– Введи его в курс дела, Татьяна.

Я понял, что на меня обратило благосклонное внимание непосредственное начальство. Правда оно задерживаться не стало. Судя по скорости передвижения, мужику не терпелось в туалет.

– Вот так и живем, – сказала секретарша. Похоже она прекрасно видела о чем я подумал. – Со здоровьем у тебя порядок, опыт работы реальный, а не бумажный. Пойдешь в Главное следственное управление. Вот адрес. На проходной скажешь фамилию. Они назовут кабинет. В принципе я договорилась пристроить к нормальной работе. Не против?

– Я за! – уже ничему не удивляясь, соглашаюсь. – Пол года скучать за столом…

– Твой банк здесь отделения не имеет.

Действительно досье читала внимательно. Целиком или выдержки? Не верю, что все мои подвиги отразили. Тем более досье ведь и советским показали. Будто отвечая на мои мысли, она моментально опровергла умозаключение:

– Есть несколько частных советских банков, но нет иностранных, и всех юридических и физических лиц обслуживают в государственном. Откроешь счет в Сбербанке. Прямо сегодня. Туда будут переводить местную зарплату и снимать за страховку, аренду квартиру и прочее. Прямо на счет и со счета. Никаких чеков. В конвертике наличку не дадут. Это госучреждение. Если потребуется в Сбербанке можно сделать все перечисления. Домой, оттуда. Работать с программами накопления, акциями.

Я невольно хихикнул, представляя полицейских играющих на бирже. Миллионы так и мелькают. Нет, в теории все бывает. Видеть не приходилось.

– Ну это там объяснят. Просто покажи паспорт и визу.

Открыла ящик, извлекла оттуда простенький с виду мобильник, зарядное устройство и защитный пластмассовый чехол. Попутно добавила очередную бумагу.

– Подписать здесь и здесь, – показала.

Я послушно исполнил указание, вычленив из множества слов стоимость. 17 долларов. Интересные у них цены. Хотя конечно без наворотов. Заглянул в спецификацию. Микропроцессор (название ничего не говорит, тактовая частота в мегагерцах (тем более), литий-полимерный аккумулятор (смутно вспоминается долгоиграющий), разъем для подключения карт памяти, также 8 мегабайт оперативной памяти, фотоаппарат, четырехдиапазонный GSM, слотом для SIM-карт и двухцветный OLED-дисплей.

– Свой не используй, – продолжали поступать указания. – Слишком дорого. Аппарат продавался без контракта и «привязки» к оператору связи. Я подключила к нашей внутренней программе. Официально ты прикомандированный, вот и пользуйся. За двадцатку в долларах покрывает всё – от воровства до «поломался» или «уронил в унитаз». Сколько то там сотен единиц разговора бесплатно. Фактически будешь говорить целый день с утра до вечера, в конце месяца получишь счет на сущую мелочь. Но при условии разговоров в Москве и области. За границу с него звонить не рекомендуется. В республики дороже.

– Почему так мало?

– Оптовый договор. Сразу несколько федеральных организаций впрок номера приобрели. Да и не так уж дешево по здешним понятиям. Сходи, купи переходник обязательно. Здесь напряжение 220 и любая американская электротехника мгновенно сгорит.

– Это я в курсе.

– Ну что еще… Вот информация по американскому культурному центру.

Еще одна брошюра.

– Станет скучно – заходи. Встречи, вечеринки, ресторан, знакомства.

– Студенты? – спросил я, невольно поморщившись. Поздновато в моем возрасте на вечеринки с детьми ходить.

– Не без этого, но у них свои тусовки. Кто из иностранцев постоянно живет в Союзе, давно превратили центр в место встреч. Да и советом помогут. Ну вроде на первый раз все. Будут вопросы – обращайся. По серьезным.

Не слишком надоедай, закончил мысленно. Пока что мне мягко указывали на дверь. И то, давно сижу и мешаю ногти полировать.

