Я не стал смотреть билет и, пока она что-то делала в передней (причесывалась, кажется), осмотрел комнату. Над круглым столом с бархатной скатертью низко висел красный матерчатый абажур (поэтому с крыши комната казалась нам красной). Между шифоньером и буфетом висела занавеска, за которой были видны две кровати. На стене я увидел фотографии Нели, ее отца и матери, а на круглом столе у окна стояла в рамке еще одна фотография, на ней черноволосая молодая женщина с большими глазами мечтательно смотрела куда-то вдаль.
Я взял фотографию в руки.
- Нравится? - спросила Неля, войдя в комнату. Она поменяла прическу.
- Да... красивая...
- Это моя тетя... В Москве живет.
- Сколько ей лет?
- Здесь девятнадцать, - показала на портрет Неля, - а вообще двадцать семь. Это до войны она снялась. Мы похожи с ней?
Я посмотрел на Нелю, но сразу же отвел глаза.
- Все говорят, что мы очень похожи. - Она улыбнулась, почувствовав, что я смущаюсь. - А мне кажется, что нет. Она такая красивая...
- Сходство, несомненно, есть, - сказал я.
- У меня глаза серые, - сказала Неля.
И мне пришлось посмотреть на нее. Глаза, действительно, были серые.
- А я думал, голубые.
- Все так думают... У них меняется цвет... А у тебя какие?
- Не знаю.
Она заглянула мне в глаза и спросила, почему я такой маленький. Я сказал, что не знаю.
- Тебе уже исполнилось пятнадцать?
- Нет.
- А-а... Ну тогда все нормально. А я думала, тебе больше.
Я сказал, что мне в феврале будет пятнадцать.
- А сколько лет вашему Пахану?
- Семнадцать.
- Он в меня очень влюблен?
- Откуда я знаю!
- А почему вы все его боитесь?
Я не знал, что ответить ей.
- Он нахал страшный, - продолжала Неля. - Руки распускает. Вы все его боитесь. Я знаю.
- Мы не боимся, - возразил я.
- Дети вы, вот что я тебе скажу, - перебила она. - Глупостями занимаетесь. У меня есть знакомые мальчики. Они совсем по-другому себя ведут. А им столько же лет.
- Мы на яхтах будем плавать, - сказал я. - На настоящих яхтах в открытом море.
Она посмотрела на меня недоверчиво. Потом вдруг спросила:
- А ты стихи писать можешь?
Я соврал, что могу.
- Дашь мне почитать? - Она села за стол и взяла в руки "Геометрию".
Я обещал дать и тоже сел за стол.
Мы занимались два часа.
Потом я побежал на свалку. За последние дни здесь появилось еще несколько куч с гранатами "лимонками", противогазами. Среди них мы надеялись найти годные к употреблению.
На свалке шел бой. Наши гнали ребят из дома железнодорожников. Их было человек пятнадцать, наших чуть побольше.
Я подоспел вовремя. Наскочил с тыла и заорал: "Бей железнодорожников!" Они задрапали еще быстрее и попрятались, Я несколько раз врезал одному толстяку. Он задержался, чтобы мне ответить, и мы захватили его в плен. Он сильно сопротивлялся, пришлось скрутить ему руки и перевязать ремнем за спиной. А чтобы он ногами не лягался, посадили его на землю. Он обозвал нас гадами и сказал, что мы хуже фашистов.
Мне показалось, что я его откуда-то знаю.
- Сам ты фашист! - сказал я. - Чуть глаз мне не выбил.
- Замолчи лучше, а то хуже будет, - пригрозил ему Хорек. - Вам сколько раз говорили, чтобы вы сюда не ходили!
- Это не ваша свалка, городская. Сюда весь город может ходить.
- Весь город может, а вы нет, - сказал Хорек. - Мы же не лезем к вам в парк.
- Пожалуйста, лезьте, - возразил толстяк. - Там всем места хватит. Кто вас не пускает?
- Нам ваш парк не нужен, а вы не ходите на свалку.
- Это не ваша свалка, - упрямо повторил толстяк. И тут я вспомнил, что видел его на бульваре. Это он учился плавать на веревке.
- Наша не наша, но мы ее заняли, - сказал Хорек.
- Может, вы заодно весь город займете? - спросил толстяк.
- Это не твое дело, И передай своим, что в следующий раз худо будет, если поймаем вас здесь.
