Кроме бизнеса ведь существуют еще и государственные органы. Страна нуждается в чиновниках и бюрократах, как бы это дико не звучало. А поколение выросшее при Мазурове проложило своим детям дорогу в теплые кресла. Как выяснилось из взволнованной речи таксистки госслужащие, отслужившие народу, получают в среднем в три раза больше тех, кто для этого самого народа создавал материальные блага.

Я про пенсии. В последнем ежегодном экзамене на замещение постов государственных служащих приняли участие рекордное число претендентов. При этом получил такой пост лишь один из полсотни соискателей. Объяснение простое – люди хотят гарантировать себе безбедную и достойную старость.

Все вышесказанное относится к тем, кто пенсию вообще получает. Это далеко не каждый пожилой житель СССР. Вернее не так. До Машерова сельским жителям пенсии вообще не платили. Сейчас выдают где-то в районе 10 долларов. При средней по стране в девяносто и около двухсот у мелкого чиновника.

Но на заводах ведь кто-то работать должен? Оказывается в Средней Азии и на Кавказе рождаемость до сих пор достаточно высокая. Гигантский поток приезжих из национальных республик бедных регионов и деревни сбивает расценки на рабочую силу.

Многие иностранцы предпочитают строить сейчас прямо там, экономя на издержках. Где выше предложение рабочей силы там и платить нередко меньше проще. Но многие вполне удовлетворены и сегодняшним положением.

Как бы то ни было в европейской части СССР, в крупных промышленных городах и в Приморье на Дальнем Востоке и платят больше, и найти место легче. Иногда их именуют «новым рабочим классом». В отличие от «старых» пролетариев «новым» не достаётся благ социальной инфраструктуры, и они вынуждены обходиться без жилья и медобслуживания.

Есть даже специальное слово «лимита», живущие по ограничениям. Причем все законно. Правила на уровне городов, областей и республик. Все стремятся действовать в первую очередь в интересах собственных жителей. Партийную верхушку избирает очень узкий круг соратников, а вот на уровне городов и районов от простых людей в день выборов многое зависит.

Пришлых не прописывают и берут исключительно на временную работу. Они сталкиваются с тяжелыми условиями труда, с оплатой ниже той, что им обещали, с издевательствами со стороны заводской охраны, с презрением к культурным традициям тех мест, откуда они прибыли. Сейчас темпы роста экономики в стране снижаются, хотя, возможно, не достигли критической отметки. Но люди реагируют. Тем более такой прекрасный предлог обратить на себя внимание. Новое начальство обязательно примется наводить порядок.

Разделение разных групп населения становится все более очевидным и с этим требуется нечто делать. Веем видно: экономические реформы успешны, тогда как политические и социальные пробуксовывают. В результате в СССР нарастает неравенство. Наиболее проблематичен не сам разрыв доходов между богатыми и бедными или между чиновниками и простым народом, а то, что классовое разделение такого характера передается из поколения в поколение. Да и те кто имеет доходы среднего уровня, остро ощущают недоступность некоторых благ, например, крайне дорогой недвижимости и не прочь детей отправить за границу.

– Впрочем, – закончила она уже без особого энтузиазма, – и раньше такое случалось. Просто сейчас охранники двоих на заводе искалечили. Иногородние рабочие в заводском общежитии часто влетают. По статистике за год полтора десятка погибших. И всегда лимитчики виноваты, милиция даже не разбирается. Вот и выплеснулось наружу. Совпало с, – она ткнула пальцем в потолок машины. – «Справедливости», – сказала, явно передразнивая кого-то и намерено коверкая язык. – Дождутся, блин!

Я не успел уточнить подробности, остро жалея, что не записывал подробности. Эти жуткие имена при всей моей лингвистической развитости физически не запомнить сходу. Они только китайцам могут показаться русскими. Ничего такого мне до сих пор в прессе не попадалось. Хоть сам подавайся в журналисты, успех обеспечен. Или нет? Наверняка же имеются здесь представительства наших газет и телевизионных каналов. Может лишнее сболтнешь, тут тебе СССР по коммунистически и пинок в зад выдаст? Цензура.