Я вздохнул без особого огорчения и, не спрашивая разрешения, зацепил телефон на столе. Извлек из кармана визитку и посмотрел что там собственно написано. Екатерина Дангеева. Что такое Дангей без понятия. По аналогии с Ивановым имя предка. Где такие водятся? Петров, Василиев, Янов, Сулико и разных Махмудов знаю. Такое имя в первый раз слышу. Ответила она практически сразу.

– Я тот самый шпион, – говорю, дождавшись «Алле», – что двадцать минут назад вылез на улице Бахранова. Ты как свободна? Ага. Прямо сейчас. Тогда подъезжай назад. Буду ждать у входа. Займемся делами. Ну как какими, магазины, банк, квартира, обед. Поехали кататься, красотка!

Что-то со страшным грохотом упало за поворотом и я с интересом заглянул посмотреть. На полу валялась огромная туша тролля. Рядом с гордым видом торчал Родригес, с непередаваемо довольным выражением мордочки. Повергая наземь очередного громилу, он испытывал наслаждение сродни сексуальному. А чем, дубинкой, электрошокером или увесистым сроком ему всегда было не важно. Мужик давно и серьезно страдал комплексом низкого роста. В принципе безобидный заскок, пока работе не мешает.

– Этот гад назвал меня паршивым вонючим гоблином! – с неподражаемым возмущением сообщил мне Альберт.

– Ты предпочитаешь именоваться monkey?[17] – искреннее удивляюсь.

– Я предпочитаю не слышать ругательств по расовому признаку! – гордо ответил вспыльчивый гоблин. Будто раньше не приходилось выслушивать оскорбления и глотать. Хотя я его прекрасно понимаю. Сколько ж можно терпеть? На публике все-таки не стоит показывать реакцию, а здесь свидетелей нет. Я не в счет. У меня с первого дня службы в полиции выборочная слепота и глухота.

– Каждый человек имеет право высказывать своё мнение – это гарантированно Конституцией, и за это арестовывать и бить нельзя.

– Прилюдно высказанные непристойные слова, сказанные отдельно или в совокупности с вульгарными жестами или просто вульгарные жесты в общественном месте которые приводят к нарушению гражданского спокойствия, могут служить причиной для ареста, – тут же отреагировал он.

Естественно Родригес не оправдывался. В данном случае мы занимались выяснением, кто лучше помнит правила. Я тоже не люблю показанный палец и помои изо рта в свой адрес. И никто не любит. Но по закону, если в словах или жестах нет реальных угроз, они защищены первой поправкой (свобода слова). Так что люди нам могут показывать пальцы, называть, как им вздумается. А вот обратный вариант чреват серьезными последствиями.

Мы люди в форме (даже если в штатском, но в рабочее время) и на службе должны вести себя исключительно корректно. Поэтому и случается вот такое – без свидетелей и желательно следов. Обычно люди очень хорошо усваивают урок и лишний раз рот после этого не раскрывают.

– Не-а, – заверяю, – за неимением общественности оскорбившейся нельзя применять. – Эллисон, что ли? – глядя на знакомые изумительные ковбойские сапоги, сделанные по специальному заказу, спрашиваю. – Кому на этот раз набил морду?

– Сегодня он намотал себе на полный срок. Оппонента увезли в больницу. Уж год отсидки я ему обеспечу. Надоел.

– А тащить его в кабинет кто будет?

– Ты, – с надеждой воскликнул Родригес. – Ты мне друг – Билл?

– Безусловно, – соглашаюсь, – но где-то через час. Опаздываю на встречу с крысиной ротой, – я постучал по часам и поспешно устремился на лестницу, переступая через тело. Ему и так больше некуда расти.

Время поджимало, да и не нанимался я таскать троллей. Пусть Альберт старается, в другой раз лишний повод задуматься, где находится правильное место вырубать арестованного.

Поднялся этажом выше, поздоровавшись с несколькими встречными, торжественно раскланялся с давно и хорошо знакомым адвокатом от профсоюза Калвертом. Мы пожали друг другу руки и я благовоспитанно постучал в дверь с табличкой IAB.[18] Нет на свете работника полиции не побывавшего в этом отделе в качестве подозреваемого или свидетеля несколько раз за свою карьеру. Я так регулярно посещаю парочку раз в год, просто не все попадает в газеты.