- Ничего вы не можете нам сделать! Мы же вас не трогаем. Пожалуйста, приходите в наш парк, играйте сколько хотите.
- Не нужен нам ваш парк! - твердил Хорек. - Сколько раз тебе повторять? Заладил одно и то же. Сейчас получишь как следует.
- Я же говорю: вы фашисты!
- Ну, что будем с ним делать? - спросил нас Хорек.
- Врезать ему надо, чтобы знал наших, - предложил Качан.
- Может, ноги ему завяжем? - предложил Хорек. - Пусть полежит на солнышке!
- Солнечный удар может быть, - сказал я.
- Они наши враги, - Хорек посмотрел на меня сердито. - А врагам пощады нет.
В это время "железнодорожники" появились из-за своих укрытий в разных концах свалки и начали наступление. Их стало больше, наверное, получили подкрепление. Хорек оценил обстановку и решил отпустить толстяка.
- ...А ты знаешь, где я был?! - спросил я у Рафика.
Он, конечно, не догадался. Я хотел поморочить ему голову, но не выдержал и признался, что был у Нели целых три часа. Он не поверил. Я поклялся мамой.
- А что вы делали?
- Разговаривали. Оказывается, у нее глаза серые, а у меня карие. Она сама сказала.
- А я три патрона нашел. Взорвать можно, - похвалился в ответ Рафик.
- Это хорошо, - сказал я, - но есть дела поважнее.
- Какие?
- Я вот что решил: что мы, дети, что ли, только глупостями занимаемся? Надо в яхт-клуб записаться.
- А Пахан?
- Разрешит. Мы же из отряда не выходим? Зато загорим, мускулы накачаем. В открытое море в поход будем ходить с ночевкой на каком-нибудь острове. Ружье с собой возьмем, костер разожжем. Ты хочешь записаться?
Рафик сказал, что очень хочет, но боится погореть, как Леня. Оказывается, его опять топили, пока я был у Нели.
Уже поздно вечером, идя домой, я увидел во дворе Пахана. Он сидел на табуретке рядом с кроватью Хорька. Меня они не видели из-за байкового одеяла, которое Хорек пришпилил к спинкам своей кровати от дождя. Я боялся пошевелиться: потом ведь не докажешь им, что оказался рядом случайно, подумают, что специально подслушиваю.
- ...Цыганка гадала, - сказал Пахан, - на исполнение желаний. Надоел мне твой отряд... Мне разве жратва нужна? Время же идет, сколько ждать можно?
- Уже мало осталось, - зашептал в ответ Хорек. - Она почти совсем согласна. Это мать ее против тебя.
- Врешь ты все. Ты когда обещал?
- Ты ей нравиться, я знаю.
- А какой толк? Надо мной ребята смеются, что с малышней связался...
Они, наверное, еще долго говорили бы, если бы тетя Зарифа не крикнула, чтобы Хорек шел спать. Пахану пришлось уйти...
15 августа
Сегодня вместе с Юркой и Рафиком мы вытащили из нашего книжного шкафа все, какие у нас есть, книжки со стихами. Юрка полистал их и отобрал несколько стихотворений. Для Нели. Он прочитал вслух несколько строчек. Все они были про любовь. Я начал переписывать стихи в блокнот.
- Надо несколько ошибок сделать, - посоветовал Рафик, - а то догадается, что не ты писал.
- Напиши сверху: "Посвящаю Неле Адамовой", - сказал Юрка.
- На всех?
- Да. И скажи ей, что это самые последние твои стихи, которые ты специально для нее написал. А про это, - он ткнул пальцем в одно из стихотворений, - скажи, что сегодня ночью написал. Всю ночь не спал из-за него.
- Слишком взрослые стихи и любовные какие-то... - сказал я.
- А какие ты хочешь?
- Ну, про природу, про Родину или про фронт...
- Ты же не Пушкин, - сказал Юрка. - Зачем тебе про природу?
- Она же смеяться будет, - я прочитал несколько строчек из стихотворения, которое переписывал. - Такие стихи пишут возлюбленным.
- А она тебе кто? - спросил Юрка. - Ты же сам говоришь, что любишь ее. Правильно?
- Но она ничего не знает - и вдруг сразу такие стихи.
- Ну, как хочешь, - обиделся Юрка. - А я считаю, что надо взять на абордаж, потому что наступил решающий момент.
