее сбросили, она подумала, что давно говорила об этом Джонатану.

Джонатан подобрал яйцеобразное управление из ниши и аккуратно положил себе в карман. Там что-то звякнуло.

- Что ты еще взял? – спросила Вивьен.

- Металлоискатель, карту, компас, фонарик, аварийные пайки. Я собираюсь сделать всё, как следует. А теперь помолчи, пока я фокусирую сознание на Леоне.

Джонатан сосредоточился. Ничего не произошло.

- Леон Харди, - произнес он вслух – по-прежнему ничего. – О, нет! – воскликнул Джонатан. – Управление истощилось!

- Этого не может быть, - сказала Вивьен. – Мы возвращались назад – то есть наши призраки времени возвращались.

Джонатан вынул яйцо из кармана и поднял его, держа перед лицом.

- Леон Харди, - громко и медленно произнес он. – Первый год века сто один.

Это решило дело. Аспидная плита озарилась светом – таким тусклым, что поначалу они едва заметили, что яйцо сработало. На них подул холодный ветер, сильно пахнущий опилками и мокрой травой. Джонатан выключил свет на поясе и осторожно двинулся вперед. Когда Вивьен выключила свой и ощупью последовала за ним, она услышала, как где-то поблизости громко и ясно поет черный дрозд. «Забавно, что здесь еще остались черные дрозды! – подумала она, оглядываясь в поисках Леона Харди. – Если это, конечно, действительно другой конец истории. Выглядит, как любое пасмурное утро где угодно».