А Интернет? Кто мешает? Чего-то я не улавливаю. А, скорее всего, просто никого у нас это не волнует. Каждому представляется, что его страна пуп земли и всем интересна. Везде, прежде всего, свои проблемы на первом плане. Я с русскими регулярно общался и даже книжки исторические читал. С классической литературой у меня всегда был полный порядок. Мари старательно впихивала в меня самое разное. Правда от русских аристократов 19 века я отбился, барские страдания мне не интересны. Гекельберри Финна я люблю, в отличие от Тома Сойера. А вот Толкиена ненавижу. Почему столько народу так его обожают? Нуден и в наше время попадись кому из фэйри плохо бы кончил. Его не извиняет даже дата написания. Мог бы и слегка подумать, прежде чем гадить, хотя бы собственным согражданам.

Много мне от литературы проку на обычной работе.

– Приехали, – прерывая мои размышления, объявила таксистка, притормаживая у тротуара. – Бахранов…

Надо бы спросить кто такой, подумал я.

– …тридцать два. Строение три. Шпионы сидят там. Шучу, – отреагировала на мой взгляд. – Сплошь представительства всевозможных иностранных фирм и корпораций. На стене список на все двадцать этажей. Названий за сотню точно. Как заходишь, сидят два здоровых шкафа под названием «секьюрити» и если не знаешь куда – обращайся.

Я проверил счетчик, слегка подумал и вручил американскую деньгу. В размере полуторном от написанных на счетчике цифирок. Не потому что я сильно добрый, а просто довезла меня быстро, без приключений и с пользой. А я, добираясь в Нью-Йоркский аэропорт, в два раза больше отдал. Так что не жалко. Стандартные десять процентов чаевых я оставляю в ресторане. А в остальных случаях в зависимости от настроения и обслуживания. Кому много, кому и ничего.

В принципе, насколько мне известно, официально валюту брать в СССР запрещается, но вроде давно никого за это дело не волокли в тюрягу. Впрочем, я сразу предупреждал и она не возражала. Таксистка глянула на купюру и удовлетворено кивнула.

– А ты ничего, – порадовала она меня. Достала из бардачка визитку и с торжественным выражением лица вручила. – Если понадобится такси в поездку или на длительный срок, а также что достать и где – обращайся. Всегда готова помочь. Москва большая и места надо знать, где дешево и при этом качественно. А я в курсе!

Контору ФБР я действительно без подсказки бы не обнаружил. Там прямо у входа доска в мой рост и на каждом этаже десятки названий. В основном представительства всевозможных иностранных фирм. Для пущего удобства еще и на гибридном языке обычно. Названия родные (американские, французские, немецкие, японские и куча мне неизвестных), остальной текст на советском языке.

Некоторые сокращения меня ставили в тупик. Раньше не приходилось слышать. Но благодаря подсказке все прошло легко и без заминок. Те самые два охранника попытались проверить мой чемодан. Видимо и сюда дошла терроробоязнь. Рамка присутствует, подозрения на лицах. Стоянка у подъезда запрещена, требуют документы показать, что работаешь внутри. Откуда им у меня взяться? А внутреннего телефона мне не дали. Вот и выходит – баран. Надо было заранее подумать, раз уж другие не способны.

Вместо попытки уговорить пропустить и не морочить голову я просто оставил им свой багаж, моментально перестав объясняться на привычном для здешней публики языке. Надменный вид и возмущение на французском. Эф Би Ай звучит одинаково на любом наречии. Что здешние товарищи имеют некие познания на английском, я уяснил с обращения. Умеют ведь определять, кто заявился, с первого взгляда. Вид у меня что ли не такой? Вроде никаких особых тряпок, выделяющих из остальных посетителей, не заметил. Хотя нормальный человек конечно с чемоданом не припрется. Могли бы и встретить.